– Я не увольняю за такое, – успокаиваю. И, не выдержав, добавляю, дразняще снизив голос: – Только наказываю.

Арина там вообще дышит? Так подбирается вся под моим пристальным взглядом, что никаких сомнений – намёк понят. Хоть и, конечно, несерьёзен.

Пауза затягивается. Я многозначительно улыбаюсь и, клянусь, в этот момент девчонка чуть не пошатывается на месте. Такая реакция с одной стороны забавляет, но с другой… Подсознательно чувствую, что мой флирт не столько сбивает её с толку, сколько злит.

– И вы… На-накажите меня? – наконец решается она нарушить накалённое молчание.

Задумчиво потираю подбородок, по-прежнему не сводя с неё глаз. Такое ощущение, что я даже не моргаю. Даже на секунду не отвожу взгляд. Подозреваю, что это на неё тоже давит.

– А ты этого хочешь? – вкрадчиво спрашиваю.

И тут она хмурится, не выдерживает.

– Прекратите, – строго осаживает.

Правда, слегка краснеет при этом. Явно не привыкла так ни с кем разговаривать. И будто даже выслушивать подобные вольности тоже. Что странно, учитывая работу в том клубе…

– Прекратить что? – изображаю непонимание, слегка забавляясь, но больше изучая её. – Наказания – штраф, Арина.

Она вздрагивает. Хищно ухмыляюсь, с укором покачав головой. Типа это именно девчонка ни с того ни с сего подумала лишнее.

– Но мне нравится ход твоих мыслей. И, кстати, давай на «ты».

Она поджимает губы в недовольстве. Снова подтверждая, что ей моя игривая манера не заходит от слова совсем.

– Думаю, в первый раз можно обойтись без штрафа. Дождь и так меня наказал, – серьёзно говорит, давая понять, что и мне пора перейти на деловой тон.

И сам знаю.

– Почему ты не воспользовалась такси? – уже иначе спрашиваю. Ведь на это точно должны быть причины при таком дожде.

– Я… – Арина осекается, отводит взгляд. – Не подумала об этом.

Её заминка слишком красноречива. А я и без того считываю почти любую эмоцию на её лице. Такая невинная, даже притворяться не умеет…

Ясно. Значит, у Арины проблемы с деньгами, но она не хочет об этом говорить. Гордая девочка.

– Это можно оформить как представительские расходы, – прямо, но мягче обычного говорю.

Я помню свой путь. Пришлось набить немало шишек, прежде чем заполучить компанию. И были времена, когда не хватало денег даже на элементарное.

Арина мнётся, усиленно избегает зрительного контакта. Я на всякий случай тоже отвожу взгляд, чтобы ей было проще собраться.

– Не надо, – сдержанно говорит она. – То, что я живу не рядом – мои проблемы, а не проблемы фирмы.

Её задевает моё предложение. Это очевидно. Но дело явно не только в этом.

– Ты боишься, что это станет проблемой, и мы от тебя избавимся? – догадываюсь, не сдержав усмешки. Арина совсем отличается от привычных девушек моего окружения. Никому из них и в голову не пришло бы такое. – Какие глупости. Это мелочь.

Мои слова про мелочь почему-то злят её. Слишком уж однозначно сверкают глаза Арины.

– Хорошо, – она говорит так спокойно и даже мягко, что тот блеск мне, наверное, только показался.

Снова откидываюсь назад, прищурив взгляд. Эта Арина – та ещё загадка. Не терпится её разгадать.

Снова окидываю её взглядом и вздыхаю. Громче, чем хотелось бы.

Одежда Арины всё ещё мокрая и облегает тело. А ещё девчонка почти без остановки едва заметно подрагивает.

– Иди в ванную, приведи себя в порядок. Там же есть сушилка для вещей. У тебя час. Я пока сам сделаю себе кофе. Список дел заберёшь позже.

Она тоже вздыхает, быстро поправляет волосы, пробегается взглядом по кабинету… И вдруг резко разворачивается, уходит. Не стала даже спрашивать, где ванная.

Ничего. Подскажут.

Снова утыкаюсь в отчётности.

Дождь лил всю ночь, не закончившись даже под утро. Я плохо спала, но ещё сложнее было проснуться.

Как назло, ехать пришлось из квартиры подруги. На время работы мы поменялись домами – для убедительности. Конечно, Макс вряд ли заявится по адресу, но ничего нельзя исключать.

Хорошо, что, как только мне исполнилось восемнадцать, мама подарила купленную папой ещё заранее, год назад, квартиру-однушку. Для новой и самостоятельной жизни. Очень удачно, ведь сразу после переезда я устроилась на работу к Максу.

Да, вот так сразу. Мне восемнадцать. Первый курс универа, а я уже в большой игре. Но ставки слишком высоки. Да и терпеть больше невыносимо. Папа и так слишком долго в тюрьме. Несправедливо, больно, обидно, жестоко.

Мама не знает про мои планы. Наверное, только поэтому я ждала своих восемнадцати и новой квартиры. Которую, кстати, можно было и прдать ради хороших адвокатов, но папа выступал резко против. Мама его послушалась. И тогда я решила, что тем более должна пойти до конца.

Хотя планировать было гораздо легче, чем делать. Сердце грозило выскочить из груди, когда уже в метро я поняла, что опоздала. А ещё сломался зонт. И ладно бы просто спица соскочила – нет, его безнадёжно сорвало и унесло порывом ветра.

И если трамвай и подземка спасали ситуацию, то снова оказаться на улице стало куда большим испытанием. Я спотыкалась от ветра и луж, дрожала от холода, убегала от безжалостных струй воды. И, конечно, безнадёжно промокла. К зданию офиса подошла, чуть ли не хлюпая ногами. На этот раз обошлось без каблуков. Хотя не сказать, что это облегчило мне участь.

Ещё никогда я не чувствовала себя так жалко, как проходя по элитным коридорам офиса промокшей курицей и оставляя влажные следы. Казалось, все смотрели на меня. Напрямую никто ничего не говорил, но от этого было только хуже.

И сейчас, стоя под струями тёплой воды, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сбежать. Из этого офиса, где все смотрят на меня оценивающими и отчуждёнными взглядами, из ванной, которая напоминает о моём унизительном положении, и… От Макса. Как можно дальше. Его взгляды уж точно не назвать отчуждёнными – и это злит намного больше. А его слова… Да что он вообще себе позволяет?

Сильнее тру кожу мочалкой. Трусиха. Слабачка. Раз уж ввязалась, надо довести до конца. Смысл сейчас уходить, позорно сдаться? Притом всего-то из-за парочки заигрываний и незначительных неудач?..

Папа в тюрьме. Его единственный шанс – мои доказательства, что грязно играл прежде всего Макс. Может, даже получится шантажировать его, чтобы забрал заявление и опроверг свои обвинения.

И пусть для этого придётся распалить его интерес, который меня так бесит… Ничего. Главное – удовлетворение от победы. А до постели у нас ни за что не дойдёт. Можно разогревать, дразня, влюблять, тянуть…

За свои восемнадцать у меня не было отношений. И я понятия не имею, как соблазнять мужчину. Тем более, такого взрослого и пресыщенного. У него наверняка даже сейчас есть любовницы.

И всё же я его интересую. Не надо даже разбираться, чтобы понимать это. Кожа до сих пор горит от его взглядов, и даже мочалка не смогла их выскрести.

Надо посоветоваться с Ариной, что выжать из этой ситуации. Уж подруга точно знает толк в мужчинах разного возраста, статуса и характера.

Сердце отчего-то бьётся сильнее. Накрывает странным волнением, и я принимаюсь яростнее мыться. Впрочем, мысли и переживания настолько углубляют в себя, что я даже не замечаю, когда уже выхожу из душа.

Что ж, сушилка успевает справиться. Уже можно одеваться. А ещё тут есть фен. Надо будет воспользоваться, как оденусь…

Успеваю только надеть нижнее бельё и потянуться за рубашкой, как резко вздрагиваю. Непонятно, что происходит первым – я почувствовала взгляд Макса, или увидела его в зеркале сзади себя. В любом случае, ощущение его присутствия накрывает с головой, и сердце подскакивает в груди.

Переведя дыхание, медленно разворачиваюсь. Макс смотрит непривычно. Строго, жёстко, будто видит меня в первый раз. При этом его глаза всё равно горят животным интересом, но теперь он гораздо более открытый… Почти вызывающий. Прижимаю рубашку к груди, не понимая, что происходит.