– Не грусти, – замечая мое настроение, говорит муж, – сегодня я поработаю до обеда, а потом – даст Бог, домой.

– Правда? – расплываюсь в улыбке. Сердечко сладко подпрыгивает. Это самая лучшая новость для меня!

– Правда.

Провожаю любимого на работу, а потом – занимаюсь сыном. Делаем зарядку и легкий массаж, принимаем солнечные ванны. Сулейманчик любит это! Он весело гулит и одаривает меня любящей улыбкой.

То и дело бросаю взгляд в сторону окна. Оттуда веет теплом и ароматом цветов.

Решено! Пойдем с сыном на прогулку.

Во дворе – тишина.

Дяди Кости сегодня не видно, зато видно, как много работы проделал он за эти недели. Кругом – чистота и порядок. Замечаю появившиеся бутоны роз. Уже представляю, каким прекрасным местом станет наш двор, когда они распустятся!

Сулейманчик какое-то время любуется окружающим миром. Глазки его с интересом смотрят то на меня, то на деревья с яркими, свежими листьями. Затем сын засыпает. Он улыбается во сне, улыбаюсь и я. Так хорошо!

По привычке, дохожу до скамейки и усаживаюсь на ней. Достаю телефон, листаю сообщения.

Пишу маме и сообщаю, что у меня все хорошо. После, не в силах сдерживать свои чувства, набираю нежное сообщение для Руслана. Пишу ему всякие мимишности и добавляю о том, как сильно люблю его.

С некой досадой замечаю, что любимый был в сети два часа назад.

Соскучилась по нему!

Листаю наши совместные фото, любуюсь мужественным лицом Руслана и его сексуальной лысиной. Неужели когда-то я считала его непривлекательным?! Поверить не могу, что я была столь слепа и глупа. Теперь для меня, мой муж – самый красивый мужчина в мире.

Следующее фото, которое попадается мне в галерее – проект будущей игровой площадки. Её строительство запланировано на середину лета. С интересом разглядываю игрушечные домики, дорожки, лесенки и горки. Уже мечтаю, как вместе мы будем играть.

– Как вовремя я вышла погулять! – голос Розы врезается в мое мирное размышление. Телефона едва не вываливается из моей ладони. Ловлю его и поднимаю взгляд на младшую сестру мужа.

Она стоит в нескольких шагах от меня.

На Розе – растянутая футболка и потертые, с модными дырами, джинсы. На лице, на удивление, нет ни макияжа, ни пирсинга. Волосы её распущены, и спадают темными сосульками вниз. Выглядит она, мягко говоря, не самым лучшим образом.

Что с ней? Она что, болеет или у неё какие-то проблемы?

– Что тебе нужно? – хмурюсь, пытаясь понять, что происходит.

– Чтобы ты свалила! – огрызается Роза.

– Ты что-то попутала, – я поднимаюсь на ноги и встаю так, чтобы закрыть собой коляску с моим сыном.

Роза собирается открыть рот, чтобы выплюнуть очередную грубость, но я опережаю её.

– Это – мой дом, моя территория, и свалить должна ты, – отчеканивая каждое слово, говорю я.

Моя речь приводит в замешательство нахалку. Она хлопает густыми ресницами и зло смотрит на меня. Так, словно я – её враг.

– Да кто ты такая, чтобы говорить так со мной! – выдыхает Роза. Её щеки покрываются красными пятнами.

Мне кажется, или глаза девушки наливаются кровью?

Но даже если это так, я не боюсь. Теперь я – мать, а мать, защищающая своего детёныша, способна на всё.

– Кто я такая? Напомню тебе, Роза. Я – жена Руслана Садыкова, Диляра Рашидовна Садыкова. Жена, любимая, мать. А кто ты, Роза? Ты знаешь ответ на этот вопрос?

– Ах, ты, гадина! – Роза делает шаг в мою сторону, вскидывает руку, но другая рука останавливает её.

– Мама? – Роза оборачивается и потрясенно смотрит на Адилю Камильевну.

Свекровь глядит на неё, не моргая. Смотрит так, что Роза начинает бледнеть.

– Гадина тут ты, – Адиля Камильевна отвешивает дочери звонкую пощечину. Хватает за спутанные волосы и приглушенно добавляет:

– Я тебя всегда жалела больше остальных. В жопу целовала, младшенькая ведь. А ты, гадина, мне на Диляру наговаривала! А я, дура, верила!

Свекровь осуждающе качает головой, тянет за волосы дочь. Роза капризно хныкает, а потом начинает приплакивать – совсем как маленькая девочка.

Только вот мы с ней почти одинакового возраста.

Свекровь заглядывает в глаза дочери и говорит на одном духу:

– С завтрашнего дня – идешь работать. Уборщицей, продавщицей, хоть кондуктором, но работать будешь! Довольно уже быть капризным ребенком, Роза! Ты – не инвалид, не больная! Ты просто избалованная мной!

Адиля Камильевна вся краснеет. В глазах её – стыд. Да, ей стыдно, что она воспитала свою младшую дочь такой.

– Моя вина, – с горечью в голосе признается свекровь. Останавливается и устремляет на меня взгляд. В глазах её – невыразимая боль и сожаление.

– Диляра, ты прости меня, и эту, – кивает на дочь, – дуру тоже прости. Я сама во всем виновата.

Я молчу. Не знаю, что сказать. Мне жаль этих двух женщин, и одновременно я испытываю облегчение, что все так произошло.

– Что здесь происходит? – раздается со стороны дома требовательный голос Руслана.

Адиля Камильевна и Роза вздрагивают. Последняя – еще сильнее бледнеет.

Руслан быстрым шагом подходит ко мне. Окидывает меня внимательным взглядом, затем уже по-другому, строго, смотрит на мать и сестру.

– Что случилось?

Роза виновато опускает голову, свекровь всхлипывает и приглушенно, словно у неё болит горло, говорит:

– Моя дочь, Роза, обидела твою жену. Нагрубила ей. Я все видела и слышала.

Адиля Камильевна сглатывает и добавляет:

– Прав ты был, сын, когда тогда сказал мне, что я порчу Розу своей опекой и потаканием её слабостям, – шмыгает носом, грустно улыбается, – но я исправлюсь. Диляра, ты прости меня, и Розу прости. Если сможешь.

Я дрожу. Киваю. Не замечаю, как оказываюсь в объятиях мужа.

– Ты в порядке, любимая? – спрашивает он.

– Да, – улыбаюсь Руслану. – А ты?

– В полном, – довольно улыбается он. Целует меня в щеку и шепчет:

– Спасибо за сообщение, любимая. Я тоже люблю тебя.

– Лови! – поднимаю мячик и бросаю его Сулейманчику. Сынишка ловит его. Мой шустрый спортсмен!

К нему подбегает Искандерчик (да-да, не удивляйтесь, профессор тоже принимал вторые роды Диляры, и мы назвали сына в честь отца Сулеймана Искандеровича) и пробует отнять мяч.

– Эй! – кричу я. – Старших надо слушаться, Искандер!

Искандер кивает головой, одаривает всех нас беззубой улыбкой и бежит ближе к сетке. Сулейман бросает мяч своему брату, тот ловит его, но падает. Сердце мое замирает на секунду, а потом – наполняется теплом. Потому что наш старший сын спешит помочь брату встать.

– Все, я запарился! Играйте сами! – командую я и сажусь в шезлонг, по соседству с Дилярой.

– Устал, папочка? – она приспускает солнечные очки и посылает мне игривый взгляд, от которого в груди становится сладко.

Довольно улыбаюсь:

– Если только чуток.

– Тогда, пожалуйста, налей мне водички, – мурлычет она.

– Будет тебе водичка. Может, мороженое еще? – я выразительно смотрю на её животик. – Может, доченька хочет?

– Хочет, – Диляра улыбается и обнимает животик. – Да! Принеси, пожалуйста, всем нам. Мне – две порции.

– Обязательно.

Забегаю в дом, достаю с морозилки мороженое для всех нас, минералку и возвращаюсь. Сперва – почти бегу, а потом – замедляю шаг.

Остановись, мгновение.

Вот, что мне хочется сейчас сказать.

Все то, о чем я мечтал когда-то, сейчас – перед моими глазами.

Ухоженный двор заливают солнечные лучи.

Розы почти распустились, а на яблонях появляются плоды. Детская игровая площадка, отвечающая всем требованиям безопасности. На ней – мои дети. Резвятся, веселятся, смеются. Дети – цветы жизни. Несомненно, это так.