Эти противоречия были заглушены внезапным напоминанием о близости французов. Предводители французской армии послали Эдуарду III официальный вызов на битву в следующий четверг или пятницу, 21 и 22 октября, в "удобном месте, не стесненном реками, стенами или земляными сооружениями", битву на ровной местности и справедливое обращение к Божьему суду. Это послание достигло лагеря союзников в виде письма Этьена де Лабома своему родственнику, другому савойскому солдату удачи, служившему в английской армии. После долгих раздумий он ответил от имени Эдуарда III и всех союзников, принимая вызов.

Ориньи не был подходящим местом для битвы. Армия союзников была разбросана в широкой излучине реки Уазы, что отрезало ей возможность отступления на север. Было решено отступить в Тьераш, к границе Эно. Большие надежды возлагались на захват города Гиз, в котором можно было перекинуть мост через Уазу в сторону Эно. Этот город принадлежал зятю Жана д'Эно. Капитаны армии Эдуарда III уже поддерживали связь с комендантом гарнизона, который продавал им продовольствие и оружие[486]. Но когда Жан д'Эно прибыл со своими людьми под стены, город оказал сопротивление. Тогда он сжег предместья и прошел мимо. Армия последовала за Уазой на восток, сжигая каждую деревню, через которую она проходила. Жители деревни Монсо-ле-Вьей позже рассказали папским раздатчикам милостыни, что солдаты разграбили их дома, а затем сожгли саму деревню дотла. Это было рядовым явлением. В большинстве мест жители бежали, пока не утихла буря. Французская армия следовала по вытоптанным полям и обугленным деревням с отставанием примерно в полдня.

Вечером 21 октября 1339 года Эдуард III объявил привал между небольшим городком Ла-Капель и деревней Ла-Фламангри, где лес Нувьон граничит с возделанными полями. Французы остановились 22 октября в деревушке Бюиронфос, на опушке леса примерно в 4 милях от английского лагеря. Ранним вечером три французских шпиона, пойманные при разведке позиций союзников, дали первые достоверные сведения о присутствии французского короля. Их увели и допросили по отдельности. Все они показали, что французы намеревались атаковать на следующий день, 23 октября 1339 года.

Эдуард III с большим мастерством выбрал поле битвы. Местность плавно понижалась от Ла-Фламангри в сторону французских позиций. Лес препятствовал фланговому обходу с запада, а союзники надежно удерживали перекресток дорог в Ла-Капель, блокируя любое движение противника на восток. От лагеря Эдуарда III старая римская дорога шла на север к Авену в Эно, на протяжении 10 миль, что было его путем к отступлению. Позиция армии была согласована королем со своими командирами вечером 22 октября и занята на следующее утро вскоре после рассвета. Эдуард III спешил все свои войска, отправив лошадей в тыл а лучников разместил на каждом из флангов. Между ними, немного отступив назад, расположилась остальная армия в три линии за глубоким окопом, охраняемым валлийскими копейщиками. Сам Эдуард III командовал в центре первой линии вместе с Бергершем и Скроупом. Генри Ланкастер, граф Дерби, и граф Саффолк держали правую часть линии, а графы Солсбери, Нортгемптон и Пембрук — левую. Немцы, включая маркграфа Бранденбурга, маркграфа Юлиха и Жана д'Эно, располагались во второй линии. Герцог Брабанта командовал арьергардом. Фактически это был план сражения при Дапплин-Мур и Халидон-Хилл, а также при Креси семь лет спустя. Немцы никогда не видели ничего подобного, "но, видя, что это сильная позиция, хитро устроенная, и что король доволен, они также были довольны и заняли свои позиции, готовые победить или умереть". Герцог Брабанта пообещал 1.000 флоринов тому, кто первым принесет ему лоскут Орифламмы, даже если он будет размером не больше мужской ладони. Была произведена раздача вина. Очень многие оруженосцы были возведены в рыцари рукой самого короля, некоторым из них, как, например, сэру Джону Чандосу[487], суждено было сделать знаменитую карьеру.

Французская армия провела ночь в боевом порядке и спала очень мало. Уолтер Мэнни и другие смельчаки союзной армии неоднократно проникали к их лагерю небольшими группами, убивая дозорных и нападая на отдельные группы людей. Рано утром французский авангард выдвинулся на небольшое расстояние от лагеря и ждал приказа. Приказа не последовало. В палатке короля разгорелся яростный спор о том, стоит ли вообще давать сражение. Классический английский план сражения предполагал, что противник бросит свою кавалерию на центр английской линии, чтобы она была насажена на копья и уничтожена лучниками, стреляющими с флангов. Французские командиры должны были знать об этом. Размер и глубина траншеи перед английскими линиями были сообщены французскими разведчиками накануне днем, а точная построение всех союзных войск стало известно рано утром 23 октября от нескольких пленных немецких рыцарей. Не могла ли простая задержка нанести английскому королю столь же эффективное поражение, как и лобовая атака? Были и другие соображения. Французская армия уже несколько дней маршировала по территории, которую Эдуард III старательно разорял, ее мучили голод и жажда. Противоположные аргументы были больше связаны с эмоциями, чем с военным расчетом. "Король будет выглядеть дураком и плутом, если откажется от битвы, когда враг сжег и разорил королевство у него под носом, а его армия подошла так близко". Ближе к середине дня Филипп VI решил, что не будет атаковать, а подождет, пока это сделает противник. Авангарду французской армии было приказано отступить и окопаться. Это не стало популярным решением. Чисто оборонительная война не приносила ни выкупов за пленных, ни добычи, ни славы. Французские дворяне обвиняли советников короля в лисьем поведении и выкрикивали оскорбления. Однако с военной точки зрения это было, вероятно, правильное решение. Если бы оно не было принято, Ла-Капель мог бы стать таким же известным, как Креси, и запомниться чем-то большим, чем место заключения перемирия 1918 года.

С английских позиций сразу же заметили отступление французского авангарда. Вскоре после этого было замечено, что французы роют траншеи и выставляют колья перед своей позицией. Эдуарду III было не до смеха над нерешительностью своего врага. Он знал, что это означает провал всей его кампании. Князья и командиры его армии стали совещаться. Нападение на гораздо более многочисленную армию, стоящую на подготовленных оборонительных позициях, было немыслимо. Держать союзные войска в напряжении и ожидании было невозможно. Еды и воды уже не хватало. Князья стали проявлять беспокойство. Они заявили, что армия Эдуарда III уже одержала моральную победу, так как безнаказанно опустошила большие территории северной Франции; они осмелились сделать французскому королю самое худшее из того что могли, а он ничего не предпринял в ответ. Ближе к пяти часам, когда уже начинало темнеть, союзники сели на коней. В лагере французов возникло небольшое волнение, так как посчитали, что враги собираются атаковать. Но вместо этого союзники повернули на север и двинулись по римской дороге к Авену. Единственная стычка произошла между англичанами и некоторыми немцами, которые спорили о разделе добычи. После ухода союзников Филипп VI поспешно отбыл в Сен-Кантен. Его армия провела ночь в Бюиронфосе, а утром некоторые отправились осмотреть позицию, на которой стояли союзники. С близкого расстояния она казалась менее грозной, траншея была менее широкой и глубокой, чем ожидалось. Затем армия вернулась в Сен-Кантен и получила жалование.

Оливер Ингхэм, который организовал диверсию на юго-западе, совпадающую с вторжением Эдуарда III на севере, начал действовать с опозданием и добился не большего, чем его господин. В июле французы отозвали большое количество своих войск, чтобы противостоять угрозе на севере, включая почти всю высшую знать региона. Но там все еще оставались грозные французские силы, около 3.200 латников и 12.000 пехотинцев, набранных на месте и распределенных между густо расположенными гарнизонами в долинах Гаронны и Дордони и на юго-восточной границе герцогства. Намерения Ингхэм изменились. 12 октября 1339 года он выступил из Бордо в поход по долине Гаронны со своей небольшой армией. Сначала он попытался захватить Лангон, который находился на южном берегу Гаронны напротив Сен-Макера, на границе территории, контролируемой англичанами. Но когда они прибыли туда 13 октября, то обнаружили, что город защищает гарнизон из 340 солдат — большая сила для небольшого города обнесенного крепкими стенами. Нападавшим не удалось взять его. Через несколько дней французы начали собираться против армии Ингхэма, и к концу месяца он был вынужден отступить на юг, в Базаде. В какой-то момент его небольшой отряд сделал короткий выпад в сторону Тулузы, и город впервые столкнулся с военной угрозой. Ингхэм, похоже, имел существенную поддержку среди тулузской знати. Но, поскольку урожай был собран, а город надежно удерживался, он не мог нанести реального ущерба. К началу декабря 1339 года он вернулся в Бордо с пустыми руками[488].