Большой Совет, который Эдуард III созвал перед отъездом в Шотландию, собрался в Нортгемптоне 25 июня 1336 года. Угроза со стороны Франции, похоже, была единственным пунктом повестки дня. Джон Стратфорд, архиепископ Кентерберийский, Генри Бергерш, епископ Линкольнский, и брат Эдуарда III Джон Элтем председательствовали в отсутствие короля. На данном этапе правительство просило совета, а не денег, и стремилось обязать дворянство проводить политику, которая в конечном итоге может оказаться дорогостоящей. Возможно, осознавая это, Совет был осторожен в своих предложениях. Собравшиеся считали, что во Францию следует отправить новое посольство, первое важное за год, чтобы выяснить, действительно ли планы французского короля настолько враждебны, как кажется, и предложить компромисс. Неясно, каким был этот компромисс, но в нем определенно участвовал Давид II Брюс, поскольку Совет предложил, чтобы посольство было уполномочено вести переговоры непосредственно с ним. Это само по себе было значительным изменением в английской политике[250].

Оба правительства уже вышли за пределы тех границ, до которых можно было вести переговоры об изменении курса. События развивались слишком быстро, а расстояния были слишком велики для координации. Когда Большой Совет разошелся, брат короля Джон Элтем отправился на север, чтобы проследить за сбором пошлин с северных графств. В конце июля 1336 года он вторгся в Шотландию с несколькими тысячами человек, чтобы продолжить процесс разрушения на юго-западе страны. Эти войска опустошили Кэррик и долину Клайда, сжигая, по словам шотландцев, целые общины в церквях, куда люди бежали в поисках спасения. Дипломаты же Эдуарда III продолжали свою миссию по установлению мира.  7 июля послами, были назначены епископы Даремский и Уинчестерский и еще два человека, и 24 июля они убыли в Дувр, как только эскорт для их сопровождения прибыл из Франции. Примерно в это же время французские галеры, базировавшиеся в Средиземном море, наконец-то прибыли в гавани Нормандии и Бретани, чтобы присоединиться к остальному галерному флоту Филиппа VI. Теперь насчитывалось двадцать шесть галер, достойная сила, только на четыре галеры меньше, чем планировалось. Английское правительство узнало об их прибытии в последнюю неделю июля, а к середине августа стало известно их точное количество[251].

В Средиземном море готовились новые силы, чтобы присоединиться к флоту Филиппа VI в Ла-Манше. Агенты французского короля приобрели в Генуе несколько галер, которые находились на последних стадиях оснащения; другие стояли на якоре в портах короля Сицилии, под предлогом, что они предназначены для крестового похода. Борьба между двумя северными державами начала перетекать в политику итальянских государств. Англичане имели небольшой дипломатический опыт в Южной Европе и, конечно, не могли сравниться с давним влиянием Франции на Апеннинском полуострове. Однако у них были хорошие неофициальные связи в Генуе. Эдуард II передал большую часть своих финансовых дел генуэзским банкирам, и во время его правления в Лондоне выросла значительная генуэзская община. Эдуард III поддерживал связи, заведенные его отцом. Два лондонских генуэзца, братья Антонио и Никколо Усомаре, более десяти лет в период с 1334 по 1345 год отвечали за финансы Гаскони и периодически принимали участие в делах короля с Генуэзской республикой. Основные контакты английского правительства с Генуей осуществлялись через Фиески, главную семью сторонников Гвельфов в городе, которая, несмотря на череду переворотов и изгнаний, никогда полностью не теряла своего влияния. Карло деи Фиески, один из капитанов Генуи, был почетным советником Эдуарда II, а Франческо деи Фиески, граф Лаваньи, принял ливрею короля во время визита в Англию в 1317 году. В 1330-х годах традицию продолжил Николино деи Фиески, который, возможно, был братом последнего. Этот искусный и хитрый человек был нанят генуэзским правительством для выполнения различных дипломатических миссий в Англии и Франции в начале 1330-х годов. В ходе одной из них он был принят на службу Эдуардом III и стал главным орудием английских интриг в Италии и Провансе. Первые плоды его работы были впечатляющими. Фиески убедил правительство своего города арестовать и сжечь корабли, которые были наняты за счет Филиппа VI. Однако цена дружбы с Фиески была высока. Эдуарду III пришлось урегулировать все оставшиеся претензии генуэзских купцов к своим подданным. Это обошлось ему в 8.000 марок серебра. Для сравнения, препятствование планам Филиппа VI на Сицилии обошлось недорого. Фиески достаточно было сообщить королю Федериго III Сицилийскому об истинном назначении кораблей французского короля, чтобы добиться их конфискации[252].

В течение августа епископы Даремский и Уинчестерский провели ряд встреч с Филиппом VI и его Советом в Париже и в королевской резиденции в Венсенском лесу. Обсуждения дел были крайне неприятными. Они завершились 20 августа, когда в Париже был объявлен окончательный ответ французского короля. Филипп VI полностью отверг предложения послов. Он заявил, что намерен помогать шотландцам всеми доступными ему средствами. Он объяснил, что набрал большую армию как во Франции, так и в других странах, и собрал флот из галер и других кораблей. С ними он намеревался немедленно вторгнуться как в Англию, так и в Шотландию. Послы сочли откровенность Филиппа VI поразительной, они не решились записать то, что им сказали, на случай, если бумага попадет в чужие руки. Поэтому они послали клерка Уильяма Тикхилла предупредить королевский Совет в Англии из уст в уста. Тикхилл сразу же покинул Париж с одним оруженосцем, добрался до Дувра 23 августа и скакал всю ночь, чтобы прибыть очень поздно 24 августа в Нортгемптон, где остановились Джон Стратфорд и некоторые высокопоставленные члены королевского Совета. Стратфорд, не дожидаясь аудиенции у короля и даже не дослушав до конца послание Тикхилла, распорядился о созыве еще одного Большого Совета в Ноттингеме 23 сентября, то есть в кратчайшее время. По этому случаю были созваны не только прелаты и бароны, но и представители графств и округов. Измученный Тикхилл был поспешно отправлен в Шотландию, чтобы сообщить новости Эдуарду III и передать настоятельную просьбу Большого Совета королю немедленно вернуться в Англию[253].

Боевые действия, обещанные Филиппом VI, уже начались. 22 августа 1336 года четыре французских военных корабля подошли к городу Орфорд. На пути к Орфорду они захватили большое торговое судно Caterine. Несколько моряков, находившихся его на борту, были убиты, а корабль уведен во Фландрию. На следующий день те же силы вернулись на побережье Саффолка и совершили набег на Уолтон-Роудс, еще одну гавань восточного побережья, теперь поглощенную городом Феликстоу. Здесь они захватили судно Paternoster с ценным грузом ткани, красителей и воска. У налетчиков были патенты от Филиппа VI. По возвращении они передали половину своей добычи его представителю. В течение следующих десяти дней гораздо большая французская эскадра покинула гавани Нормандии и Бретани. Этот отряд, состоявший из галер и транспортных судов, направился к острову Уайт, где стояли на якоре несколько кораблей английского короля и несколько груженых торговых судов. Англичане не были предупреждены о приближении налетчиков, и сопротивление было очень слабым. Корабли были взяты на абордаж, а их экипажи вырезаны и брошены в море. Некоторые из кораблей были пущены на дно; другие были отведены в Нормандию для продажи в качестве приза[254].

Нападавшие практически не встретили сопротивления на море. Эдуард III назначил адмиралов для реквизиции кораблей в мае, когда до правительства дошли первые слухи о военно-морской активности Франции. В июне небольшое число людей собралось в Портсмуте, чтобы предотвратить то, что произошло. К сожалению, в последнюю неделю июля эти суда были отправлены по своим портам из-за недостоверной информации с континента о том, что опасность отступила. Вскоре после этого они были вновь отозваны на свои места, но из-за беспорядка, вызванного этими приказами и контрприказами, к моменту прибытия французских кораблей южное побережье практически не было защищено. Оборонительные меры английского правительства, упорядоченные, по крайней мере, в их концепции, превратились в панику после возвращения Уильяма Тикхилла из Франции и известий о первых атаках. Кораблям западного адмиралтейства было приказано, слишком поздно, собраться в Даунсе у Сэндвича, чтобы перехватить врага. Затем, 6 сентября, объединенным флотам двух адмиралтейств было приказано атаковать отступающие французские галеры, но к этому времени они уже вернулись в свои базы. Это было жестокой насмешкой над притязаниями английского короля, который менее чем за неделю до начала французских набегов заявил, что его предки "всегда были суверенами английских морей со всех сторон"; поэтому, добавил он, "для нас будет большим горем и ущемлением нашей королевской чести, если защита нашего королевства от нападений врага будет ослаблена в наши дни"[255].