В начале июля 1335 года, когда английские армии собирались у Ньюкасла и Карлайла, французский королевский Совет решил отправить в Шотландию морским путем 6.000 французских солдат, включая 1.000 латников. Филипп VI не скрывал своих планов. О них было сообщено Папе Римскому. Парижский Парламент был проинформирован 22 июля. 31 июля Пьер Роже, архиепископ Руана, объявил о решении в официальной проповеди, произнесенной перед толпой чиновников во дворе королевского дворца в Париже. Архиепископ напомнил слушателям о договорах, которые французские короли заключили с шотландцами в 1295 и 1326 годах, а также о позорном поведении Эдуарда III, лишившего наследства собственного зятя. В этих обстоятельствах Филипп VI, хотя ему лично не было выгодно, намеревался вернуть Давида II на его трон. Враг также был проинформирован. Шотландцы, писал Филипп VI Эдуарду III, просили его о помощи "часто, постоянно и настойчиво". Поставленный таким образом в зависимость от своей чести, Филипп VI был вынужден пообещать, что они получат ее. Открытый разрыв между Англией и Францией, безусловно, повлечет за собой отмену крестового похода, и в надежде избежать этого несчастья английскому правительству предлагалось передать свою ссору с Давидом II Шотландским на беспристрастный арбитраж Папы и самого Филиппа VI. Это письмо было написано 7 июля 1335 года, в день, когда было объявлено, что Иоанн Нормандский находится вне опасности. Оно было доставлено Эдуарду III 20 августа 1335 года, когда он находился в Перте. Французским гонцам пришлось преодолеть 150 миль по стране, которую опустошила армия Эдуарда III. На письмо сразу же был дан ответ. Проблемы Шотландии не помешают крестовому походу, сказал Эдуард III, потому что вскоре он эффективно и надолго умиротворит эту страну. Более того, поскольку Эдуард III был кузеном Филиппа VI и его вассалом, было удивительно, что Филипп VI оказался на стороне шотландцев, а не англичан. Предложение об арбитраже было неприемлемым, поскольку Эдуард III имел дело в Шотландии со своими собственными подданными и вассалами. Это был такой полный отпор, какой только можно было придумать[216].

Филипп VI уже начал поставлять шотландцам оружие и продовольствие. Англичане знали об этом по крайней мере с начала февраля, когда в замке Дамбартон был замечен большой иностранный корабль, разгружавший груз вина и доспехов. Поток грузов было нелегко поддерживать. Поскольку английские гарнизоны удерживали важные прибрежные города на востоке Шотландии, а силы шотландских повстанцев были сосредоточены на западе, французским грузам приходилось преодолевать 800 миль от портов Фландрии до Клайда, проплывая большую часть пути от мыса к мысу и пробираясь мимо южных и западных портов Англии. В феврале 1335 года в Бристоле, Фалмуте, Плимуте и Саутгемптоне были реквизированы корабли для их поисков. Но припасы все же доходили, и, должно быть, это сильно укрепляло боевой дух шотландцев[217].

Более эффективная помощь могла быть оказана путем проведения отвлекающих маневров на юге, требовавших отвлечения ограниченных ресурсов Эдуарда III, и дававших возможность развязать руки шотландцам. Весной 1335 года французским и шотландским каперам было разрешено использовать порты Ла-Манша во Франции, что представляло серьезную угрозу для маленьких, не обнесенных стенами и слабо защищенных городов южного побережья Англии, а также для их судоходства. 20 апреля 1335 года английский корабль Little  Lechevard из Саутгемптона был атакован в устье Сены шотландским капером Джоном де Сент-Агатом со смешанным экипажем из шотландцев и французов. Они убили капитана судна и часть команды, сняли груз в Онфлёре, а затем затопили судно. Моряки нормандских портов нередко преследовали свои личные цели, нападая на английские и гасконские суда. Но продолжение этого инцидента предполагает если не поддержку, то терпимость со стороны официальных властей. Бальи Руана и Па-де-Ко конфисковали награбленный груз по требованию английских владельцев, но Джон де Сент-Агат оправдывал свои действия как законный акт войны. Бальи приняли эти объяснения и вернули ему весь захваченный груз. Их действия были одобрены Филиппом VI. Таким образом, Джон мог продолжать свою пиратскую карьеру до конца года, когда он был убит в драке с несколькими людьми из Ньюкасла во фламандском порту Слейс. Однако не было недостатка в других людях, которые могли бы занять его место[218].

В середине июля 1335 года, когда Эдуард III собирался вторгнуться в Шотландию, он получил сообщение о том, что в портах Нормандии и Фландрии собираются рейдовые отряды шотландцев и других иностранных войск. Военные корабли и транспорты были реквизированы королевскими офицерами в портах Французского канала от Слейса до Мон-Сен-Мишель. Эти сведения почти наверняка были получены от шпионов, которые были посланы в Кале в начале июня 1335 года. Даже если принять во внимание тот факт, что шпионы должны зарабатывать свою оплату, очевидно, что во Франции велись слишком масштабные военно-морские приготовления, чтобы финансировать и организовывать их без помощи шотландцев. Преобладало мнение, в пользу которого говорили география и здравый смысл, что будет предпринята попытка высадиться в южной Англии подальше от армии Эдуарда III. Было приказано обследовать и отремонтировать замки по всей южной Англии и Уэльсу, и особенно на острове Уайт и Нормандских островах — уязвимых мишенях для разбойничьих рейдов с французского побережья. На вершинах холмов были установлены маяки для предупреждения городов и деревень на побережье. Хотя в Шотландии уже находилась большая часть рекрутированных, для защиты королевства от новой угрозы пришлось искать новых рекрутов. В августе 1335 года была предложена схема национальной обороны. Страна была разделена на три части: к северу от Трента (включая Линкольншир), к югу от Трента, а также Уэльс и Уэльские Марки. В каждом секторе собирались ассамблеи местной знати, чтобы спланировать ответ на французское вторжение. В каждом секторе были назначены специальные капитаны, которые должны были следить за реквизицией судов, а береговые смотрители организовывали морские дозоры[219].

Несмотря на эти меры, в августе в Солент проникло около восьми кораблей. Трем из них удалось высадить на берег солдат, которые сожгли несколько прибрежных деревень. По крайней мере, два корабля были захвачены людьми из Саутгемптона, а их высадившиеся десантные группы перебиты или взяты в плен[220]. Это была небольшая кампания, но она приблизила жителей южной Англии к разгорающейся войне ближе, чем это могли бы сделать периодические визиты налоговых инспекторов и офицеров по вербовке. Эдуард III максимально использовал свои возможности для пропаганды. "Поскольку сердца легче завоевать лестью, чем угрозами, — писал Эдуард III валлийским епископам, — мы желаем, чтобы наши подданные имели доказательства нашей благосклонности и привязанности к ним, чтобы их сердца горели верностью нам и энтузиазмом в защите нашего королевства". В проникновенных и повторяющихся инструкциях с севера его подданным рассказывали об иностранных союзниках, которые стояли за шотландцами. В некоторых кругах считалось, что у Филиппа VI было более 700 кораблей, готовых обрушиться на Англию[221].

Сам Эдуард III все еще коротал время в Перте в ожидании событий, которые так и не произошли. Шотландцы оставались в состоянии покоя, представляя собой смесь дезорганизации и политики. Правительство, сформировавшееся после восстания 1334 года, окончательно прекратило свое существование. В начале августа 1335 года граф Морей, который, несмотря на свою молодость, был самым уравновешенным из шотландских лидеров, попал в плен недалеко от границы в стычке с английским гарнизоном.[222] В результате эффективными лидерами шотландцев остались Дэвид Стратбоги, граф Атолл, амбициозный и беспринципный человек, который сражался вместе с Баллиолом при Дапплин-Мур и Халидон-Хилл, а затем дезертировал, когда звезда того померкла; и смелый, но молодой Роберт Стюарт. Стратбоги, верный своему неоднозначному прошлому, подчинился Эдуарду III в Перте, приведя за собой около двух десятков шотландских дворян. Роберт Стюарт подчинился позже, в Эдинбурге. На первый взгляд, это были заметные политические успехи, но к ним привели разногласия шотландцев, а не армии Эдуарда III[223].