Накинув на сорочку тёплую шаль, я потихоньку прошла к лестнице, хотя родители всегда подчёркивали, что их гости – это взрослые гости, и мне такие разговоры слушать не стоило. Но было любопытно: отчего же так поздно они засиделись, что так бурно обсуждают?

– Мы не можем сидеть сложа руки! – говорил папа. – Надо собраться и выступить. В конце концов, у нас в руках сила.

– Что же ты, Герберт, пойдёшь, как дикарь, против своего короля? – ответил, судя по голосу, его друг мистер Хинсен. – Мы – цивилизованные люди!

– Я считаю, что довольно будет официальной петиции от гильдии магов, – произнесла его жена, тётушка Берта. – Все подпишем, поклянёмся в верности Его Величеству, и это недоразумение будет улажено.

– Ты не понимаешь, Берта, – вдруг довольно резко заявила мама. – Прежней жизни уже не будет! Король – не тот, кого короновали Святые отцы на царствие, он сошёл с ума!

– Ну что ты, Мартина, – ахнула тётушка Берта и ещё несколько женщин. – Это богохульство так говорить о короле. Тем более, нас могут услышать.

– На дом опущен полог неслышимости, – ответила мама. – По вашему, то, как расправились инквизиторы с северной диаспорой магов, – не сумасшествие?

– Я не понимаю одного, – тихо сказал папа, – почему они не сопротивлялись? Хаарнены, Грогге, Сентрены, Бюльцаргены – могущественные династии магов, каждый из них мог смести целую армию, чтобы защититься…

– Не могли, – произнёс незнакомый голос. – Инквизиторы короля используют тёмную древнюю запретную магию, чтобы вычистить всех.

– А Бюльцаргенов просто отравили, – гробовым голосом добавил другой незнакомец, – всю семью и гостей во время свадебного пиршества.

Наступило молчание, и я от ужаса замерла, впившись пальцами в дубовые перила.

– Скоро всем магам не будет места в Данрадо, – горестно произнесла тётя Анна, мамина сестра.

– А ты, Мартина, переживала, что у Треи дар так мал, по словам астролога, что магии почти не будет, даже когда она повзрослеет, – невесело усмехнулась другая её сестра, тётя Дина. – Кажется, это теперь благословение.

– Нам всем надо смириться и молить в Храме о мире и спокойствии, – проговорила тётушка Берта.

– Нет! – яростно ответила мама, и что-то со звоном упало на пол. – Герберт прав! Мы должны бороться! Иначе нас всех перебьют! И наших детей! Мы – гордость нации, нам не надо прятаться по углам!

Кто-то захлопал. А первый незнакомец внезапно сказал:

– И всё-таки я чувствую, что нас слушают.

– Невозможно, – ответила мама, – слуг я распустила сегодня. Пойду, посмотрю, как там Трея.

Я бросилась на цыпочках в свою комнату и юркнула под одеяло. Минуту спустя мама заглянула в детскую. Не знаю зачем, но я притворилась спящей. Она подошла и поцеловала меня.

До щемящей боли в груди мне вспомнился запах её волос. А затем я будто проснулась и ошалело уставилась на мисс Карунду у доски с магическими картами: как я могла забыть этот эпизод?!

Выходит, инквизиторы – тоже маги, только тёмные! А у меня не должно быть магии, тем более сильной и редкой! И откуда мой дар взялся, если его быть не должно?!

Как же трудно было ничего не предпринимать! Мой день был заполнен под завязку, но меня не покидало ощущение преступного бездействия. Нагрузившись знаниями по самое темечко и налетавшись на виверне до обветренных щёк, я вернулась в свою комнату, когда сумерки начали раскрашивать всё сизым.

Швейлики жужжали над разложенным на полу платьем. Они, похоже, вот-вот завершат работу. И это было отлично! Из задания дракона останется только как следует изучить в библиотеке всё что есть про Амару. Надеюсь, завтра я доберусь до этого скопища книг и совсем не магической пыли. Хотя я была немного сердита на Ладона: и почему он не может отвечать прямо на мои вопросы, а только загадками?

Разложив учебники на столе и записи, я с удивлением поняла, что стала примерной ученицей. Рейтинги мои подросли, а потому, как было должно, написала о своих успехах в ежедневном докладе ректору. Интересно, Алви теперь и спит зализанный? Чёрт бы побрал этого повелителя мух!

Листок с отчётом привычно вспыхнул рубиновым и исчез, едва я его подписала. И лишь тогда я позволила себе опустить руку в карман и извлечь измятые грязные листки испорченного блокнота.

Разгладила их, попробовала очистить от следа подошвы влажной тряпочкой. Осторожно, чтобы не повредить. Невольно почувствовала благодарность к мадам Тодлер, которая розгами и карцером воспитывала в нас аккуратность и умение отмыть, отстирать всё что угодно.

Просидела я долго, но в итоге листики стали почти новыми. Я разложила их под лампой просушиться, довольная собой. Всё-таки из меня прочили идеальную служанку! Даром что я ненавижу прислуживать.

Интересно, может, именно за слова о кухарке я мигом невзлюбила Алви? Теперь я свободный человек, маг и заклинательница, не дождутся от меня склонённой головы!

Тиктаклин пробил молоточками десять. Швейлики отчего-то взволнованно разжужжались за спиной, я обернулась и ахнула. Нежнейшее розовое платье – настоящее произведение искусства, – зависло в их руках в воздухе. Ткани струились, слегка мерцая в свете лампы, и казались живыми. Только превратившись в платье, ткань обрела свою целостность и мистическую ауру: было трудно сказать сразу – это лепестки цветов или перья волшебных птиц, но однозначно мне подарили настоящее чудо!

– Боже, как прекрасно! – всплеснула я руками к явному удовольствию крошечных мастеров.

Примерка – вот что нужно, чтобы хоть ненадолго забыть о проблемах! Я скинула форму и мгновения спустя перед зеркалом появилась… не я, а сказочная принцесса. Платье излучало собой волшебство и, несмотря на необычный крой, не выглядело вызывающим.

Изящно пустив лепестки сиали по прозрачной, украшенной вышивкой ткани от высокого лифа к талии, швейлики смогли лишь намекнуть на то, что скрывали лепестки и подчеркнуть талию. Она казалась совсем тонкой над неширокими длинными юбками, разлетающимися книзу. Весьма открытый лиф, который я бы сама ни за что не позволила себе, притягивал взгляд. Маленькие рукава едва прикрывали плечи и разлетались крылышками, оголяя кожу.

Я распустила волосы, те упали длинными локонами по плечам, и захотелось кружиться и смеяться – так я была хороша!

– Спасибо, спасибо, дорогие щвейлики и швейлицы, вы невероятные мастера!

Портняжный народец довольно зажужжал, а я подумала, что стоит их отменно угостить магией, но на этот раз не до потери сознания.

Боже, как же хочется, чтобы Вёлвинд увидел меня такой! А Алви… О, этот хам наверняка начнёт облизываться, но не про него сметана, и он это знает. Так что наверняка скажет что-то неприятное про мой ум. Ну и пусть! Разве мне есть дело?!

Думая о возможности связаться с Вёлвиндом, я взмолилась, показывая на разложенные на столе страницы:

– Швейлики, дорогие волшебники, великие мастера нити и иголки, вам подвластны самые сложные задачи! Помогите мне, пожалуйста, сшить эту книжицу и вернуть ей магию! Я в долгу не останусь! Очень вас прошу!

Швейлики сгрудились над листочками, самая старшая взглянула на меня, и я без слов поняла, что ей нужна моя магия. Протянула ладонь и осторожно, сдерживаясь, чтобы больше ничего не спалить, выпустила луч. Человечки с крылышками приникли к нему, как пчёлы к цветку с нектаром.

И вдруг страшный грохот сотряс стены академического здания. Швейлики, икнув, отвалились от луча, а я бросилась к окну, распахнула резко – над дальним крылом академического здания полыхало пламя. Зарницы вспыхнули вдалеке, осветив парящих по небу воронов. Внизу под окнами начался переполох: преподаватели, стражи, студенты бежали к пожару. Впрочем, тут же пространство вокруг расчертили зелёные волны полога, и толпа остановилась.

Моё сердце заколотилось, как оглашенное: это Вёлвинд? Освободился?! Он получил моё сообщение?!

Крупный ворон вылетел из-за башен напротив и направился прямо ко мне. Но тут дверь с шумом раскрылась. В комнату вбежал Алви. Обхватив мою талию, он с разворотом оттянул меня от окна. Свободной рукой захлопнул створки. Прижал к себе, тяжело дыша. И выпалил, нависая надо мной: