Когда Бетти и Рубашечник вышли в Холмы, солнце пропало. Хотя Бетти только что своими глазами видела, как солнечные лучи падают на протоптанную тропинку, стоило выйти из-за деревьев и сделать шаг в сторону, как они исчезли. Небо заволокли тяжёлые свинцовые тучи, превратив небосвод в сплошной серый монолит. Как будто огромная гранитная плита накрыла пространство над бескрайними Холмами. Вид этого неба заставил Бетти вспомнить о сооружениях древних – каменных дольменах, которые были настолько же массивны, насколько пугающи.

Сами Холмы поразили воображение Бетти. Повсюду, куда только падал её взгляд, вздымались сизые груды земли, покрытые редкой зелёной травой. В воздухе медленно плыли серебристые нити. Земля бугрилась, словно перед извержением вулкана. К горизонту пролегла серая пепельная пустошь. Клоки тумана бродили между Холмами, как неприкаянные призраки. Это сумрачные сгустки пугали, пожалуй, даже больше внезапно изменившейся погоды.

А ещё больше её теперь пугало то, что рядом Рубашечник. Человек, который должен был стать ей верным другом, – мысль была детская и капризная, но ведь в сказках всегда так? Героиня попадает в неприятности, и ей на помощь приходит добрый и благородный рыцарь, спасая из передряг. Рубашечник и без того не сильно напоминал рыцаря. А теперь Бетти не знала, как находиться с ним рядом.

Он лгал ей и явно использовал для каких-то своих целей – был бы он честен, так рассказал бы всё с самого начала! А то, что он ведёт какие-то тайные дела с одним из слуг Ткачихи, вообще оставалось за гранью понимания Бетти.

Девочка чувствовала, что ещё немного, и все те чувства, что сейчас бурлили в ней – разочарование, отчаяние, тоска, недоверие, – просто выплеснутся некрасивыми слезами. Она не хотела выглядеть слабой перед Рубашечником.

Поэтому она подняла голову и открыла уже рот, чтобы сообщить ему: ей всё известно! Или он расскажет всю правду, или она идёт одна! – но встретилась с ним взглядом и замерла. У него было озабоченное лицо. И он смотрел куда-то за спину Бетти.

– Что… такое? – напряжённо спросила Бетти.

Взгляд Рубашечника стал печален.

– Всё хуже, чем казалось, – прошептал он. – Я было порадовался, что она не расплела тебя и ты можешь спокойно пройти сквозь Тени. Но… Она продолжает это делать прямо сейчас. Я вижу нити, что идут прямо из твоей спины.

Бетти, извернувшись, посмотрела через плечо. И правда! Почти незаметная нить тянулась от её спины, теряясь в Лесу. Было не сложно догадаться, куда она убегала. В беспроглядную тьму, в логово жадной Ткачихи.

– Вы… можете что-нибудь с ними сделать?

– Знаешь…. Я никогда не встречал здесь такую, как ты, – он не сказал «живую», но Бетти услышала. Рубашечник потёр подбородок. – С обычными Расплетёнными ничего не получилось бы: сюда попадает только их оболочка, остатки, которые Ткачихе уже не очень-то нужны. Вот они и бродят по Холмам, точно отчаявшиеся призраки. Но ты… Ты борешься с ней. Сопротивляешься её чарам. Я попробую.

Бетти поёжилась: вокруг ощутимо похолодало. В лесу было тепло и солнечно. В Холмах же налетел холодный ветер и пробрал до самых костей, заставив дрожать. Как хорошо, что она догадалась захватить толстовку.

Рубашечник неожиданно провёл ладонью по её спине, и Бетти чудом удержалась от вскрика – таким внезапным оказалось прикосновение.

– Что вы делаете?!

– Я подумал вот о чём. Ты же настоящая девочка. Значит, у неё уходит много сил. Даже в этом мире, где она так сильна, жизнь преобладает над ней. Нить совсем тоненькая. Что, если просто её оторвать? – спросил он.

– Думаете, получится? – опасливо спросила Бетти.

– Мы никогда не узнаем, если не попробуем.

Бетти глубоко вздохнула и зажмурилась.

– Давайте. Давайте попробуем.

Рубашечник медлил. Он обошёл её со спины, положил руку на плечо и крепко сжал. Другая его рука легла девочке между лопаток.

– Готова?

– Да! – Бетти судорожно кивнула.

Она почувствовала лёгкий рывок, как будто от её спины оторвали что-то, что приклеилось, словно паутина, и дало корни, – а потом наступило облегчение.

Бетти осторожно обернулась. В руке Рубашечника блестела серебряная нить, исчезая в ближайшем туманном облаке. Рубашечник разжал кулак, и нить медленно поплыла по ветру.

Спина болела в том месте, где нить только что касалась её. Но то была боль облегчения. Такая остаётся после вынутой занозы или вправленного вывиха. Бетти словно стало легче дышать. Она расправила спину и выдохнула.

– Спасибо! Я и не знала… Что можно от них освободиться.

– Я делал это первый раз. Но, как видишь, моя теория сработала, – усмехнулся Рубашечник. – Как ты?

– Намного лучше. Полна сил! – Бетти даже подпрыгнула на месте в подтверждение своих слов. – Надо идти!

А то мама точно заметит, что её нет! Такое поднимется! Гости наверняка уже собрались!

– Мы должны поспешить. Здесь мы как на ладони.

– Ты говорил, что в Холмах много нитей… – Бетти не заметила, как перешла с Рубашечником на «ты». Словно он вдруг перестал быть для неё незнакомцем, ведь она знала о нём больше, чем он думал.

Она решила пока помедлить с тем, чтобы всё ему высказать. Да, он странный тип и доверять ему небезопасно, но ведь он только что избавил её от нитей! Освободил от Ткачихи.

Пока она будет держаться к нему поближе – до тех пор, пока сама не разберётся, что к чему.

– Много нитей и много Расплетённых. И охотников. Холмы – это очень небезопасное место.

Теперь, когда Рубашечник оборвал нить, Бетти почувствовала себя легче. Но она понимала, что это ненадолго. Ткачиха видит её, Ткачиха знает, где она. Следит за каждым шагом.

Бетти обернулась.

Свет в Лесу померк.

Стало темно и очень холодно.

Из темноты на неё смотрели сотни глаз. Ей показалось, что она различает зрачки гигантского паука.

Бетти повернулась к Лесу спиной и бросилась прочь – догонять Рубашечника.

Да, она приняла верное решение. Правильно папа всегда говорил: «Поспешишь – людей насмешишь». Прежде чем сделать какую-то опрометчивую глупость, её стоило со всех сторон обдумать. Вот она едва не поссорилась с Рубашечником! А ведь тогда она бы так и осталась с нитью один на один, и что бы тогда было? Ткачиха бы сожрала её на ужин, и даже ниточки воспоминания о ней не осталось бы. И уж точно Рубашечник не стал бы после такого собирать её обратно.

В конце концов, Рубашечник – взрослый человек. Даже очень взрослый, если вспомнить, что он пробыл в Тенях долгое время. А у взрослых людей – это Бетти знала уже очень хорошо – постоянно были какие-то тайны. При этом взрослые умудрялись делать тайны из совершенно безобидных, на взгляд девочки, вещей. Она это знала потому, что у мамы вечно были секреты от папы, вроде счёта из косметического салона; а у папы какие-то свои тайны от мамы – о них Бетти никак не удавалось узнать, разве что иногда он возвращался с работы позже обычного, когда мамы не было дома; а у мисс Сюзи Гвинн в конторке хранились шоколадные конфеты, которые она ела втайне не только от учеников, но и от других учителей. Только Артур Ним всё равно это заметил и рассказал Бетти. Они подумали, что можно как-то воздействовать на мисс Сюзи, но до сих пор не решили как.

Бетти никому не рассказывала свои секреты – зачем, если взрослым на неё по большому счёту плевать? Они-то с ней ничем не делятся!

Поэтому Бетти не сильно удивилась, поняв, что Рубашечник не всё ей рассказывал. Просто взяла на заметку, что с ним стоит быть начеку. Но Рубашечник всё ещё оставался её единственным союзником в этом опасном мире, и только он знал, куда и зачем они идут.

Вот здесь, кстати, тоже был интересный момент. Бетти удивилась, как это она не подумала сразу – Рубашечник не говорил, что именно они должны делать у Святилища! Только то, что она должна туда дойти. И что так сказано в старинных балладах, которые он отказался цитировать. Это было очень подозрительно.