Иллюстрация на обложке Анны Лужецкой

Иллюстрация вклейки Юлии Кошляковой

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Бетти Бойл исполнилось двенадцать, и в этот день её жизнь кончилась.

Бетти Бойл звали, конечно, совсем не Бетти. Это было имя для родителей, вечно занятых деловых людей. Её папа предпочитал газеты и хороший табак, а мама проводила почти каждый вечер на светских приёмах. Школьная учительница, прагматичная мисс Сюзи Гвинн, называла её только Элизабет и никак иначе. По мнению всех этих взрослых, с самого детства Бетти должна была вести себя как маленькая леди. Окружающие считали, что из такого очаровательного ребёнка обязательно вырастет настоящая светская львица. В конце концов, уже в шестилетнем возрасте она очаровывала всех и каждого своими золотыми кудрями и синим платьем с большим бантом, а её умение петь песню про невинную овечку растрогало даже сварливую старушку миссис Дрейк, соседку из дома справа.

Правда, в последнее время кудри Бетти стали заметно короче, да и кукольные платья сменили порезанные джинсы. Бетти исполнилось двенадцать, и вся её жизнь была возложена на алтарь чёрной меланхолии.

И дело не только в том, что Бетти совершенно не хотелось становиться светской львицей и уподобляться напудренной и элегантной матери, и не в том, что мисс Сюзи Гвинн в очередной раз застукала её с книгой старинных легенд и отчитала – в строгой частной школе не поощряли чтение сказок и прочее запудривание мозгов. И, конечно, вовсе не в Артуре Ниме из её класса. О настолько «высоких материях» Бетти ещё и думать не полагалось (как были уверены и её мама, и мисс Сюзи Гвинн, и даже отец после нескольких серьёзных разговоров с мамой на кухне о том, что засматриваться на мальчиков Бетти не по возрасту, с этим согласился).

Дело в том, что родители поставили себе целью опекать Бетти и ограждать её от нежелательного влияния и, возможно, немного перегибали палку. И во всём советовались с мисс Сюзи Гвинн, а не с Бетти. С Бетти они в принципе не очень-то общались.

В итоге казалось, что в её жизни не было ни единого лучика света, который мог бы рассеять тоску, нависшую над Бетти. У неё не было близких друзей, понимающей любящей семьи и не с кем было поделиться сокровенными, тайными мыслями.

В её комнате с чёрными занавесками было пасмурно и сумрачно, хотя на улице стоял жаркий полдень и весеннее солнце согревало улицу Высоких Осин, на которой стоял особняк семьи Бойл. Но солнце и весна не могли порадовать Бетти. И ничто другое тоже не могло. Она знала, что внизу, в гостиной, мама, приодетая по случаю в лучшее платье, командовала слугами, чтобы те расторопнее накрывали на стол. Знала, что скоро привезут заказанный в самой модной кондитерской города торт. А ещё знала, что скоро придут дети, которых позвала её мама, потому что на дне рождения дочери обязательно должны быть друзья. Так, конечно, принято. Придёт задавака Энни Мораг, и рыжая Вивьен О’Брайен, и занудная Клара Поул, вечно поучающая всех вокруг и рассказывающая, как надо жить. Вот уж компания для двенадцатилетия, лучше не придумаешь!

Не то чтобы Бетти была изгоем… Но эти девочки, столь тщательно подобранные мамой ей в подруги, были словно из другого мира. У них не было общих тем для разговоров, и Бетти решительно не понимала, как можно целыми днями обсуждать мальчиков и туфли, как маленькие взрослые. Ей хотелось мечтать. Но её мечту душили скучные, банальные рамки, в которые она оказалась загнана.

Бетти тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок. Взгляд её упёрся в рамку на тумбочке у кровати. Там вместо фотографии красивого мальчика вроде Артура Нима или хотя бы улыбающихся родителей на общем снимке стояла вырезанная из журнала картинка с элегантным вампиром. Вампир тоже не радовал, как и новая книга, купленная у старого букиниста, не говоря уж о предстоящем чинном вечере с чаем из старинного сервиза. Невыносимое занудство! В детстве она думала, что день рождения – это её праздник и она может сама выбирать, как его проводить. Собственно, так оно и было, но со временем всё изменилось. «Её» праздник кончился. Теперь всё – от и до – было продумано её светской мамой и должно было представить дом Бойлов в наилучшем свете. Чего хотела Бетти – не имело значения. Да она и сама не знала.

– Как хорошо, что сейчас не девятнадцатый век, – мрачно сообщила Бетти журнальному вампиру. – Иначе бы мама отправила меня на какой-нибудь дурацкий бал.

На бал Бетти не хотела, если это, конечно, не бал вампиров или фей, или хотя бы вечеринка в закрытом клубе «Носферату», но туда её не пускали: даже в лучших драных джинсах и с синей помадой она не могла пока сойти за шестнадцатилетнюю.

Ох и недовольной же выглядела мама!

Бетти перевела взгляд на часы. Равнодушные цифры показывали почти пять. Это значит, что скоро придётся всё-таки встать и найти в шкафу приличное платье, а потом спуститься к гостям и целый вечер сидеть с приклеенной улыбкой под строгим взглядом мамы…

У Бетти просто не было на это сил! Ей казалось, что с каждым днём она всё больше слабеет и никак не может играть во взрослые игры и соответствовать ожиданиям. Даже в школу она теперь просыпалась с трудом. Ей было так плохо, не хотелось ничего, но взрослым разве объяснишь? У них есть свои планы на детей, и ты ничего не можешь им противопоставить.

Разве только сбежать, как делали дети в глупых фильмах, но у них были силы и много энергии, а у Бетти нет ничего.

Ни свободы, ни веселья, ни даже настоящих друзей… Ей захотелось плакать, так сильно она себя жалела. Слёзы потекли самовольно, Бетти уткнулась лицом в подушку и горько зарыдала. Проплакав некоторое время, она уснула.

Ей снилось, что Ткачиха плетёт её жизнь.

Медленно, прядь за прядью, собирает в свои клешни длинные серебряные нити и связывает уже в свой красивый мерцающий узор. Она тянет и тянет, нить за нитью распуская душу, оставляя лишь оболочку, лишённую каких-либо радостей жизни. Ткачиха вытягивала пряжу её жизни, и Бетти во сне казалось, что она видит, как это происходит. Как нити тянутся прямо из её спины.

Во сне Бетти помнила всё.

Она знала точно день и час, когда Ткачиха заинтересовалась ею. В тот день Бетти поссорилась с Артуром Нимом на заднем дворе школы, прибежала домой и была такой несчастной, что ей просто необходимо было выговориться хотя бы маме, но мама торопилась на очередной приём в честь какой-то заезжей звезды, и ей было не до дочери. Тогда Бетти так же лежала на кровати и плакала, и проклинала свою жизнь, и мечтала о том, чтобы кто-нибудь пришёл и забрал её, потому что жить стало незачем.

И пришла Ткачиха.

Это произошло полгода назад, и с тех пор Бетти постепенно становилась такой – не радовалась белому свету и сладостям, много спала и с трудом находила в себе желание хотя бы начать что-то делать. Потому что Ткачиха теперь по-своему плела её жизнь, и когда она закончит своё плетение…