Часы показывали почти полночь. Я зевнула и попыталась проморгать противную пелену на глазах — черные газетные строчки беспощадно расплывались. Сделала глоток уже остывшего чая и скривилась. Не люблю такой крепкий, но пришлось заварить два пакетика сразу, чтобы не уснуть.

В дверь тихо постучали. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошла Рада — журналистка из отдела расследований и по совместительству моя подруга. По крайней мере, из всех коллег она ближе всех к этому статусу.

— Ты что, дежуришь? — сморщилась она.

— Я-то да, — демонстративно помахала газетными полосами, которые мне нужно было прочитать перед отправкой в типографию. — А вот ты что в редакции так долго сидишь?

Рада уже успела надеть легкую джинсовую куртку и, не выпуская сумку из рук, присела на стул напротив меня.

— Текст дописывала, утром кровь из носу сдать надо, иначе редактор меня с потрохами сожрет.

Я лишь ухмыльнулась, опустив взгляд на бумагу.

— Слушай, Ания… — она как-то странно замялась. — Насчет того маньяка…

Снова отложила листы и встревоженно глянула на светловолосую девушку.

— Есть какие-то новости?

— Еще одно убийство, но об этом пока не будут сообщать прессе, мне просто знакомый из полиции звонил, — она покачала головой. — Ты будь осторожнее, пожалуйста. Может, попросишь мужа тебя сегодня забрать?

— Ему рано на работу вставать, такси возьму. Все равно я тут еще часа на два зависну, общественный транспорт уже ходить перестанет, — сперва отмахнулась, а потом прищурилась. — Так, стоп. При чем тут я?

Сонный мозг плохо соображал.

— Понимаешь, появилась новая информация…

— Рада, прошу тебя, не томи, я слишком устала.

Журналистка на одном дыхании выпалила:

— Все три жертвы за последние полгода перенесли операцию по пересадке органов.

У меня чуть сбилось дыхание. Нервничать точно не стоит. Постаралась унять расшалившееся сердце. Ведь именно этот орган я получила полгода назад от донора. Неосознанно дотронулась до груди, где под блузкой находился еще довольно яркий рубец, как бы защищая драгоценность.

У меня был врожденный порок сердца. Еще в детстве сделали несколько операций, благодаря которым я смогла жить как нормальный человек. Ходила в школу, поступила в университет, вышла замуж, устроилась работать в крупную газету специальным корреспондентом, где и трудилась вот уже восемь лет. Но около года назад состояние резко ухудшилось, даже пришлось взять безвременный отпуск. Я не знала, смогу ли вернуться на любимую работу или до конца дней останусь прикована к кровати.

И этот конец мог наступить для меня очень скоро. Страшно было осознавать, что день ото дня мне все тяжелее совершать обыденные вещи: подниматься с постели, есть, ходить в ванную комнату, читать… Страшно умирать, когда тебе еще нет и тридцати. Но я до последнего ждала и надеялась получить новое сердце. И оно появилось, а вместе с ним пришла надежда на новую жизнь.

Я сделала глубокий вдох, чтобы снизить пульс.

— Что на этот раз? — облизала пересохшие губы.

— Легкое. Убийца вырезал и забрал правое легкое.

Я прикрыла веки и чуть покачала головой. Третья жертва за две недели. У первых двух судмедэксперты не досчитались почек, которые, как теперь выясняется, появились в телах убитых не так давно. За несколько месяцев до смерти.

— И когда они собираются объявить об этом общественности? — я уже немного оправилась от первоначального шока и, сделав еще глоток противного чая, снова посмотрела на подругу.

Та пожала плечами.

— Боятся, что поднимется паника, но долго полиция все равно это замалчивать не сможет. От кого-то да просочится в интернет. Просто будь осторожна, ладно? — она положила ладонь на тыльную сторону моей и чуть сжала.

Я улыбнулась лишь уголками губ:

— Я всегда осторожна, ты же знаешь.

Коллега зевнула и поднялась.

— Увидимся утром!

— Ага, — дурашливо вытянула язык я.

Дежурства по номеру выпадали нечасто, примерно два раза в месяц, но, как бы долго мы не засиживались на рабочем месте накануне вечером или, как сейчас, ночью, следующий рабочий день все равно начинался ровно в девять утра. Так что, даже если я закончу в ближайшие два часа, доеду домой на такси, на сон остается не больше пяти часов. В лучшем случае.

Я вздохнула и снова обратила все внимание на газетные заголовки, особенно тщательно нужно проверить их, чтобы нигде не закралось ошибок, неточностей и неблагозвучия. Какое-то время тишину кабинета нарушало лишь тихое шуршание кулеров рабочего компьютера да мое еле слышное бормотание себе под нос.

Я старалась не думать о загадочном убийце, но почему-то так некстати пришло осознание того, что я осталась одна на весь этаж. Даже специально выглянула и прошлась по коридору. Хотя он и оставался освещен, но ни в одном из кабинетов коллег света не было. К тому здесь царила гробовая тишина. Отдел верстки, куда мне требовалось занести проверенные газетные полосы, располагался этажом вышел.

Слегка размяв ноги, я снова принялась за работу. Где-то далеко хлопнула дверь. Я встрепенулась. Кто тут может ходить в такое время? Сердце вновь предательски заколотилась. Показалось, что я слышу тихие шаги. Сглотнула вставший в горле ком. Звуки становились все ближе. Я поняла, что уже не успеваю добежать до двери и запереться изнутри. Схватила со стола первый попавшийся более или менее тяжелый предмет — дырокол.

Ручка двери беззвучно опустилась…

***

— Дежуришь? — на пороге стоял и бодро улыбался наш охранник, совсем еще парнишка, светловолосый с такими невыразительными серыми глазами, что еще чуть-чуть — и те сливались бы цветом с белком.

— Нитос! Ты меня напугал! — я шумно выдохнула и опустила дырокол на столешницу. Руки немного дрожали. Из-за этого маньяка я становлюсь параноиком. Нужно позвонить доктору, пусть выпишет мне какое-нибудь легкое успокоительное.

— Прости, — добродушно развел руками он. — Выключи свет на этаже, пожалуйста, как закончишь, чтобы я уже сюда не понимался больше.

— Ладно, — выдавила из себя дежурную улыбку.

Через полчаса я дочитала все нужные полосы, отнесла их в отдел верстки и с чувством выполненного долга покинула редакцию. Пока ждала такси, болтала все с тем же Нитосом, который дежурил на входе всю ночь. Все-таки рядом с ним было не страшно.

Когда я тихо открыла дверь квартиры, экран смартфона показывал два тридцать ночи. Или это уже можно считать утром? Сил хватило только на то, чтобы умыться и почистить зубы. Даже душ решила оставить на утро. Разделась и залезла под одеяло, чмокнув в лоб сонного мужа.

Он лишь перевернулся на другой бок, одним глазом глянув время на фитнес-браслете.

— Ты поздно, — пробормотал Алес, уткнувшись носом в подушку.

— Ага, спи.

Через полминуты его дыхание вновь выровнялось, а я, несмотря на дикую усталость, все не могла уснуть. Лежала, глядя в темный потолок, на котором то и дело мелькали светлые блики от проезжающих где-то там, внизу, на улице машин. Веки не хотели смыкаться. В голову лезли мысли о текстах, которые я писала вчера, о людях, с которыми нужно поговорить завтра, и больше всего — о неизвестном маньяке, который вырезает человеческие органы. Сейчас, в уютной темноте квартиры, я чувствовала себя в безопасности.

Но каковы причины таких поступков? Почему он делает это? Психическое отклонение? Убийства как месть кому-то? Сублимация? Ответы на эти вопросы я не находила.

Телефон мужа, который лежал здесь же, на матрасе, ожил. И хотя он стоял на беззвучном режиме, комнату неярко осветил экран. Я покачала головой. Снова смотрел что-то на ночь да так и уснул, не поставив гаджет на зарядку. А ведь утром будет злиться, что на весь день останется без связи. Я вздохнула и взяла телефон, чтобы отнести к розетке.

В глаза невольно бросилось пришедшее так не вовремя сообщение от некой Ивонны, отображавшееся на заблокированном экране: «Уже скучаю». Поджала губы, но отнесла смартфон к столу и подключила к зарядке. Я не первый день догадывалась, что у него кто-то есть. Почему-то подтверждение предположений вовсе меня не тронули. Между нами уже давно не было сильных чувств. Любила ли я мужа? Не знаю даже, как и ответить.