Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Мы наметили для перевала довольно удобный горный проход, выводивший нас на ту сторону кряжа. После многодневного путешествия по восточному склону Скалистых гор, столь же известных, как горы Сакраменто или Гваделупы, мы натолкнулись на маленький ручеек и последовали за его течением. Ручей вывел нас к большой реке, протекавшей с севера на юг, к реке, в которой мы сразу признали знаменитый Пекос, или, как некоторые ее называют, Пуэрко16. Все это испанские названия. Область, которую мы пересекали, хотя и необитаемая, была поверхностно исследована испанцами из Мексики и составляла часть этой страны.

Мы переправились через Пекос и в течение нескольких дней шли его левым берегом в надежде открыть какой-нибудь новый поток, спускавшийся с запада, чтобы довериться его руслу. Но от этого плана пришлось отказаться: мы даже вовсе отошли от берегов Пекоса и удалились на несколько миль в прерии с тем, чтобы снова вернуться к его водам. В этом месте вода многовековой упорной работой прорыла себе дорогу в скалах, которые преграждали нам путь, а по сторонам его зияли пропасти.

Проникнув несколько дальше к северу, чем нам было нужно, мы наконец решили пересечь каменистую равнину, простиравшуюся на запад насколько хватал глаз. Было в высшей степени рискованно удалиться от реки, не зная, найдем ли мы где-нибудь воду. Путешественники в подобных случаях всегда следуют за течением ручья, куда бы оно ни выводило. Однако мы были раздражены тем, что не встретили там, где предполагали, западный приток Пекоса. Итак, запасшись водой и напоив коней, мы углубились в прерии.

Через несколько часов мы очутились в обширной пустыне с абсолютно ровной поверхностью, без намека на горы или холмы; кое-где едва пробивалась растительность: тощий кустарник и колючий кактус, ни клочка травы, чтобы порадовать лошадей, ни капли воды, никаких воспоминаний о дожде, должно быть, никогда не проливавшемся на эти мрачные пустыри. И земля до такой степени высохла и потрескалась, что пыль, поднимаемая нашими шагами и копытами мулов, клубилась густой тучей. Прибавьте к этому нестерпимую жару, которая в сочетании с усталостью и пылью вызвала сильнейшую жажду. Весь наш запас воды был вскоре исчерпан, до наступления ночи не оставалось уже ни капли, а между тем мы изнывали от жажды. Животным пришлось еще хуже, чем людям: мы, по крайней мере, захватили с собой пищу, а они голодали.

Вернуться обратно мы не решались; к тому же, продолжая идти вперед, мы рассчитывали найти воду гораздо скорее, чем возвращаясь к покинутой реке.

На исходе дня взоры наши были зачарованы изумительным зрелищем, и мы приподнялись в седлах с чувством несказанной радости.

Не думайте, что мы увидели воду: это был какой-то белый предмет, как бы висевший в воздухе в большом отдалении; он имел вид треугольника и, казалось, реял в лазури, как гигантский бумажный змей. В нем легко было распознать снежную вершину.

С первого взгляда было ясно, что это так называемые вечные снега – горы, именуемые в Мексике невадами, что значит – снежные. Мы знали, что по хребту этих гор во всякое время года свергаются многочисленные ручьи; особенно летом, когда снег подтаивает.

Вот почему мы так обрадовались, и, хотя гора отстояла от нас очень далеко, мы двинулись к ней с приливом свежей энергии. Даже мулы и лошади, как будто сообразив, в чем дело, радостно заржали и прибавили ходу.

По мере того как мы к нему приближались, белый треугольник вырисовывался все крупнее. К закату солнца мы уже различали черные прогалины в нижнем поясе горы и желтоватые полосы на кристаллически чистых снегах, горевшие, как золотые обручи. Какая картина для путешественника!

Солнце зашло, и наступило царство луны. В ее матовом сиянии мы продвигались всю ночь. К чему, в самом деле, привела бы передышка? Остановка означала смерть.

К утру мы уже с трудом тащились, отойдя от Пекоса больше чем на сто миль и все же ничуть не приблизившись к горе. Мы различали подробности строения горы и отметили, что по южному ее склону от самой вершины к подошве проходит глубокая лощина. С западной стороны, наиболее к нам близкой, не было ничего подобного, и мы сделали отсюда вывод, что вода, скорее всего, стекает к южному склону, получая обильное питание от тающих снегов.

Расчеты наши оправдались: приблизившись и обойдя подошву горы, мы увидели ярко-зеленую полоску, выделявшуюся на коричневом фоне пустыни. Казалось, что это зеленая изгородь с большими купами деревьев, кое-где поднимающимися над ней. Это была ивовая и шелковичная роща. Нельзя было дольше сомневаться в близости воды, и мы приветствовали хорошее предзнаменование. Люди огласили воздух радостными криками, лошади ржали, мулы ревели, а через несколько мгновений все: люди, мулы, лошади – уже склонялись к прозрачному ручью, утоляя жажду освежительной влагой.

Глава III. Оазис в долине

После долгого трудного перехода мы испытывали потребность в отдыхе и подкреплении; нам хотелось остановиться на берегу ручья на всю ночь, даже на день или на два. Ряды ив уходили по берегам ручья километров на двадцать пять в долину. Под густым навесом листвы росли пахучие травы, известные в Мексике под названием граммидов. Трава эта сочна и питательна, и лошади и мулы любят лакомиться ею наравне с дикими зверями. Наши мулы и лошади уделили граммидам большое внимание. Едва утолив жажду, они бросились щипать траву с блестящими от жадности глазами. Мы разгрузили их и расседлали, привязали к колышкам и предоставили им досыта наедаться.

Сами же занялись приготовлением ужина. От голода мы пока что не слишком страдали. Во время перехода по равнине мы жевали вяленое мясо, но есть его пришлось почти сырым; впрочем, «тазахо», как зовут его в Мексике, – довольно посредственная пища, безразлично – в сыром или жареном виде. Продержавшись таким образом больше недели, мы горели желанием поесть свежего мяса. В течение всего перехода от Эль-Пасо мы не встретили дичи, если не считать полудюжин тощих антилоп, из которых только одну удалось подстрелить из ружья.

Покуда мы привязывали животных и готовили ужин, состоявший из кофе и тазахо, один из наших охотников, по имени Линкольн, пошел поохотиться в долине. Мы слышали, как просвистела его пуля по горному коридору, потом, взглянув наверх, увидели стадо диких баранов, скачущее с вершины на вершину, подобно испуганной птичьей стае, спасающейся на утесе.

Вскоре показался и сам Линкольн, неся на руках одного из этих баранов: по большим рогам в форме полумесяца мы определили сразу его трофей. Баран был величиной с оленя, и ловкие охотники, вооружившись ножами, мигом его освежевали. Тем временем дружно застучали топоры, подрубленное шелковичное дерево свалилось на землю и вскоре запылало. Нарезанные ломтями бараньи бока были подвешены к огню, а котелок с кофе задрожал, забулькал и наконец закипел, распространяя крепкий живительный аромат.

Поужинав, мы завернулись в свои одеяла, забыли все опасности и трудности перехода.

Проснулись мы освеженные и бодрые и, позавтракав, устроили совещание о дальнейшем маршруте. Безусловно, нам следовало идти по течению ручья, но он, увы, направлялся к югу, а на юге нам нечего было делать. Приходилось направиться к западу. В самом разгаре наших споров раздался крик охотника Линкольна.

Он стоял посреди равнины, невдалеке от ив, и глядел на юг. Все взоры к нему обратились, и, к великому нашему удивлению, мы заметили дымок, поднимавшийся над равниной.

– Это индейцы! – воскликнул один из наших спутников.

– Там, внизу, в прериях, – заговорил Линкольн, – когда я охотился за дикими баранами, мне бросилось в глаза подозрительное углубление. Дым как будто поднимается оттуда; без огня дыма не бывает, а где огонь – там и люди. Там краснокожие или белые…

– Это индейцы, безусловно, индейцы, – раздались взволнованные голоса. – Кто еще может бродить в этих местах, в сотнях миль от ближайшего жилья? Конечно, это индейцы…

Мы бегло посовещались о том, что предпринять. Огонь потушили, а лошадей с мулами отвели под ивовый навес. Одни предлагали выслать разведку вдоль ручья, другие – подняться в горы, обозреть оттуда всю окрестность и установить происхождение дымка. Это был наиболее благоразумный совет. Если даже горная разведка не даст никаких результатов, никогда не будет поздно отправиться к ручью.

3
{"b":"83225","o":1}