Кунсткамера уродцев. Спрятанных от посторонних взоров.

Висяки. Трупы.

Недостойные поступки. Гнусные мысли. Мерзкие фантазии.

Извращения. Грязь.

Явно, ты такой один. С таким набором. Неудивительно, что ни с кем не общаешься. Как любой другой. Нормальный человек.

Наверное, это видно со стороны. По твоим глазам. Походке. Фигуре.

Все просвечивает. Проступает.

Словно мусор на дне пруда.

Сколько не пытайся очистить, только хуже сделаешь. Поднимешь муть.

Лучше не трогать. Обойти стороной.

Да ну его! От греха подальше.

Выкинет еще что-то такое.

Странный.

Дом отца за городом. Ближе к морю.

Старый дом. Семейный.

Отец его обновил, но история осталась.

Ее больше. Она сильнее.

Проступает. В каждой детали.

Проявляется. Гнет свое.

Дорога долгая. С пробками не меньше часа.

Можно смотреть в окно и упиваться своим убожеством.

Нестандартностью. Аномалией. Неадекватом.

Мама уже занимается своими делами.

Его приезд еще не скоро. Она одна в квартире.

У нее все лето впереди.

Она одна в огромном городе. Разведенная женщина с отдельной квартирой.

Он напоминает о себе фотографиями на стенах.

И легким амбре подростка в его спальне.

Все. Свобода!

Почти взрослый. Самостоятельный.

Рядом с отцом.

У него все будет нормально.

Отдыхай, милая. Ты это заслужила.

Но, день продолжается совсем не так, как он ожидал. Все меняется в корне. Ломается.

Словно обрывается дорога, и он падает в пропасть.

Внезапно. Даже в падении своем не понимая, что происходит.

Как обычно. Растерянность ему присуща. Второе «Я».

Удар! И ты уже на полпути в никуда.

И нет возможности остановиться, перевести дух. Собраться с мыслями.

Взять под контроль лицо. Найти нужную маску.

Про подходящие слова он даже не думает. Бесполезно.

Молчи. Так лучше.

Селин

В дверях стоит девушка. Совсем молодая. Тонкая, в простом легком платье до колен.

Настоящая.

Он не смог бы ее описать. Ни за что. Даже не знал бы, с чего начать.

Для этого надо смотреть. Не отрываясь. Хотя бы минуту. Запоминать детали, штрихи, линии.

Он бы и хотел. Если бы все отвернулись. Дали ему время.

Он не может этого сделать. Он отхватывает от нее кусочки. Отщипывает. Склевывает, как настырный воробьишко.

Украдкой. Незаметно. Быстро. Как вор-карманник.

Вместо цельного портрета – разрозненные зарисовки. Словно бы и не связанные друг с другом. Не могут принадлежать одному человеку. Живому. Который совсем рядом. Дэн запоминает и сразу же влюбляется в сгиб локтя, появившуюся и сразу пропавшую коленку, щелочки смеющихся глаз, нежные пальцы с короткими некрашеными ногтями, талию, которую можно обхватить одной рукой. Он боится посмотреть на нее в упор. Боится, что это будет слишком откровенно, нагло. И, в то же время, боится, что посмотрев в упор, обнаружит что-то некрасивое. Что-то, что сразу перечеркнет картину в его голове. Картину, которую он уже нарисовал. Давным-давно. Которая ожила только что. Ему страшно. А, что если, это произойдет? Он увидит что-то, что больше похоже на истину. Что-то уродливое, лишнее. И все. Все окажется неправдой. Обманом. Ложью.

Он смотрит. Он крадет ее, собирает по частям. И не находит ничего. Ни единого изъяна.

И еще он думает, что этого просто не может быть. Не может быть прямо здесь, перед ним. Рядом с ним. Настолько просто.

Протягивает ему руку. Проходит по ладони электрическим разрядом. Здоровается.

Она говорит, что рада его видеть. Что она много слышала о нем от его отца. И что он, действительно, на него очень похож. В доме есть его фото. И что она тоже занималась музыкой и надеется, что при возможности он сыграет для нее. Или, даже, научит играть на гитаре. Хотя бы, что-то коротенькое. И что, она будет рада возможности говорить с ним на английском языке. Испанский она не изучала, но очень хотела бы. Может, в следующем году.

Она смотрит за этим домом. Проще говоря, домработница. В доме должна быть женщина. Даже не представляю, как вы здесь справлялись до этого. Мужчины. Холостяки. В своем логове. Но, теперь, все будет еще лучше. Вы занимайтесь своими делами, а я пригляжу за всем остальным.

И еще много чего, что просто не вмещается в его голове, и из-за чего он опять злится на самого себя. На свою бестолковость. За то, что его снова сразил столбняк. Что он такой нескладный, как проржавевший циркуль. Настолько нескладный, что ударяется головой о полку, набивает себе шишку, и от этого ему становится еще обиднее.

Она сейчас поймет, какой я деревянный. Не такой, каким она меня представляла.

Странный. Недоделанный. Тормознутый.

Да и каким она могла его себе представить? Это она из вежливости, конечно.

Культура общения. Церемония.

Он застревает в прихожей. Топчется, как слон в узком вольере.

Почти наступает ей на ноги. Заикается.

Не знает, куда деть руки, ноги. Тело. Голову.

Не успевает за ними. Их слишком много. Появились внезапно.

Не запланировано.

Машет, как мельница крыльями.

Куда спрятаться? Исчезнуть. Перевести дух. Придти в себя.

Кто бы предупредил заранее…

Он тяжело соображает, что делать дальше.

Что он обычно делал, входя в этот дом?

Входя в любой дом. Какой там порядок действий?

Он же уже это делал. Много раз.

Вроде. Но, сейчас позабыл.

Водитель ставит чемоданы и исчезает, не разрядив обстановки.

Становится еще более тесно. Между ног – чемоданы. Надо высоко поднимать колени. Ступать, как цапля.

Еще телефон. Наушники. Очки.

Из одной руки в другую. В карман. Из кармана.

Кочуют. Перекладываются. Туда, где не помещаются. Торчат.

Падают из рук. Из того места, где должен быть карман. Был, но уже нет.

Пантомима школьника, пойманного за игрой в карты.

Но, она, кажется, ничего не замечает. Ни его испуганного взгляда. Ни его потерянности.

Говорит. Дает тапочки. Исчезает на кухне.

Расслабься.

Может, это все только в его голове, появляется робкая мысль.

Он снова слышит ее голос. Возвращается в реальность.

Чувствует свои руки. Лицо.

Взмокший лоб.

Берет под контроль дыхание. Глупая попытка.

Она говорила все это время, пока он сидел внутри себя. За закрытой дверью.

Она уже накрыла на стол и ждала, когда он приедет. Она приходит утром и уходит под вечер. Иногда она задерживается, если отцу нужна ее помощь, если в доме гости.

Дэн слушает ее и пропускает все, без исключения, слова. Потом спохватывается, пытается вспомнить, что она сказала минуту назад и не слышит, что она говорит сейчас, в этот момент. В голове кавардак. Мешанина из ее слов. Как-будто кто-то взял страницу из книги, разрезал на множество кусков, а потом склеил как попало. Он боится остановить ее. Ведь тогда наступит тишина. А ему нечего сказать. Он еще не придумал. Даже одного предложения. Первого слова.

Не готовился.

Надо понять, как себя вести, какую маску надеть. Для школы? Для семьи? Для транспорта? У него в наборе нет подходящей. Может ли он обойтись без маски? Ни в коем случае. Она сразу отвернется от него. Он потеряет ее голос. Ее улыбку.

Она сразу поймет, что он странный.

Лучше оттянуть этот момент.

Неприятного узнавания. Открытия.

Она велит ему помыть руки и садиться за стол. Он повинуется беспрекословно. Ему не надо думать. Он просто делает. Тянет время.

Пока он выполняет роль механического робота, в голове шумят мысли. Бьются беспокойным прибоем о скалы. Ему кажется, что даже она может услышать этот грохот. Верчение жерновов. Сход лавины.