Какое общение? Если ты уходишь. Посмотри, как станет тихо. Посмотри, что случится.

Выйди за дверь и прислушайся. Все имеет смысл только, когда ты здесь.

Что мы будем делать в этом большом доме, когда ты уйдешь?

Остался лишь запах цветов в прихожей. Как эхо.

Она ушла туда, где была жизнь. Воздух. Смех.

Она унесла все. Больше, чем у него было. Выключила свет. Словно дом выдохнул и застыл. Со всеми своими атрибутами, мебелью, книгами и пластинками, масками и другими мужскими игрушками. Задышал старой холостяцкой машиной. Все наслоения трех поколений застыли и замерли. Почти нелепо. Как драгоценные камни на дряблой старушечьей шее.

Хотелось кричать. Включить музыку на полную громкость. Грохнуть вазой об пол. Сделать что-нибудь, чтобы прогнать эту тишину. Чтобы стены задрожали. Чтобы встряхнуть хоть ненадолго это ужасную кому. Это оцепенение. Эту потерянность.

Словно смотришь из окна на поднимающийся гриб ядерного взрыва и понимаешь, что бежать некуда. Нет смысла. Все и так решено. Потеряно. Перечеркнуто.

Лучше бы она и не появлялась вовсе, чем выстужать внутренности этой громадины. Одним своим отсутствием. Как будто старого пса бросили подыхать на пустыре. Не дали дожить свои последние дни на знакомом месте.

Неужели он будет умирать так каждый вечер? Зачем проходить через эту клиническую смерть? Возвращаться к жизни и снова пищать ровной линией.

Разговор с отцом не клеился.

Да, все ок. Прилетел без проблем. Да, встретил. Привез. С чемоданами помог.

Школу закончил неплохо. Мама в порядке.

Он и не ожидал ничего другого. Но сегодня было хуже, чем обычно.

Он получил надежду. И потерял.

Не удержал. Отпустил.

Опять чувствует себя виноватым.

Она тебе понравилась? Милая, правда? Хозяйственная, культурная. Отлично готовит. Мне не нравится присутствие посторонних в доме. Ты знаешь. Но, она вписалась. Сразу. На сто процентов. Согласен? Своя. Путевая. Компанейская.

У папы по-другому не бывает. Все четко. С первого раза.

И красотка. Фигура что надо.

Верно?

Вот и все слова, чтобы рассказать о ней.

А ты? Думал. Подбирал. Сочинял.

Пацан.

Отец говорил, но он не слышал и половины. Дыхание упало камнем. Грудь сдавило ожиданием.

Все было потеряно. Нет ни завтрашнего дня, ни звездного неба за окном, ни мягкой южной ночи.

Я вижу, ты клюешь носом. Давай в душ и спать. Вещи разберешь завтра. Не к спеху сейчас. Селин тебе поможет. Я сказал ей, чтобы пришла пораньше.

Он только и услышал, что ее имя. И что она придет завтра. Пораньше. Утром.

Надо быстрее лечь спать, чтобы ночь закончилась.

Ночь. Его любимое время.

Нет. Уже не любимое. Если оно отделяет его от встречи с ней.

Темная река, которую надо переплыть.

Как можно быстрее. Ныряй, давай.

Он долго ворочается. Из лунного света со стены смотрит маска.

Черными глазницами. Ждет.

Знает что-то. Чего не знаешь ты. Твое завтра.

В голове складываются строки. Ломаются. Собираются заново.

Он думает о том, чтобы их записать и засыпает.

Сразу.

Маска

В окружающем ее пространстве что-то менялось.

Как-будто кто-то кричал сквозь толщу воды.

Мутно, приглушенно, неразборчиво.

Вибрация. Что-то знакомое.

Струны волнений человеческих.

Быстротечных, как стрекозы в душной ночи.

Искры от костра, что тают, пытаясь подняться к звездам.

Люди и звери, пожираемые временем.

Превращающиеся в одно – белые кости на желтом песке.

А потом и в сам песок. Стирающий все.

Чтобы начать заново.

Она их не видела. Они были ей не интересны.

Только страсти. Только боль. Ненасытное желание.

Сжигающее изнутри. Сильнее самого хозяина.

Исступление. Эйфория.

Ярость.

Что-то менялось. Рядом с ней.

Что-то знакомое.

Серым пеплом лунный свет

Укрывает

Город мертвый. Жатву лет

Собирает.

Он сотрет меня за миг

Краткий.

Не услышишь ты мой крик,

Растворившийся в любви

Без остатка.

Дэн видит себя в отражениях зеркал. В этом доме их немало. Смотрят отовсюду. Он никогда не смотрел на себя так часто. И никогда ему еще не было так ненавистно свое отражение.

Он высок и худ. Локти торчат, как коленки кузнечика. Волосы – кустарник. Он не придавал им особенного значения. До этого момента.

Он старался поддерживать себя в форме. Утренняя зарядка обязательная процедура для него. Но в этих зеркалах все мышцы куда-то исчезли. Остались только тонкие руки и ноги, прямые, как вешалка, плечи, впалый живот. Суставы. Позвонки.

Скелет из кабинета биологии.

Дом отворачивается от него. Стыдится.

Портреты на стенах морщат носы. Маски скалятся, не понимая, что он такое.

Когда она приходит, он снова запинающийся, неуклюжий подросток. Голос ломается. Проходит все октавы снизу и доверху. Никогда еще он не казался себе настолько жалким.

Слишком много света. Слишком мало тайны.

Она невероятно красива. Он…

Что она может в нем увидеть? Она улыбается только потому что так надо. Этикет. А как же иначе? Как можно смотреть на него и не пугаться? И как с ним разговаривать, если он запинается на каждом слове?

Но спустя час он отвлекается от самобичевания. Отец отвез их в парк развлечений. Она первая превратилась в непоседливого ребенка и бежит впереди них от одной вывески к другой. Они в одной команде. Втроем. Шайка сорванцов. Они против автоматов. Объединены общей целью. Подзадоривают друг друга. Кто первый? Кто лучше? Кто больше? Так их, так! Они стреляют из водяных пистолетов в розовых уток, гоняют электрические машинки психоделических цветов, бросают баскетбольные мячи в гремящую цепями корзину, набивают синяки на кулаках, колотя по пластиковому грибу. Они усталые и счастливые. Все ненужное в нем пока спряталось. Все странное. Затаилось. Они едят мороженое и подсчитывают призовые талончики.

Потом сеанс кино. Этот фильм он уже смотрел, но ему все равно. Если она рядом, он готов посмотреть его еще несколько раз.

Хотя, на экран он, конечно, не смотрит.

Она сидит между ним и отцом.

Она совсем близко. Он чувствует ее тепло. Ее руку на подлокотнике. В темноте кинозала он пожирает глазами ее профиль, словно припорошенный лунным светом. Она смешно приоткрывает рот. Он умирает от желания поцеловать ее.

Губы. Шею. Мочку уха. Это место, под самыми волосами на затылке.

Прижаться к ней. Ощутить тепло. И замереть.

Отпустить одиночество. Дышать ею.

Они возвращаются под вечер. Уставшие. Разомлевшие.

Он сидит с ней на заднем сиденье машины.

Так хорошо, что здесь темно. Как и в кинотеатре.

Он может разглядывать ее, сколько хочет. Обводить глазами. Каждую линию. Закрывать их. Растворять моментальный снимок на внутренней стороне век. Открывать их снова.

Она смотрит в окно. На лице улыбка.

Уже по дороге Дэн переживает близкое расставание.

Стесненное дыхание. Одиночество. Ожидание его.

Второй день подошел к концу.

Он молчит, пока отец и Селин неторопливо обсуждают фильм и говорят о планах на завтра.