— Больше никогда к тебе не прикоснусь, — обиженно кинула вещи в сторону кровати, не подумав, что постель будет мокрой. Глупо, очень глупо.

— Уверена? — представляю, как ехидно поднялся уголок его губ и брови слегка приподнялись.

— Ну, кроме предплечья. Оно вообще уже давно принадлежит мне.

— Да неужели, а мне что принадлежит? — лёгкие потребовали сделать глубокий вдох, и меня заполнил его потрясающий запах. Он приблизился ко мне, провоцируя весь организм на максимальное насыщение противоположной, но такой необходимой аурой.

— Ты уже всю меня под контроль взял, — протягиваю руку и начинаю кончиками пальцев ощущать тепло, исходящее от его кожи. Как же хочется прикоснуться. Мышцы руки сводит, я старательно контролирую их, чтобы рука не вытянулась вперёд. Сжимаю кулак, ногти впиваются в ладонь. Но эта боль совсем не отвлекает. Я испытываю странную жажду, голод. Начинается ломка из-за того, что я не могу удовлетворить потребность «тёмной» Авроры.

— Так сложно? — у меня галлюцинации? Или он правда переживает? Виски пульсируют, но руки всё равно продолжают тянуться к его телу.

— Невыносимо. Я не контролирую это. Нужен баланс, но я не знаю, как мне его найти. Я боюсь, что в один момент «тёмная» чаша перевесит, и тогда уже не будет пути назад.

— То есть, если «тёмная» сторона преобладает, человеку никогда не найти баланс?

— Нет, я не это имела в виду. Просто именно мне не справиться с этим.

— Я чем-то тебя питаю? Что именно тебе надо?

— Если бы я только сама знала, — тру рукой лоб, делая частые вдохи и выдохи. Нужен кто-то, кто сможет навести порядок в моей голове.

— Прикоснись, — ладонь замирает после его короткого слова, и я удивленно смотрю вперёд.

— Нет, нет, нет. Это не выход, — отрицательно верчу головой, хотя шёпот глухо твердит «да».

— Ну мы посмотрим, станет ли тебе легче.

— Тебе будет больно. Мы не можем находить решение каких-либо проблем, постоянно рискуя тобой.

— Я потерплю, — его голос даже не дрожит от волнения.

— Я сказала, нет и всё, — так же, как он, стою на своём, с полной серьёзностью отказывая и ему, и себе.

— Но я же вижу, что тебе чего-то не хватает. И это что-то — «тёмная» энергетика.

— Плевать.

— Ты раздражительна.

— Нет.

— Бесишься.

— Нет, — говорю громче, всё больше злясь.

— «Тёмная» Аврора требует.

— Я больше не буду повторять.

— Ты совсем дура? Я помочь пытаюсь. Нам надо как-то найти выход, чтобы все эти странные вещи нормализовались.

— У тебя тоже с этим проблемы?

— Вроде нет. Но всё может начаться в любую минуту. Например, в эту, — сильные руки впиваются в моё предплечье и заставляют ладонь разомкнуться. Подушечки пальцев касаются кожи, его тело слегка вздрагивает.

— Ты сумасшедший?! — как бы я ни пыталась убрать свою руку, у меня не получалось. Он сильней меня во много раз. Мне остается только надеяться, что ему сейчас вполне терпимо.

На удивление это правда помогло мне: нет больше того странного голода, жажды, а главное, «тёмная» Аврора угомонилась. Она перестала требовать внимания, претендовать на главенствующее место в сознании.

Пальцы покоятся на его мышце, робко касаясь выпирающей ключицы. Его дыхание учащается, приводя в быстрое движение грудную клетку. Я слышу, как воздух жадно проникает в него и, не задерживаясь, рывком покидает уже дрожащее тело. Его губы приоткрываются, помогая легким собрать весь ближайший кислород. Сквозь зубы сгусток воздуха выталкивается диафрагмой, становясь шипением. Я понимаю, что ему сейчас очень больно, он злится всё больше с каждой секундой, но я, наоборот, становлюсь спокойней, и убирать ладонь от его тела совсем не хочется. Даже не замечаю, как его пальцы всё сильней сдавливают моё онемевшее запястье.

Неужели он забирает всё то, что беспокоило меня, себе?

— Чёрт! — с рычанием произносит он и отталкивает меня от себя так, что я падаю на ковёр. Один сильный удар по столу нарушает покой во всей квартире. Я вскакиваю и, натянув рукава кофты на ладони, иду в сторону стола, где, вероятно, стоял он. Он шепчет что-то невнятное и всё также неровно дышит. — Они проснулись. Я слышал, — улавливаю слова, которые ему удалось сказать, несмотря на боль.

— В шкаф, быстрей, — подталкиваю его. По пути он запинывает свою обувь под кровать. — Прости, — произношу я, когда дверца шкафа закрывается.

Не время сейчас сожалеть о содеянном, я должна лечь на кровать. Ударяюсь пальцем об край, но всё же нахожу уже влажную постель. Слышу шаги в коридоре и ещё быстрей укрываю всё одеялом, прижимая к себе одежду «тёмного». Дрожу от страха и от сожаления, но закрываю глаза, будто крепко сплю. А сердце всё сильней стучит в груди под малым действием адреналина.

— Аврора, ты спишь? — мамина рука касается моего плеча, но я не отзываюсь. — Бен, достань, пожалуйста, плед из шкафа, она вся дрожит.

— Нет, — открываю глаза и громко выражаю свой протест. — Не нужен плед.

Комната освещалась мягким светом настольной лампы. Я неестественно, «внезапно» проснулась.

— Мы слышали звуки, — мама поглаживает моё плечо, но в первый раз я не чувствую спокойствия от её заботы.

— Я просто упала с кровати, всё в порядке, — прикрываю рот одеялом, чтобы заглушить напрашивающийся кашель. Тошнит от накапливающегося комка, но мне удаётся умело, сквозь боль, задержать его.

— Но ты в одежде, тебе холодно.

— Мам, я уже не маленькая. У меня скоро свадьба, свои дети. Не надо обо мне беспокоиться, как о пятилетнем ребёнке. Если со мной что-то будет не так, я скажу тебе. А сейчас я очень сильно хочу спать, поэтому давайте не будем разговаривать, — тараторю, чтобы не замолчать из-за сожаления.

— Хорошо, спи, — мама немного обиделась, что я отвергла их заботу, но это помогло как можно скорей избавиться от нависшей над нами угрозы. И как только я перестала видеть свет под дверью, сразу откинула одеяло и приняла сидячее положение.

Я обманула маму и папу, спрятала от них «тёмного» в шкафу и ещё нахамила. Но сейчас это волнует меня меньше всего.

— Свадьба скоро, а я даже не приглашён, — он вышел из шкафа уже спокойным.

— У тебя всё в порядке? — поворачиваюсь в его сторону и через рукава пытаюсь нащупать его.

— Вполне. А у тебя?

— Всё замечательно.

— Это помогло?

— Да, большое спасибо. Ты не должен был…

— Только не надо начинать ныть. Я захотел — я сделал. Жив остался? Да. Значит, ничего страшного.

— Но тебе было больно, — веду рукавом по его плечу, с желанием обнять, но сделать этого не могу.

— А если бы ты тут с ума сошла? Кто знает, как бы повела себя «тёмная» Аврора. Сама же сказала, что не справишься, если чаша перевесит.

— А если бы ты погиб?

— Выкинула бы меня в окно. Правда я тяжеленький.

— Почему ты всегда превращаешь всё в шутку?

— Потому что ты вечно видишь только плохое. Надо проще относиться к жизни.

— Это выглядит так, будто ты не ценишь свою жизнь.

— Так и есть, мне не за что её ценить. А у тебя впереди ещё много всего.

— Неужели у тебя нет никаких целей? Кто ты в своём мире?

— Так что там насчёт твоего самочувствия? — переводит тему, только чтобы не говорили о нём.

— Я первая задала вопросы.

— «Тёмная» Аврора хочет меня, не так ли?

— Хорошо, не хочешь сегодня говорить о себе — поговорим завтра. А насчёт Авроры ничего не знаю.

— Всё, действительно, слишком запутанно. Может, надо перестать копаться в этом?

— И вечно находиться в неуравновешенном состоянии?

— Сейчас же всё стало нормально.

— Это временно, я уверена. Баланса до сих пор нет, и это шаткое состояние не может гарантировать, что само себя нормализует. Выход всё равно должен быть. Я не могу вечно трогать тебя, чтобы усыпить «тёмную» сторону. Скоро мы навсегда расстанемся, и до этого момента нам надо решить эту проблему.

— У нас даже идей нет.

— А ты чувствуешь покой, когда я тебя трогаю?