– Всё ты врёшь! Воровать нехорошо.

– Ну вот, ты мне не веришь. Но это правда – старый садовник подарил мне саженец. У него их много. Когда деревце вырастет, это будут самые лучшие яблоки во всём городе. Я-то знаю. Старик – отличный садовод, и он сам вывел этот сорт. Когда яблоки созревают, то становятся ярко-красными. Таких красивых я нигде и никогда не видел. Сегодня сосед всем знакомым раздавал свои саженцы. Он говорит, что скоро умрёт, и боится, что некому будет смотреть за его садом. Так, может, хоть саженцы останутся у кого-нибудь. Если хочешь, можешь сама его спросить.

– Ну, хорошо. Поверю, – улыбнулась девушка. – Я ведь знаю, что ты хороший, но ведь раньше всякое бывало.

– Да, прежде сосед гонял меня за разные дела, а сейчас я помогаю ему с садом. Старик относится ко мне как к сыну. Просто ты всего не знаешь.

– И куда ты несёшь этот саженец?

– Я подумал: пусть яблонька растёт у тебя. В память о нашей дружбе.

– Но у нас нет сада.

– Ничего страшного. Мы посадим саженец прямо перед твоим домом. Будет здесь жить, рядом с тобой. Мы огородим яблоньку, чтобы никто её не обижал. Ты будешь смотреть в окно и вспоминать меня.

– Ты так говоришь, как будто мы расстаёмся.

– Конечно, нет. Я так просто сказал. Мне совсем не хочется с тобой расставаться. Ведь мы же навсегда вместе. Только я знаю, что твои родители…

– Не надо об этом, – прервала она юношу.

– Ладно… Чего ты стоишь? Мне нужна лопата и ведро воды!

Так у её дома появилась яблонька.

ЭПИЛОГ

С тех пор прошло много лет. Город пережил страшный мор и войну. Половина домов сгорела во время сильного пожара лет десять назад. Да и жителей стало намного меньше прежнего, в основном здесь теперь приезжие. А старые – всё забыли. После того как к столице построили новую дорогу в обход нашего городка, всё здесь стало приходить в запустение. Деловые люди, торговцы, коммивояжёры объезжали наши места стороной.

Этот странный старик появился неожиданно. Он долго бродил по улицам города, как бы пытаясь что-то разузнать, а потом остановился в городской гостинице у почтовой станции. Приезжий был хотя и стар, но не лишён элегантности. Одет в добротное пальто, с палкой в руках, которую можно было принять за трость. Подстрижен пусть и не по моде, но достаточно аккуратно. Несомненно, украшала его борода с заметной проседью, напоминающая профессорскую. Длинные волосы делали его фигуру ещё более колоритной. Новый человек сразу привлёк внимание местных жителей, но никто его не признал. В городке только это и обсуждалось: «Что этот „профессор“ мог забыть в нашем захолустье?»

Однажды приезжего увидели на заброшенном кладбище. От старых могил там почти ничего не осталось. Разбитые надгробья, стёртые надписи… Всё заросло кустарником и сорной травой… Приезжий ходил среди зарослей кустарника и густой травы и что-то искал…

Осень всё увереннее вступала в свои права. Ночь нагнала с реки такой густой туман, что дальше вытянутой руки ничего не было видно. Как всегда, рано утром таинственный «профессор» отправился на прогулку. Улицы и дома тонули в белой пелене, и идти пришлось почти на ощупь. Оказавшись где-то на окраине, он понял, что заблудился. И вот постепенно туман начал рассеиваться. Приезжий неожиданно вышел на открытое место. В утренней дымке стали проступать очертания большого старого дерева…

Посреди поляны стояла ветвистая яблоня с крупными ярко-красными плодами.

Старик не спеша подошёл и нежно обнял дерево.

1

Трудно поверить, но прежде это был весёлый посёлок, в котором посреди таёжных далей жили лесорубы и геологи. В середине прошлого века сюда протянули узкоколейку, и новенькие симпатичные вагончики ежедневно барабанили своими колёсами по четыре рейса в районный центр и обратно. Работала школа, медпункт, а по вечерам в клубе на киносеансах и танцах желающим не хватало свободных мест. Потом лес порубили, геологи перебрались дальше на север, к полярному кругу, и в посёлке поселились тоска и упадок. Десять лет назад узкоколейку разобрали, и все, кого где-то ещё ждали, вслед за чиновниками, врачами и учителями покинули эти места. Закрылись магазины и почта. Тем, кто остался, тоже предлагали уехать, но разве этих сковырнёшь?

Теперь здесь всего полтора десятка человек – старых, скучных и совершенно безнадёжных. Никому не нужные пенсионеры. Так и доживали под унылый волчий вой среди облезлых руин и густых зарослей жгучей крапивы. Раз в месяц до них добиралась через грязь передвижная лавка. Тогда закупали муку и сахар. Продавец ругался, что на таких покупателях выручки не сделаешь. Бензин обходится дороже.

Как-то во время выборов прилетел на вертолёте какой-то депутат. Пробыл минут десять. Сочувствовал скудному бытию и обещал всё изменить.

С этим ли связано, кто знает, но в один из весенних дней среди всех этих ржавых раритетов появилась практикантка из районного медучилища. Санитарка. Долговязая, рыжая, как солнце, в рваных джинсах, с гитарой за спиной.

– Что нужно такое совершить, чтобы к нам сослали? Дай на тебя посмотреть. В нашем посёлке я девчонок не видел уже лет двадцать! Неужто настоящая?! – удивился первый встреченный ею дедушка, в далёкой прошлой жизни – аккордеонист.

– А как вас зовут? – поинтересовалось юное создание.

– Боже мой, о чём ты спрашиваешь? Мы свои имена давно забыли! Не общаемся, надоели друг другу! – засмеялся старик. – Мареком. Нет, Марком.

И тут её прорвало. Девчонка час болтала без остановки сначала о своём приятеле, который тоже Марк. С ним училась в школе. Потом – о классной руководительнице, дальше – о вороне, что жила на дереве по дороге домой и пугала соседку, затем – о сожителе этой соседки, который ненавидел собак, потому что они его покусали…

Ловко перебегала с темы на тему. Говорушка такая, что не остановишь!

– Кстати, а собаки здесь есть? – наконец сделала передышку и посмотрела на ошарашенного собеседника. И, не дав ответить, продолжила тарахтеть про то, что любит собак и что у конопатого брата подруги живёт попугай-неразлучник. Говорить не умеет и выщипывает перья, потому что один. А ещё когда два года назад ездила в столицу, видела там в зоопарке шимпанзе.

Не верящий в реальность происходящего Марк к этому времени сидел на дороге, вытянув вперёд ноги.

– Трещотка! – заключил старик.

Такого количества слов он не слышал, наверное, за всю жизнь!

2

Открыли давно заброшенный медпункт. С трудом отыскали среди колючих зарослей. Очистили от паутины и поселили туда приезжую. За это время девчонка заговорила всех до головной боли. Между её впечатлениями о поездке на вездеходе, болтовнёй о многочисленных знакомых и просто случайных людях, исторических событиях и политиках выяснилось, что приехала она сюда на месяц или около того, пока не заберут обратно.

– Надежды на это никакой! – предположил дед Марк. – Вероятно, там она уже всех достала. Кто такую трещалку обратно захочет?!

Надо сказать, что бывший поселковый аккордеонист – единственный из всех, кто успевал вставить хотя бы слово в её говорильню.

– Как твоё имя, стрекоталка? – когда практикантка рассуждала о ценах на газ, которого в здешних местах отродясь не было, успел поинтересоваться Марк.

– Ола, – и тут же принялась зачем-то объяснять про полезные свойства женьшеня.

– Ола? – переспросила сильная и гордая Анастасия, которая когда-то работала учётчицей на деревообрабатывающем заводе.

Пятнадцать жителей посёлка переглянулись.

Имя не прижилось. Жужжалка, сорока, тарахтелка – девчонку называли как угодно, только не Олой. Впрочем, в отдалённых провинциальных поселениях в этом нет ничего обидного. Здесь всех знают по шутливым прозвищам.

Приезжая всполошила весь посёлок. Они уже лет десять как не собирались вместе. А тут столько разговоров.