Нервно хожу из стороны в сторону по комнате, жду, жду, когда ответит, но спустя, кажется, целую вечность, захожу в мессенджер и с сожалением отмечаю, что Кирилл даже не прочитал сообщение, хотя оно доставлено. Понимаю, что прошло всего пять минут, но все равно не могу себя успокоить. Почему он не читает? У него телефон на беззвучном? Он занят? Может, он с другой женщиной? Или… что-то случилось?

Я с трудом выдерживаю полчаса, но ситуация не меняется. Кирилл все еще не читает мое сообщение. И домой не возвращается. Я даже к окну подхожу и выглядываю, вдруг его машина уже во дворе и прямо сейчас он поднимается по лестнице. Увы… его автомобиля там нет. И в двери я не слышу привычного щелчка.

Подумав несколько минут, решаю набрать его номер. В конце концов, если я ему помешаю, он просто не ответит, но может заметить мое смс и напишет, что сейчас занят.

— Слушаю, — звучит в трубке уставший родной голос.

— Кирилл… — я закусываю губу, ощущая себя неловко. — Скоро десять, и я решила узнать… Ты приедешь?

Вопрос выдаю на одном дыхании и жду… жду, что он ответит.

— Нет, — коротко брошенный отказ.

— Ты… еще на работе?

— Я не могу приехать, — оставляет мой вопрос без ответа.

Я пытаюсь придумать, о чем еще спросить, но не могу. Ничего путного в голову не лезет. После идиотских видео я совсем, видимо, отупела.

— Кирилл… — в наш разговор резко врывается женский голос.

Вначале я думаю, что это соседка или… окно открыто. Я не знаю, ищу источник голоса, не осознавая, что он в трубке. Где-то рядом с моим Кириллом.

— Ужин готов, — тот же голос.

— Мне пора, — говорит Кирилл в трубку и, прежде чем отключается, я слышу еще один голос.

Детский.

Мальчику он принадлежит или девочке — понятия не имею. Когда в трубке становится тихо мне даже кажется, что показалось. Но нет же! Нет! Я точно слышала детский голос. Звонкий такой, ребяческий. И женский. Уверенный, ласковый, соблазнительный и… взрослый.

Меня словно в воду ледяную окунули. Я вся дрожу до кончиков пальцев. Кожа покрывается мурашками, а тело сковывает так, что я пошевелиться не могу.

Чей это ребенок? Чей, мать его, ребенок? У него что, есть семья? Откуда? Кто? Разве… господи, неужели это возможно? У него есть ребенок, о котором нигде не написали?

Я быстро открываю браузер, вбиваю имя Кирилла и делаю небольшую приписку “ребенок”. Зажмуриваюсь, осознавая, что плачу. Щеки уже мокрые, глаза жжет от слез. И в груди армагеддон происходит. Мне так плохо, словно меня наизнанку сейчас выкрутит. Господи, почему так болит в районе груди?

В сети, ожидаемо, ничего нет. Кирилл не был женат, детей у него, по версии интернета, нет. Но кто его знает? Я даже маме порываюсь позвонить, но вовремя останавливаюсь. Десять. Мама в такое время спит и ей явно будет интересно узнать, почему я среди ночи спрашиваю ее о сыне лучших друзей семьи.

Я несколько раз набираю номер Кирилла и сбрасываю. Набираю и снова отключаюсь, не дождавшись звонка. Что я ему скажу? Потребую ответа? Настою на незамедлительном приезде? Ничего из того, что я сделаю не повлияет на Кирилла. Он давно зарекомендовал себя человеком, который сам решает, где, когда и зачем ему быть. Сегодня он не хочет быть здесь и хочет — там. Я не могу его винить, но моему сердцу абсолютно наплевать на угороды. Оно упорно рвется к нему, требует. Звонка, звука голоса, сообщения. Чего угодно от Кирилла, но он, разумеется, ничего не дает. Ни слова мне не написал.

Ни-че-го.

Я мечусь по комнате до полуночи и только потом уговариваю себя лечь в кровать. Только вот сон не идет. К звукам и шорохам прислушиваюсь. Жду, жду, что Кирилл позвонит в дверь или откроет ее своим ключом. Я хочу, чтобы он пришел! Приехал ночевать со мной.

Оказывается, я привыкла к тому, что мы с Кириллом ночуем вместе. Сначала пару раз я оставалась у него, затем мы поехали загород и здесь тоже… а теперь он не приехал. Впервые. Я знаю, что он не обещал, но все равно жду и только под утро проваливаюсь в беспокойный сон. Утром просыпаюсь разбитой, но даже это не мешает мне первым делом разблокировать телефон и проверить входящие.

Ни-че-го. Ни смс. Ни звонка. Ни слова.

От резко нахлынувшей тошноты я вскакиваю с кровати и бегу в туалет. Меня выворачивает наизнанку пустым желудком. Рвотные спазмы проходят только после нескольких глотков воды. Я в ужасе смотрю на свое отражение в зеркале. Красные опухшие глаза с застывшими слезами, взлохмаченные волосы и покрасневшие от растирания губы. Выгляжу ужасно, но хуже внутреннее состояние. Мне так плохо. До головокружения и тошноты. Хотя они, возможно, симптомы отравления вчерашней шаурмой, которую я съела с Нинкой в кафе около торгового центра.

Это пройдет? Моя им одержимость.

Пройдет??? Пройдет? Пройдет…

Кира

Кирилл не приезжает ко мне неделю. Вежливо говорит по телефону, что ему некогда, он занят, приедет завтра и… не приезжает. Я жду его каждый день, но вечером он присылает сообщение и моя ночь проходит в одиночестве. Приходится кое-как заставлять себя собираться на работу. Нинка, конечно, мое состояние замечает, но вопросов не задает. Хмурится только и смотрит подозрительно.

— Привет, — бодро говорит она, когда я захожу в подсобку, чтобы переодеться в рабочую форму.

— Привет.

— Как сегодня себя чувствуешь?

— Неплохо.

Нинка знает о том, что в последнее время я чувствую сильную слабость. Несколько раз ей приходилось брать на себя столики, потому что я едва не свалилась в обморок. После этого она стояла надо мной и следила, чтобы я хорошо ела.

— Я картошки нажарила дома и пару яиц, а еще овощи и фрукты взяла, — сообщает Шорохова. — Ты же ничего не готовила? Я не рассчитала и получилось на двоих.

Нинка, конечно же, врет. Она специально приготовила много, чтобы я тоже поела. Я брать еду на работу перестала, просто потому что готовить мне ее некогда. Все свободное время от ресторана я посвящаю телефону и сети. Не могу не искать новую информацию о нем, шерстить интернет в поисках. Я хочу знать, почему он не приезжает, почему меня игнорирует.

В зал с Нинкой мы выходим вместе и почти сразу приступаем к работе. Ранние посетители — не редкость. У нас в ресторане неплохие завтраки, а неподалеку расположен большой бизнес-центр. Некоторые сотрудники предпочитают завтракать у нас, а не дома, поэтому работу мы находим сразу.

К обеду чувствую привычную усталость и все же сдаюсь Нинке и приступаю к ее картошке и фруктам. Становится значительно лучше, но в зал я все равно возвращаюсь уставшей.

— Кира… — Нинка останавливает меня на выходе из подсобки. — Там такое дело…

Она мнется, а я начинаю нервничать.

— Что-то случилось?

— Там отец твой приехал.

— За мной?

— Вроде бы просто в ресторан.

— И что? — я пожимаю плечами и беру поднос у Нинки с рук. — Иди обедай. Я справлюсь.

Нинка пытается меня остановить, но я упорно иду вперед. Знаю же, что папа пришел сюда специально, чтобы посмотреть, как я работаю и справляюсь. Обвожу взглядом полупустой в это время зал и, захватив две папки меня, направляюсь к столику.

— Здравствуйте, — говорю с улыбкой на лице и раздаю меню. — Желаете сделать заказ сразу?

Спутник отца отвечает отказом, а папа пристально на меня смотрит и, поджав губы, мотает головой.

Я тут же отхожу от столика и иду к другим посетителям. Не так уж это и сложно. Папа ни слова не сказал. Посмотрел, конечно, волком, но он имеет право: я ушла из дома и отказалась от его денег, чтобы показать свою самостоятельность.

Ровно через пять минут подхожу к их столику снова, готовая принимать заказ. Отец, кроме пристального прищуренного взгляда, направленного на меня, никак не выказывает наше родство. Словно мы чужие друг другу люди. Приняв заказ, передаю его на кухню. Я обвожу взглядом зал, никто меня не подзывает. В этот момент почему-то думаю о том, что хочу домой. В свою большую двуспальную кровать, к уже приготовленным на кухне завтракам и беззаботной жизни.