Честно говоря, я совсем не ожидала такого поворота событий, ведь меня пригласили на кофе, но, конечно, я была рада усесться в удобное кресло и заказать что‑нибудь поесть. Я выбрала лазанью и зеленый чай.

– Что‑нибудь еще?

– Нет, спасибо, – смущенно отозвалась я.

– Давай еще десерт закажем. Я возьму морковное пирожное, интересно попробовать, – улыбнулся он.

– Мне его тогда тоже.

Приходилось чуть ли не кричать, потому что рядом стояло два огромных телевизора, транслировавших чемпионат мира по футболу. До происходящего на экранах нам не было никакого дела – мы болтали о спорте, литературе, о способах приготовления мяса и еще много о чем. Нам было интересно и вкусно, и время проходило быстро.

Наевшись до отвала, мы решили прогуляться по городу в сторону набережной, где должны были запускать салют. На узеньких улочках народ все более сгущался, и мы едва могли протиснуться меж людей. Кто‑то забирался на подоконники домов и фонарные столбы, но полицейские не позволяли толпе занимать лучшие места.

Когда раздались первые залпы салюта, все немного поутихли и достали телефоны и фотоаппараты, охотясь на желанные кадры. Сначала яркие вспышки лениво появлялись в небе, будто стеснительная танцовщица, не желающая раньше времени раскрываться публике. Затем, словно привыкнув к восторженной толпе, она задвигалась немного быстрее и, когда ее танец полностью всех захватил, она, исполнив хитроумный пируэт, притопнула ногой. И тогда залпы салюта полились нескончаемым потоком в небо, сменяя друг друга в легкой дымке и заливая небо красками. Это напоминало торжество цвета над мрачным небесным полотном. Самое настоящее шоу перед иностранцами, приехавшими сюда посмотреть футбольные матчи. Я прежде никогда не видела таких потрясающих салютов. Он гремел очень долго, удивляя зрителей все новыми залпами красок. Бывало, они прекращались на пару секунд, но потом снова взлетали в небо с новой силой, и эти картины, выстроенные из разноцветных красок, поражали воображение. Казалось, они могут принять абсолютно любую форму.

– Магазин открыли! Пошли! – сказала Крис и дернула меня за руку.

Картинка потухла, а я снова вернулась в реальность. Да, надо было купить воды.

Мы не торопясь ходили по просторным безлюдным залам магазина и попутно наслаждались долгожданной прохладой. Проходя меж товарных стоек, Крис вдруг остановилась.

– Будешь энергетик?

– Можно один на двоих, – предложила я.

– Тогда возьму большой.

Крис выбрала понравившийся вкус, и мы направились к кассе. По договоренности, сначала платила за покупки я, а потом она. И пока я отсчитывала мелочь, Крис уже открыла энергетик с привычным щелчком и отхлебнула глоток.

– Пакет забыли, – вспомнила она.

– Ничего, я понесу.

Крис победно отвела взгляд и отпила еще, дабы наконец проснуться и подготовить себя к изнуряющей и долгой экскурсии. Выйдя из магазина, мы свернули на грунтовую дорогу и начали подниматься вверх по холму. Перед нами расстилались степи с короткой, уже бледно-желтой травой, а солнце, казалось, хотело утвердиться в своем господстве над людьми и продолжало шпарить с неимоверной силой. Когда вдалеке, возвышаясь над деревьями, показался знаменитый памятник Родине-матери, я с удовольствием первопроходца стала фотографировать все, что хоть немного привлекало взгляд.

– Высота памятника вместе с мечом – восемьдесят пять метров. Меч однажды меняли, потому что его сильно качало на ветру. Насколько я помню, он длиной метров тридцать, – начала свою экскурсию Крис.

Совсем запыхавшись от подъема на небольшую горку, моя подруга остановилась и, отпив свой энергетик, предложила его мне:

– Не боись, он безалкогольный.

– Да, я знаю, но подобного никогда не пила, – попыталась я оправдать секундное замешательство.

Я отхлебнула пару глотков и вдруг заметила систему автоматического полива, скрытую в низкой траве.

– У меня идея, – сказала я и двинулась навстречу прохладным тонким струйкам воды.

Изрядно намочив одежду, мы, уже полные сил от живительной влаги, двинулись дальше. На стеклах солнечных очков все еще висели капли воды, а я, не имевшая в запасе ничего сухого, так и продолжала идти, наслаждаясь долгожданной прохладой. Здесь уже бродили туристы, неспешно тянувшиеся организованной вереницей от главного памятника. И наконец, поднявшись по ступенькам, я увидела Родину-мать во всей ее красе. Казалось, что этот гигант, вытягивая руку высоко вверх, хочет проткнуть мечом низкие кучевые облака и просыпать мягкую пену, скрывающуюся в них. Родина-мать – это памятник женщине, держащей в руках величественную мощь меча весом в четырнадцать тонн.

– Ее прототипом была реальная девушка. Правда вот, не помню, кто именно, – сказала Крис и словила языком последнюю капельку энергетика.

Мне казалось, что этот памятник, один из самых высоких в мире, вобрал в себя всю горделивую силу и несгибаемую волю нашей страны. Я ехала сюда полтора дня и уже восхищалась тем, что нахожусь в этих памятных военных местах. Они напоминали о печальной истории всем неравнодушным людям, запрокинувшим головы назад, чтобы увидеть Родину-мать, зовущую вперед.

– Через пятнадцать минут будет смена караула, – сообщила мне Крис, – мы могли бы посмотреть.

– Ага… – протянула задумчиво я, пытаясь проникнуться атмосферой нового места.

Мы прошли до Зала Воинской славы, где происходит смена почетного караула. Здесь в самом центре красовалась огромная пятиметровая рука, державшая факел, в котором горит вечный огонь. В этом зале тихо звучала хоровая музыка, и она, заполняя каждый уголок открытого пространства, вселяла немое блаженство, которое растекалось по мне прохладными потоками. «Подумать только, как красиво», – подумала я, осматривая все вокруг. Над самым потолком проходила Георгиевская лента, и я, крутя головой, все же сумела прочитать: «Да, мы были простыми смертными, и мало кто уцелел из нас, но все мы выполнили свой патриотический долг перед священной матерью-Родиной!» Внизу, у самой руки, стояли, крепко обхватив ружья, красивые юноши в военной форме. Они, наверное, думали только о том, когда же закончится их бесконечный час мучений на жаре. Один молодой человек в такой же форме, словно блюститель порядка, ходил и смотрел за состоянием своих товарищей, поправляя фуражки и вытирая им лица. И никого не волновало, что фотографировать нельзя. Туристы, словно стая коршунов, толпились возле молодых курсантов, и они, не смея шевельнуться, только жмурились от многочисленных ярких вспышек камер.

– Изверги! Не видят, что им и так тяжело стоять?! Зачем их фотографировать?! – громко возмутилась Крис и направилась вниз по кругу, по которому должна была маршировать следующая партия из почетного караула.

Когда молодые люди в красочных мундирах проходили мимо нас, громко стуча каблуками и задирая ноги более чем на девяносто градусов, я замерла, не смея даже шевельнуться. Я не могла отвести взгляда от этих статных фигур, медленно движущихся в заданном ритме. Их высокие ботфорты скользили по блестящим плитам, и они вкладывали все силы, выстукивая каждый шаг.

Вдоволь налюбовавшись, мы двинулись на выход и попали на площадь Героев. Табличка на площади сообщала, что здесь находится капсула времени, которую вскроют

9 мая 2045 года в день столетия Победы над фашистской Германией.

Во время прогулки по Мамаеву Кургану я много фотографировала, удивляясь масштабам мемориального комплекса, который стоял на высоте чуть больше ста метров. Спустившись по многочисленным ступенькам, мы пошли на трамвайную, а точнее, на наземную остановку метро. Я хотела покататься на знаменитом трамвае, который вообразил себя метро и без спроса нырнул под землю.

Прохладный воздух из открытых окон и грохот колес по слегка заржавевшим рельсам, казалось, оживили нас с Крис, и мы, скинув обувь, встали ногами на сиденья.

Бесконечный поток фонарей, освещавших темный туннель метро, быстро смешивался со звонким смехом двух девчонок, смотрящих вперед, прямо по ходу движения трамвая. Вокруг нас сидели люди, словно мраморные статуи с бледными каменными лицами, отнюдь не разделявшие нашей радости от поездки навстречу приглушенной темноте подземной станции.