Что на смену старику, который воспитывал девушку с малых лет придет палач с топором наперевес и отрубленной головой Артемия Соколова в руках. Сумасбродного высокомерного княжича, которого она перед государем поклялась защищать ценой своей жизни.

И не смогла.

— О! Не переживай, — проследив взгляд девушки усмехнулся старик, опираясь на трость, — решение о твоем освобождении уже принято.

— Вот как, — осознав что ошибалась, Зверева мгновенно переключилась в рабочий режим, — то есть он жив?

— Твой подопечный? — улыбнулся уголками губ Демьян Афансьевич, — жив твой Соколов, жив. Не переживай.

— И где он? — деловито спросила Зверева, тут же начав собирать свои немногочисленные вещи и продумывать план дальнейших действий.

Если княжича еще не казнили, значит не все потеряно. Время есть. Уйти с боем будет не просто, но вполне возможно. Царский лицей Зверева знала как свои пять пальцев, уж хотя бы голову этого придурка она точно сможет спасти.

— Все также нетерпелива, — покачал головой старик и присев на кровать, передал Зверевой ее телефон, на котором шла трансляция.

Главный телеканал империи в прямом эфире транслировал кадры с голубоглазым молодым аристократом в черном костюме. Он величественно и совершенно свободно стоял и непринужденно улыбался на фоне Царского лицея и в свойственной только ему одному самоуверенной манере вел рассказ.

Облегченно выдохнув, что показывают не публичную казнь, Зверева включила звук.

«... только благодаря оперативному вмешательству дружинников Царского лицея под чутким руководством господина Алексея Алексеевича Кропоткина жертв удалось избежать. Общими силами злоумышленник был ликвидирован. Нападавшим оказался Оскар Асплунд, поданный Швеции двадцати двух лет. Прибыл в Санкт-Петербург три недели назад с целью поступления в Царский лицей, но провалил отбор. Причины нападения... »

— Что за бред он несет, — оборвала трансляцию Зверева и швырнула телефон на кровать.

— Вовсе не бред, — отозвался Демьян Афанасьевич, — шведский шпион действительно прилетел три недели назад под видом поступающего, но тогда же и был схвачен. До сегодняшнего дня официально числился без вести пропавшим пока великокняжеский совет решал, как поступить в этой ситуации. Как видим из пресс-релиза, который зачитывает ваш подопечный, Рюриковичи решили пойти на обострение со шведами.

Несколько секунд Зверевой потребовалось чтобы разложить в голове как вообще Рюриковичи позволили Соколову выступить на телевидении, а не отрубили ему втихую голову, но толковых вариантов не было и в ее голове появился совсем другой вопрос.

— Это конфиденциальная информация, зачем вы мне это рассказываете, Демьян Афанасьевич?

— Затем, дорогая, что если хочешь выжить в столице, надо быть в курсе всего что происходит вокруг.

— Кто вам сказал, что я планирую остаться в столице? Вы сами слышали, что Одоевские мне не рады.

— Еще бы, ты убила их наследника и пятерых слуг на том озере, но дело не в Одоевских. Твоему Соколову не рады в столице куда больше влиятельных людей и молодого княжича это не останавливает. Так почему должно остановить мою лучшую ученицу?

— Соколов просто сумасшедший, — кивнула Зверева.

— Мне так не показалось, — не согласился старик.

— Он надумал поступать в царский лицей!

— О! — удивился Демьян Афанасьевич, — с атрибутом ветра то? А сможет?

— Вполне, — неохотно признала Зверева.

— Тогда нужно будет за ним приглядеть.

— Вам и без этого дел хватает.

— Да я не про себя говорю, — махнул дряхлой рукой старик, — а про тебя, Аннушка.

— Меня? В лицее я никто. Уж в этом Глеб точно был прав.

— Глебушка тоже был никем, пока его не пристроили в лицейскую дружину.

— Предлагаете мне работу? — опешила Зверева.

— Подработку, — кивнул старик, — боевым инструктором. Свободный график, личный блок с полигоном, полная свобода действий и выбора подопечных.

Девушка медленно присела на кровать, пытаясь осознать, что услышала.

— Вам не позволят... — не веря своим ушам прошептала она.

— Кто, Одоевские? — от души засмеялся Демьян Афанасьевич, — пока я директор этого лицея мне и сам император не указ.

Солнце уже падало за горизонт, когда цепкие руки аналитиков Алексея Алексеевича Кропоткина оставили меня в покое. После того, как я сдержал свое слово и раздал чуть ли не тысячу интервью, мне, наконец, выдали гостевой пропуск.

Синяя ключ-карта позволяла беспрепятственно перемещаться по небольшой территории полигона приемной комиссии, который состоял из четырех одинаковых высоких зданий-блоков из стекла, образующими собой квадрат с гостевым кирпичным домом посередине.

Кропоткин пообещал организовать обещанный шанс на поступление к утру, и я решил осмотреться.

Остальные Рюриковичи уже покинули территорию приемной комиссии, а «Око» хоть и легко справлялось с глушилками этого полигона, за его пределы пробивалось с колоссальными затратами эфира, запас которого я и так изрядно истощил за сегодня.

Поэтому, я решил оставить минимальное наблюдение за областью вокруг себя и дать дару передохнуть.

Готовых путей отхода на случай опасности у меня было подготовлено три. Четыре, если считать Звереву, которая решила заночевать в тюрьме, хоть ее и выпустили.

Из вредности видимо.

Все мероприятия по приему и отбору учеников в царский лицей на ближайший учебный год уже были завершены, да и время позднее, поэтому три из четырех новеньких блоков приемной комиссии сейчас пустовали.

Яркий свет горел лишь в тренировочном, в него я и направился. Мой постоянный надзиратель на этот раз надзирал не так явно и просто обозначал свое присутствие позади. Даже жаль бедолагу дружинника, которому поручили меня.

Спать до рассвета я не планировал.

Высокие стеклянные двери разъехались в стороны, стоило мне подойти, и я попал в просторный светлый холл.

Во избежание неприятных недоразумений, я поднялся на третий этаж и, пройдя очередной электронный замок, оказался на открытом балконе с тусклым освещением.

Ощутив приятную прохладу ветра, я подошел к краю балкона и посмотрел вниз, где раскинулась внушительная тренировочная площадка длиной метров двести, обнесенная веером трибун.

— ШЕВЕЛИСЬ!

— ДАВАЙ! ДАВАЙ! ДАВАЙ!

— ЩИТ! АТАКА! ЩИТ! АТАКА!

Крики доносились снизу и среди двух десятков человек я легко определил Ивана Сомова.

Широкоплечий внук Богатыря уверенно сдерживал натиск двух огневиков куполообразным ледяным щитом и в ответ на их робкие попытки обойти с фланга, Сомов точечно подмораживал землю и отвечал разящими выпадами.

С этой точки открывался прекрасный обзор на все происходящее, а главное, куполообразная крыша была приоткрыта именно над этим балконом.

Я закрыл глаза, перейдя в легкое состояние транса.

Сквозняк на высоте запускал внутрь здания мощные потоки воздуха, благодаря контролю над которыми я не только слышал все что происходит внизу, но и следил за каждым присутствующим в здании человеком без использования «Ока».

Максимальная эффективность с нулевыми затратами эфира. Лишь немного концентрации и удачно подобранное место.

Однако не успел я насладиться спокойствием и долгожданным уединением, как странное ощущение кольнуло в уголке сознания.

Неохотно открыв глаза, я перевел взгляд направо и вздрогнул от неожиданности.

На дальнем краю темного балкона, болтая ногами, сидел человеческий силуэт.

— А ты занятный, — заговорил силуэт и, не вынимая рук из карманов, обратным сальто встал на ноги.

Меня же неслабо удивил тот факт, что я не смог ощутить присутствие человека в каких-то десяти метрах возле себя.

Я.

Ловец.

Легко находивший замаскированного беглого Эфириала среди миллиардного населения планеты. И пусть я сейчас не в форме, это ничего не объясняет.

Контролируя каждую воздушную крупицу, витающую над этим огромным тренировочным полем, я упустил абсолютно все признаки присутствия постороннего под самым боком.