– Так, – решительно заявил Георгий, поднимаясь из-за стола, – завтрак окончен, нам с хозяйкой пора на работу. А тебе – домой! – сказал он Витольду, – Идем, закрою за тобой дверь, – «пинком», читалось во взгляде.

Настырный вампир, как ни странно, в этот день больше себя не проявил – ни цветов, ни конфет, ни эффектного появления на работе. До обеда коллеги поглядывали на Натаху с предвкушением, после – с разочарованием, а под конец рабочего дня и вовсе перестали смотреть. Но, вместо того чтобы радоваться, что от неё отстали, Натаха забеспокоилась – мысль о дурацком жалобщике никак не выходила из головы.

– Послушай, Георгий, – произнесла она вечером, выйдя из автобуса на своей остановке, – а не должна ли хранительница приглядывать за подопечными? Ну, домой к ним наведываться, проверять, как они живут…

– Нет, – Георгий, перестав притворяться подвеской, тут же появился рядом. – Тебя что-то беспокоит?

– Ну да, – вздохнув, сдалась Натаха. – Вдруг тот вампир нашего Витольда уже грохнул?

– «Нашего»? – усмехнулся Георгий. – Да какой он наш? Ладно, пойдем глянем. Здесь недалеко.

Вампирская резиденция действительно оказалась особняком, старинным и ужасно ветхим: крыльцо перекосилось, окна на втором этаже забиты фанерой, входная дверь распахнута.

– Он живёт здесь? – удивилась Натаха, поскольку представляла жилище Витольда немного более респектабельным.

– Ага, – ехидно произнес Георгий, – на чердаке. Висит на стропилах вверх ногами, крыльями укрывается.

– Да ну тебя, – обиделась Натаха, – я серьёзно.

– Так и я серьёзно. Особняк этот во время революции у него большевики отняли, а он отказался уходить. Вот с той поры и живет на чердаке. А в самом-то доме кого только не перебывало, он всех пересидел… перевисел… в смысле, пережил, – поправился Георгий в ответ на недовольный взгляд.

– Бедненький, – вздохнула Натаха.

– Ой, вот только не надо его жалеть! Он не из тех, кто пропадёт. Да он из вредности тут остался!

Натаху эти слова совершенно не утешили.

– А вдруг тот тип его все-таки прикончил? – мрачно произнесла она, глядя на черную дыру чердачного окна, затем опустила взгляд ниже – в дверном проеме тоже плескалась тьма. Заходить внутрь не хотелось, но иного выхода разъяснить ситуацию в голову не приходило.

– Да с чего ты решила, что его прикончили?

– Ну сам посуди – он так ко мне лип, а потом вдруг раз – и исчез.

– А это у него тактика такая, – усмехнулся фамильяр, – вначале девицу вниманием окружить, а потом исчезнуть, чтобы она хорошенько промариновалась, как паучья жертва. А когда девица до готовности дойдёт – снова появляется, паразит… Постой, а не влюбилась ли ты в него? – во взгляде Георгия вспыхнуло подозрение.

– Что? Глупости какие! – Натаха развернулась и бросилась прочь. – Да как тебе в голову такое пришло! – воскликнула она с негодованием.

Дурацкого вампира Натаха все-таки увидела. Во сне. Точнее, почувствовала, что два алых огня, мерцающих во мраке чердачного окна, принадлежат именно ему, Витольду.

Больше в этом сне ничего не происходило – обладатель горящих глаз молча таращился из тьмы до самого звонка будильника.

«Ну и ладно, – подумала Натаха, проснувшись, – ну и сиди там как сыч, дурачина».

И отправилась умываться.

Из зеркала ванной на нее уставилась мрачная помятая физиономия, которой не помогли ни крем из бабкиных запасов, ни косметика, на которую Натаха в этот день не поскупилась, ни плитка шоколада, сожранная в одиночку за завтраком – Георгий ответил на это недовольным сопением. Вслух, однако ничего не сказал.

Зато коллеги с работы на разговоры не поскупились – принялись шушукаться за спиной, и вскоре весь офис с упоением обсуждал новость, что ее, Натаху, бросили сразу два ухажера. Одни при этом поглядывали сочувственно, другие – со злорадством.

От подробностей собственной личной жизни, долетающих до слуха, у Натахи начали шевелиться волосы – она и не знала, что находится на сносях, и что один из красавчиков изменяет ей с женой мэра, а второй – с дочерью местного криминального авторитета. Как и не догадывалась о том, что всю ночь рыдала, затем пила, снова рыдала, а после работы собирается продолжить в компании нового ухажера, директора мясокомбината, и потому стоит ожидать в офисе корзины с колбасными изделиями. Альтернативная версия утверждала, что ухажер – не колбасник, а директор ювелирного магазина, и нужно ждать не корзину, а шкатулку или как минимум бархатную коробочку.

«Да идите вы все!» – мысленно воскликнула Натаха и попыталась отвлечься работой. Вышло плохо – отчет пришлось переделывать дважды. На третий раз начальница Евгения не выдержала и, отведя Натаху в комнату отдыха, предложила поговорить по душам за чашечкой чая.

– Когда мой бывший от меня ушел, я тоже чувствовала себя ужасно, поверь. А если ты все мне расскажешь, то тебе сразу станет легче.

– Все у меня нормально! – рассердилась Натаха.

– Да ладно, брось, – начальница понимающе улыбнулась. – Все мы через это проходим, мужики бываю такими придурками.

– Это точно, – не удержавшись, Натаха вздохнула. Но тут же опомнилась. – Никто меня не бросал, зря ты так думаешь.

– Ну да, конечно, – усмехнулась Евгения. – Ладно, не хочешь рассказывать – твое дело. Но если надумаешь, можешь всегда на меня рассчитывать, – ободряюще похлопав по плечу и прихватив кусок шоколадки, она ушла.

«Ага, обязательно, – подумала Натаха, глядя ей вслед, – если захочу, чтобы о нашем разговоре узнал весь офис».

День прошел препаршиво, хотя отчет к вечеру все-таки приобрел приличный вид – хоть какая-то радость. Выйдя из офиса, Натаха поплелась на остановку, усталая, словно лошадь, на которой весь день возили кирпичи. Поездка в набитом автобусе тоже настроения не добавила. Выбравшись на относительно свежий воздух, Натаха вздохнула… и почувствовала запах гари. Мимо, завывая сиреной, пролетела пожарка. Дурное предчувствие, преследовавшее весь день, взвыло с нею в унисон, и Натаха бросилась туда, куда умчалась машина.

Особняк пылал, клубы дыма взметались в небо. Пожарные сновали вокруг, заливая огонь, но было понятно, что дом уже не спасти: крыша провалилась, стены напоминали больной зуб, который вот-вот разрушится.

– Витольд! – воскликнула Натаха, бросаясь вперед.

– Куда! – Георгий, тотчас возникнув рядом, схватил ее за руку.

– Пусти! Он там!

– Да он наверняка сбежал! Он шустрый, я его знаю.

– А вдруг он там, в огне?!

– Глупости. Поверь, с ним всё в полном порядке, – произнес Георгий таким тоном, что Натаха ни на грамм ему не поверила, отвернулась… и, вскрикнув, указала на темнеющее на снегу пятно.

– Ох, смотри, что это там?!

– Где? А, это… Да обломок какой-нибудь. Давай отойдем, пока и нам не прилетело.

Он хотел оттащить Натаху подальше, но она вырвалась, подбежала к пятну и, вскрикнув, упала рядом с ним на колени.

– Нет! – воскликнула она. – Только не это!

– Что тут та… – начал было Георгий, оказавшись рядом, и умолк, глядя на неподвижное тельце летучей мыши. На белом снегу оно казалось чернильной кляксой.

– Бедненький, – всхлипнула Натаха, – это все я виновата! Не надо было того паршивца отфутболивать. Витольд, миленький, ну как же так? – и она залилась слезами.

– Да не он это, – произнес Георгий, стараясь придать голосу уверенности, – с чего ты взяла?

– А-а-а! Я знаю! Сердце не обманешь!

Фамильяр подошел ближе, хотел поддеть неподвижное тельце носком сапога, но Натаха оттолкнула.

– Не смей! Ты никогда его не любил, а теперь он мертв! А-а-а!

– Да может, он притворяется!

Натаха перестала рыдать, осторожно тронула мышь пальцем – та не пошевелилась. Взяв за кончик крыла, подняла, и та повисла черной унылой тряпочкой.

– Не-е-ет! – Натаха снова зарыдала, и мышиная тушка шлепнулась из разжатых пальцев обратно на снег.