Я кивнула, гнев мой потихоньку утихал.

Прошлой зимой де Монфокон отправил в Америку маленького Пьеро, юного чудотворца, одаренного способностями к ясновидению. И даже больше – кудесника, чьи видения породили чудо техники, которое способствовало свержению королевы упырей: магию под названием электричество. Главный Конюший решился организовать побег, потому что искренне считал, что по ту сторону Атлантики мальчик будет в безопасности, а его выдающиеся таланты принесут пользу Народной Фронде.

Пожилой мужчина опустился передо мной на корточки, заскрипев суставами, словно сухими бревнами.

– Ты обвиняешь меня в том, будто я заставляю других выполнять грязную работу. Это несправедливо. Уверяю тебя, что, если бы мог, отправился бы туда сам; но сомневаюсь, что мои чары даже под добрым слоем румян и помад покорят сердце Бледного Фебюса.

Образ грозного де Монфокона в гриме куртизанки рассмешил меня.

– Кто знает? – поддразнила я его. – Для начала замените древний, вышедший из моды парик на что-то более современное, в стиле «юрлю-берлю» Эленаис, и, возможно, вы произведете фурор.

Наоко прыснула со смеху. Главный Конюший прижал к своим впалым щекам поникшие локоны, свисавшие с обеих сторон его лица.

– Что ты хочешь этим сказать? Мой парик совсем не древний. Только в прошлом месяце я заказал его завивку, заплатив, между прочим, тридцать су[16].

– Забудьте. Я лишь хотела сказать, что с ним вы не попадете на страницы Меркюр Галан[17].

Сообразив, что я дразню его, де Монфокон нахмурился и проворчал в бородку:

– Хорошо. Не хочешь – не езжай, я принуждать не стану. Только Король не столь милостив. Сама знаешь: он не терпит возражений. Единственный выход для тебя – тайком как можно скорее покинуть Двор, чтобы скрыться от его гнева. Но в этом случае ты обречена вести жизнь затворницы в подземельях, как Наоко.

– По крайней мере до тех пор, пока подруга не сделает мне фальшивые документы, – сказала я, заглядывая в опущенные глаза девушки. – Чтобы я смогла покинуть Иль-де-Франс[18] и даже королевство. Тогда бы я смогла достичь берегов Америки и разыскать там Пьеро. – Я вздернула подбородок, с вызовом глядя на Главного Конюшего. – Я уеду в Новый Свет не для того, чтобы оказаться под опекой мужа, но чтобы вступить в ряды Фронды Америки как свободная женщина.

Де Монфокон разочарованно покачал крупной головой.

– Никто из смертных не обретет свободу, пока на земле господствует эра Тьмы, Жанна, разве ты еще не поняла? Даже в Америке ты будешь вынуждена вести скрытную жизнь, полную страхов и опасностей. Таково существование Пьеро и фрондеров, которым я его доверил. Конечно, ты могла бы присоединиться к ним, участвовать в точечных саботажах против колоний Магны Вампирии, организовать несколько восстаний. Но такой вклад в дело крайне скромен по сравнению с тем, чего бы ты могла достичь, сумей убедить пиратов Бермуд принять нашу сторону. Видишь ли, я тоже получаю новости из Атлантики: Бледный Фебюс пользуется достаточным авторитетом, чтобы объединить остальных флибустьеров. Если они согласятся служить Королю Тьмы, это нанесет смертельный удар Фронде Америки. А если вступят в наши ряды, если отрежут главные морские пути, по которым стекает богатство в Магну Вампирию, это станет поворотной точкой в нашей борьбе. Исторической. – Глаза де Монфокона пылали в отблеске лампы. – Да, Жанна, началом революции.

Он мягко опустил свою массивную руку со стальным кольцом на пальце на мое плечо.

– Невозможно пересчитать жертвы всех, кто, как твои родители и братья, положил жизнь ради надежды на то, что Свет вернется.

– Возвращение Света… – прошептала я, – как в моих видениях.

Словно во сне я вновь увидела улыбки родителей, ласковые лучи молодого солнца, как обещание радостного будущего. Второй раз за последние месяцы я погрузилась в другой, лучший мир, где родные еще живы… и где нет вампиров.

– Судьба призывает каждого сыграть свою роль, – уверенно произнес де Монфокон. – Твоя – самая тяжелая, я понимаю, ведь ты еще так молода! Страшные обстоятельства жизни сделали тебя Сиротой, вынудили день и ночь вести двойную игру, но тебе удалось стать любимым оруженосцем тирана. Теперь же я прошу тебя забыть всех, кого знаешь, и отправиться в путешествие в один конец. Захочешь ли ты этой ночью уехать в Нант, чтобы попытаться завербовать одного из самых могущественных союзников, которого могла бы заполучить Фронда? Или выберешь тайный и более скромный путь, чтобы служить делу? Это решение остается за тобой, обещаю уважать его, каким бы оно ни было.

Я опустила глаза. Было легко спорить с Главным Конюшим, когда он выдвигал требования, не давая права голоса. Но де Монфокон – не Король, не циничный игрок, для которого подданные – пешки. Угрюмая внешность скрывала справедливого человека. И для меня настал момент сделать правильный выбор.

Чего я хочу от жизни? Принадлежит ли она только мне? Родители положили свою во имя дела, которое было выше их… которое сделало их существование значимым.

– «Свобода или смерть», – прошептала я девиз Фронды. Речь шла не о свободе или смерти одиночки в борьбе с судьбой. А о том, что каждый должен быть готовым принести свою жизнь в безвозмездную жертву, чтобы однажды добиться свободы для всех.

Я встретилась со взглядом Наоко, мерцающим, словно поверхность озера. В глазах подруги стояли слезы. Она поняла, что, каким бы ни был мой выбор, мне придется уехать.

– Я встречусь с Бледным Фебюсом, – тихо произнесла я. – Потому что это мой долг. Потому что именно так поступила бы на моем месте мама. – Ощущая комок в горле, я улыбнулась Наоко. – До скорого свидания, ведь я обязательно найду способ однажды вернуться. Ты же знаешь, я – та самая упрямая «деревянная башка».

Она кивнула, мягко качнув шелковистой челкой, густой шторкой падавшей до самых бровей. Наоко, как и я, понимала, что мои обещания – всего лишь слова, а шансы на возвращение хрупки и неопределенны. Я почувствовала ледяное прикосновение, заставившее меня вздрогнуть: это Орфео в свою очередь положил свою руку на мою, будто хотел удержать меня. Он не мог говорить, но нефритовые глаза горели так же ярко, как взгляд Наоко.

– Уповаю лишь на то, чтобы «деревянная башка» не разбилась о другую, более упертую, – прошептала подруга. – Кто знает, что в голове у Бледного Фебюса?

– Нам неизвестно, – согласился Главный Конюший. – Каковы мотивы этого разбойника, внезапно появившегося ниоткуда? Жажда наживы? Или славы на морских просторах? Или, осмелюсь предположить, любовь к свободе? Тебе предстоит это выяснить, Жанна. Ты должна убедить его, что служение Королю Тьмы превратится для него в порабощение, именно ты, пострадавшая от преступлений Нетленного больше остальных. Бледный Фебюс должен понять, что во главе Народной Фронды он останется собственным хозяином. И даже, возможно, героем человечества. Если всего этого недостаточно, если золото – единственное, что имеет значение для него, тогда постарайся подкупить его, сделать нашим наемником – у фрондеров Америки хватит ресурсов. Как только ты окажешься на островах, наш агент, внедренный в экипаж «Невесты в Трауре», свяжет тебя с представительством нашей организации на Мартинике[19]. Этого человека зовут Клеант. Он один из слуг экипажа, приставленных к офицерам-вампирам.

Словно подтверждая торжественность момента, настенные железные часы громко пробили.

– Семь вечера, – объявил Главный Конюший хриплым от волнения голосом. – Наступает ночь, Жанна, скоро откроется «Стена Облавы». Тебя ожидают во дворце. Позволь мне дать тебе последний совет: остерегайся как чумы корсара Гиацинта де Рокайя, капитана «Невесты в трауре». Жестокость этого бессмертного печально известна. Если во время плавания тебе понадобится помощь Клеанта, запомни пароль: попроси стакан сельтерской воды, и он найдет способ переговорить с тобой.