Снова посмотрела на торжественно-нелепый стол – и в глазах защипало от обиды. К горлу от нервного напряжения подступила тошнота. А может это приторный запах выпечки так на меня подействовал…

–Зачем ты это всё ей разрешаешь, деда?– спросила его в сердцах,– это ведь глупо! И даже как-то унизительно!

Дед отложил, наконец, газету, посмотрел на меня удивленно.

–Ты о чем, внуча?

Развела руками растерянно.

–Как о чем? Она такой пир горой для чего решила закатить?! Это же для Демида? Не много ли чести? Мы знаем друг друга без году неделя!

Говорю это- а у самой щеки горят. Стыдно в этот момент перед дедом как-то стало. Особенно когда увидела его реакцию на мои слова…

Он засмеялся и совсем отложил газету.

–Аврора, забавная ты, конечно у нас… Совсем наивная девочка еще…-усмехнулся по-доброму,– Демида твоего, конечно, мы тоже ждем и с радостью за стол посадим, но радушный прием у нас сегодня не только для него. На «Резвом» новый капитан, Роман Туманов. Он сын моего хорошего товарища и сослуживца. Я случайно о нем узнал от твоего Демида, когда он к нам в гости заходил. Удивился, потому что не был в курсе, что Роман перевелся на Балтику, я же теперь не активно слежу за кадровым составом. Просил Демида передать ему, что очень жду в гости по возвращении. А позавчера отец Демида в Бурсе ко мне подошел и сказал, что «Резвый» должен вернуться к сегодняшнему вечеру. Ссылался на то, что Демид ему говорил, что я интересовался о Романе. Ну, я, конечно, их всех и пригласил к нам, иначе некрасиво бы вышло. Там был явный намек. Так что сегодня у нас будет не только твой Демид, но и его отец, и Роман… Для тебя Роман Алексеевич, конечно. Он серьезный парень- тридцать три года, а уже капитан второго ранга. Далеко парень пойдет…

Последние слова деда я даже не слышала, потому что словно бы горела изнутри- от стыда, досады, непонимания… И почему никто за весь день мне об этом не удосужился сказать, словно я маленькая? И почему я вообще узнаю о таком тогда, когда…

Да вообще, почему я вечно витаю где-то в облаках вместо того, чтобы думать логически? Ведь бабушка ясно дала понять, чтобы я вытащила все тарелки из буфета… А это ведь явно не на одного гостя…

В коридоре раздался короткий звонок в дверь.

Дед посмотрел на наручные часы, отфиксировав, что уже начало седьмого.

–А, ну, должно быть, и гости уже пожаловали. Все по правилам- шесть-ноль пять. По-джентельменски… Что ж, пошли встречать, Аврорушка…

Вот теперь я точно осознаю смысл выражения «не знаешь, куда себя деть». Не знала я… Ни куда деть глаза, приклеившиеся к белой фарфоровой супнице напротив, ни руки свои бетонные, сжимающие приборы с такой силой, что ими совершенно невозможно было орудовать. Да и зачем? Мне в рот сейчас точно ни кусочка не полезет. Такое волнение внутри клокочет, что, казалось, все слышат мое сердцебиение.

Трое зашли в нашу, до этого казавшуюся мне немаленькой, квартирку, и словно бы места не осталось. Вмиг все стало на их фоне таким маленьким, игрушечным… Словно бы вот-вот, и они проломят потолок… Высокие, статные, мужественные. Демид и Роман Алексеевич, его начальник, были в форме- на этот раз не в белой парадной, в какой Демид приходил на день ВМФ, а в черной, но, казалось, еще более подчеркивающей их важность и солидность. Отец Демида- Геннадий Викторович Пономарев, был в штатском, но очень элегантный- серые строгие брюки, темно-синий пуловер сверху рубашки. Теперь я понимаю, на кого так сильно похож Демид- те же улыбающиеся глаза с озорным блеском, стать, моложавость, вопреки почтенному возрасту- они с дедом были чуть ли не погодки. Оказывается, Демид- их младший сын, поздний ребенок. Старше есть дочь, которой давно за сорок и живет она в Санкт-Петербурге.

Это всё я узнала, сидя за столом. Если мне раньше казалось, что я молчаливая, то после сегодняшнего вечера я поняла, что всю жизнь была настоящей болтушкой… Потому что сейчас язык точно словно бы прирос к небу.

Мужчины поднимали уже третий тост. Со мной тоже с улыбкой чекались- и я протягивала дрожащей рукой хрустальный стакан с водой.

–Аврора,– какое красивое имя,– сказал Геннадий Викторович. Подняла на него глаза из вежливости с легкой улыбкой, преодолевая себя. Словно бы Демид смотрит- взгляд улыбающийся, даже потешающийся, изучающий.

Чуть из рук не выронила бокал. Потому что в этот момент пересеклась со вторым смотрящим на меня взглядом- того самого, Романа, вернее, Романа Алексеевича. Туманов его фамилия? Вот уж правда, говорящая… Как увидела в первый раз его глаза, аж голова закружилась. Знаете, там какая-то дымка, пелена холодно-голубая. Такая, как в завораживающих фильмах, когда оцепенение нападает, когда кажется, что мир замер. Волевой подбородок, слегка нахмуренные брови, поджатые губы… Сама бы в жизни с таким за один стол не села- потому что испугалась бы. Да, этот Туманов пугал… Слишком строгий, слишком серьезный, слишком проницательный что ли- эти его глаза-туманы, словно просачиваются через тебя, сканируют. И даже если не смотришь, чувствуешь этот взгляд. Вот и сейчас я его интуитивно почувствовала. Поэтому сама того не понимая, и посмотрела на него в ответ, как это обычно бывает.

Ни одной мускулы не дернулось на его лице, ни одной эмоции не проступило. Он так же спокойно перевел взгляд на свою тарелку, словно бы я тоже была неодушевленным предметом, явно дав понять, что проявил интерес только потому, что обо мне речь зашла, а если бы сейчас говорили о стуле или табуретке, то точно бы так же и на них посмотрел.

А я совершенно опять себя не понимала. И почему в этот момент я об этом думала. Почему вообще мне это было важно.

Под столом что-то коснулось моей руки, я дернулась и поняла, что это пальцы Демида. Нас, конечно же, совершенно случайно посадили вместе. Щеки вмиг ошпарило- от стыда, что кто-то мог увидеть. Чуть заметно отстранилась, поменяв положение тела и кашлянув. Как же сейчас хотелось сорваться с места и убежать отсюда.

–На втором курсе внучка учится, Ефим Петрович?– не унимался отец Демида, продолжая в открытую изучать меня своим насмешливым взглядом,– взрослая уже совсем, невеста.

Я хотела упасть под стол сейчас. Рассыпаться в пыль, раствориться в воздухе, смешаться с сапрофитами в ковре. Но мне приходилось сидеть и слушать все это…

Зато дед был непроницаем. Какой же он все-таки был у нас. Держался как. Правильно, неспешно. Без спеси, но с таким достоинством. Поэтому его так любили и уважали ученики. И никогда не забывали про него… Всегда-всегда навещали, даже спустя много-много лет выпуска.

–В моих глазах какой была она малышкой в коляске, такой и осталась. Так что могу только на слово тебе поверить, Викторович. Роман,– обратился дед к нашему молчаливому, мрачному и холодному гостю,– ты лучше расскажи, как забрел к нам, в наши края… Отец ушел, говоришь… Не знал… Жаль. Хороший был человек- Алексей Петрович. Настоящий моряк северных вод, душей и призванием…

Бабушка в этот момент как-то нелепо засуетилась, зачем-то поспешив поменять тарелки гостям. Получилось громко, неуклюже…

– Годы никого не щадят,– философски вставил отец Демида, поднимая рюмку,– за тех, кто с нами- был, есть и будет! На земле и на небесах! Помянем!

Пили, не чекаясь. Стоя. Стало грустно. Сразу про папу своего подумала. Он ведь мог вот так же с нами здесь сидеть…

–Так почему Балтика, Роман Алексеевич?-продолжал дед свой расспрос. Говорил с начальником Демида он очень почтительно, но все-равно, отеческая забота чувствовалась.

Тот пожал плечами.

–Приказ есть приказ,– лаконичный ответ. Голос у него был жесткий, но не грубый. -Сказали, что Балтика. Значит, Балтика…

–Всё тот же Север, благо, что не Черноморский флот, на Юге… Роман Алексеевич у нас не любит жару…– хмыкнул Демид.

Он относился к Роману с почтением, но было видно- отношения у них теплые, дружеские.

Бабушка снова засуетилась, на этот раз наяривая оливье так, что вилка все время стукалась о фарфор тарелки.