ТОПЛИВНЫЙ БАК

Взорвать? Дело нехитрое, но опасное. Хватит даже спички, но так Козлов точно умрет. Хоть раньше я и мечтал видеть его обожженное, обуглившееся тело, хоть я и мечтал наблюдать за его пылающей в огне рожей под песню, которую он слушал, когда ждал директоршу, сейчас эти мечты не полностью, но в прошлом. Сейчас мне… нам больше хочется изменить Козлова, чем навредить ему. Так что этот вариант будет рассматриваться в крайнем случае.

РЕМЕНЬ БЕЗОПАСНОСТИ

ЛОБОВОЕ СТЕКЛО

ЗЕРКАЛА

ДВИГАТЕЛЬ

ТОРМОЗА

Все это бесполезно! К чему-то не подобраться, к чему-то и подбираться не имеет смысла! Все это ерунда!

Извини за кровь. Психанул. Назвал себя тормозом и ударил по лбу. Точнее, хотел по лбу, а получилось в нос.

Прости, что швырнул тебя под стол. Я честно не хотел, просто в комнату забежал папа, когда услышал сначала мой крик, потом — плач. Не думал, что разрыдаюсь. Нет, не от боли — от бессилия. Нужно было послушать тебя раньше и отдохнуть, и не строить из себя крутня.

Снова пришлось выкручиваться от родителей. Они думали, произошло что-то страшное, думали, лопнули сосуды. Они напихали мне полон нос ваты. Уже потом, когда они перестали охать и ахать, я сказал им, что ветер резко растворил оконную створку в то время, когда я, навалившись на подоконник, пялился во двор. Для уверенности добавил, что там, за окном, ребята играли в прятки, и я видел, как одна девчонка убежала в подъезд, а один мальчик залез под машину. Все это я придумал, и они мне поверили.

Прости, Профессор, что заставил тебя валяться под столом и ожидать моего появления — родители просто так не отвязывались, заставили поужинать с ними.

Гречневую кашу с молоком я сметелил в один присест — организм все-таки требовал энергии.

Потом снова пришла череда родительских вопросов. Уже бесит, ей Богу! Ну и пускай бесит, родители же. Я их люблю. Жаль, они не понимают, что их сын давно вырос… ну или растет не по годам… не в размерах — умственно.

Нет. Вовсе нет. Я не нахваливаю и не возвышаю себя над остальными малолетками. Я просто знаю это. Меня можно считать вундеркиндом, но мне до боли в сердце не нравится этот термин, как и «одаренный ребенок». Меня никто не спрашивал, нравится ли мне быть таким. А пока я не подаю вида, пока притворяюсь обычным мальчуганом из первого класса, слегка способнее остальных, никто и не будет задавать мне этих глупых вопросов. А это мне на руку. Поэтому я буду притворяться и дальше. Хотя бы до пятнадцати лет. Хотя бы до десяти. Посмотрим…

Я так устал, Профессор. Действительно устал. У меня не остается сил даже писать тебе. Не получается формулировать выражения и подбирать слова. Каждое дается тяжелее предыдущего. Глаза смыкаются. Нос болит. Как же хочется заснуть и проспать целые сутки напролет, но увы и ах: родители на завтра, на раннее утро, запланировали поездку на дачу. Не то что бы я сильно не хочу туда ехать, просто чувствует мое сердце, что подъем будет тяжелее каждого написанного сейчас слова. Пальцы руки сводит, ручка весит на несколько килограмм больше. Приходится протирать глаза слюной, ведь засыпать еще рано. Я еще хочу обдумать каждый предложенный тобой вариант. Только поэтому мне приходится терпеть.

ТЫ ДОЛЖЕН ОТДОХНУТЬ

Нет. Я не могу себе этого позволить, Профессор. Сначала — план, потом — такая роскошь. Если не я, если не мы с тобой, то никто.

ОШИБАЕШЬСЯ

Хотел бы я ошибаться, да не могу. До конца учебного года осталось совсем ничего, а это значит, что Козлов торжественно закончит школу с золотой медалью и в лучшем случае поступит в какой-нибудь колледж Слобурга, но что-то мне подсказывает, что случай лучшим не будет. Что-то мне подсказывает, что он будет учиться в университете Кирова или вообще переедет в другой регион, и на этом мы с ним навсегда распрощаемся. Несомненно, он будет возвращаться на родину, но к его приезду пройдет столько времени, что все наши обиды, планы мести могут, стремясь к нулю, окончательно забыться, даже невзирая на мою-то память. Только поэтому мне сейчас, в ближайшее время, нужно выложиться по полной, напрячь все извилины, даже те, которых еще нет. Я должен отомстить этому «гению-выпускнику» и только после этого смогу отдохнуть по-настоящему, сколько будет угодно.

НЕ ЗАБЫВАЙ: ТЫ НЕ ОДИН

Я прекрасно это помню. Думаешь, я настолько ополоумел, что, держа тебя перед своим больным носом, забыл о тебе?

Я НЕ ПРО СЕБЯ

Я ПРО ВИТЮ И ВИКУ

ОНИ ПОМОГУТ ТЕБЕ, А ИМ — ОНИ

Они?

ДА

Вика и Витя? Они помогут мне и самим себе? Это тебе, Профессор, нужен отдых, а не мне. Ты явно бредишь.

ВИКТОРИ И ВИКТОРУ ПОМОГУТ ОНИ

ОНИ — ИХ ЛИЧНЫЕ ДРУЗЬЯ

Личные друзья?

ЛИЧНЫЕ ДРУЗЬЯ

Что еще за личные друзья?

С КОТОРЫМИ ОНИ ОБЩАЮТСЯ

Я не понимаю.

И НЕ ДОЛЖЕН

ТЫ САМ ВСЕ УЗНАЕШЬ

Когда? Завтра? Через год? Может, когда мы вырастем и тоже разъедемся кто куда? Ты можешь рассказать? Нет, ты обязан рассказать мне! Я обязан знать все здесь и сейчас!

ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС ТЫ ДОЛЖЕН ХОРОШЕНЬКО ВЫСПАТЬСЯ

СО ВРЕМЕНЕМ ОНИ САМИ ТЕБЕ ВСЕ РАССКАЖУТ

Я И БЕЗ ЭТОГО ПРЕВЫСИЛ СВОИ ПОЛНОМОЧИЯ

Ты меня окончательно запутал.

ЭТО К ЛУЧШЕМУ

К лучшему. Очень признателен (говорю с сарказмом).

У меня нет сил даже шевелить глазами. Лягу на кровать, закрою их и как следует подумаю. Споки ноки, Профессор.

СПОКОЙНОЙ НОЧИ, ИЛЬЯ

Твою мать! Профессор! Это жесть! Это жесть! Родители меня убьют! Я не знаю, что делать! Они точно меня убьют! Вернутся с пляжа и убьют! Зачем же я так!? Я мог поступить по-другому, но не стал! Я должен был поступить иначе, но не захотел! По почерку не заметно, но у меня трясутся руки! Дрожь не проходит — только нарастает. Амплитуда увеличивается. Если взять теннисную ракетку и положить на нее шарик, то с каждым разом он будет отпрыгивать все выше и выше, пока не пробьет крышу. Я с трудом пишу. Я боюсь, Профессор!

НЕ БОЙСЯ

Я РЯДОМ

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

А ты не знаешь?

ЗНАЮ, НО ХОЧУ ЗНАТЬ ПОДРОБНОСТИ

Насколько подробно?

НАСКОЛЬКО ПОСЧИТАЕШЬ НУЖНЫМ

КОГДА ВЕРНУТСЯ РОДИТЕЛИ?

Сейчас шесть вечера. На пляж они ушли пару часов назад. Если бы они не взяли с собой бутылку вина, корзинку с едой и палатку, давно бы вернулись. Готов предположить, что вернутся они ближе к полуночи, как и раньше: они всегда задерживаются на пляже, когда уходят без нас. Отдыхают от своих спиногрызов.

Времени достаточно, чтобы рассказать все с самого начала.

А началось все с того, что родители разбудили нас на час раньше обычного — в пять утра. На вопрос: «Зачем?», ответили, что в такую рань не придется стоять в пробке. Вполне логичный ответ, учитывая, что в прошлый раз до дачи мы добирались два с половиной часа, вместо привычных пятидесяти минут. Виной тому был ремонт дороги, где вместо четырех полос для движения стало две, и поток машин скапливается у сужения, как у бутылочного горлышка.

Из дома мы выехали без четверти шесть, а на даче были в половину восьмого. Да, в пробке пришлось все-таки постоять… без этого никуда, даже в раннее утро. А все почему? Потому что не одни мы такие умные.

В прочем, время для нас прошло незаметно. Половину поездки мы играли в города, и каждый раз игра заканчивалась на мне. Я поддавался. Я не мог не поддаваться. Не вру я! Карта мира до сих пор у меня в голове. Ты забыл про мою память? Ах, ты шутишь!!! Не лучшее время для шуток, хотя постой-ка… Рука уже не сотрясает воздух, как прежде. Ты — лучшее успокоительное.