Настя, удерживающая ее руками, заткнула ладонью пасть этой суке. Когда эта сука начала мычать, другой рукой Настя обвила ей горло. Начала душить.

Эмоции… их было так много…

— Тебе повезло выжить в прошлый раз — оскалился Игорь, наблюдая за дергающимся Аварией, — чтобы повезло сдохнуть сегодня!

Авария повернулся на голос и успел заметить промелькнувший перед глазами блестящий кусок дверной рамы. Инстинктивно отвернул голову.

Игорь промазал: не попал ни в горло, ни в сердце, ни даже в плечо. Кусок металла забренчал по полу. Звон окатил весь первый этаж.

По этому звону, как по звону будильника, разум Аварии чуть прояснился. Он сумел побороть заполнившую его тело мрачную кровь, сумел найти в себе силы выкарабкаться из-под уже остывающей Лизы — его ангелочка — и безглазого охранника.

Кислород в легких Вики быстро заканчивался. Она перестала мычать, понимая бесполезность этого действия. Куда полезнее тратить драгоценный ресурс на более правильные меры сохранения жизни. Она извивалась в руках Насти, пыталась бить ее локтями, ударять пятками по ногам, но той, естественно, было все равно. Та только сильнее сгибала руку в локте, пережимая горло неугомонной суке и поднимая ее.

Что только ни делала бедная Вика, что только ни предпринимала. Она и впивалась ногтями в руку Насти, выдирая кусочки кожи, и заносила руки за голову, царапая ей лицо, и давила на глаза. Настя продолжала душить.

«Смайл нас перехитрил, — подумала Вика. — Они не на нашей стороне. Их позвал не Профессор, а… — и наконец до нее дошло: — Но… Профессор! Он король злых прагм, только поэтому мы всегда были на шаг позади!»

Сопротивляться было бесполезно, да и сил у нее больше не было. Она обмякла и опустила руки. На сумочку. В которой лежала ее прагма. Ее Кейси. И заряженный пистолет с тремя патронами.

Дотронувшись до сумочки, Вика обрела второе дыхание. Не спеша, но и не медля, она аккуратно, чтоб не услышали, протащила ползунок молнии, погладила Кейси, сняла с предохранителя, как учил Авария, пистолет и только потом взяла его в ладонь. Положила палец на курок. Резким движением выдернула оружие из сумки, поднесла его к правому уху и направила ствол куда-то назад, надеясь почувствовать послабление удушающего ее хвата Насти. Хват не ослаб. Прогремел выстрел.

Минус один.

Илья вздрогнул.

«Профессор, что там творится?»

«Не переживай, скоро все закончится, Илья. Скоро все будет хорошо».

Смайл на роже Козлова краснел от злости. Его носитель не мог справиться с простой задачей — добить уже зараженного, почти своего, инвалида. Он был зол на себя, отчего и допустил ошибку. Роковую для себя ошибку, в принципе, все еще вписывающуюся в мой план. Вместо того чтобы разделаться с калекой голыми руками, Игорь пополз за куском мягкого металла, острый угол которого затупился после первого же удара о твердый пол «Тру Стори». Авария тоже мог поползти за ним, и мог бы даже опередить своего оппонента, если бы не керамбит в руке безглазого охранника, убившего его ангелочка. Керамбит точно дожидался, когда Авария протянет руку и возьмет его, что, собственно, и было сделано.

Никакой угрозы для Вики Настя больше не составляла. Она валялась на холодном полу с продырявленным пулей лбом. Кусочки ее мозгов можно было увидеть на стене. Большая их часть оказалась на исторической фотографии «Тру Стори», висевшей в рамке слева от двери кухни, которой тоже досталось не меньше.

Вика лежала сверху. Она все еще чувствовала правую руку Насти на горле, а потому вцепилась в нее. Бороться не пришлось, сил в той руке больше не было. Вика просто сбросила ее с себя, как мокрый шарф после снегопада. Пятно крови на двери с многочисленными мясными кусочками помогли ей понять, что пуля попала в цель, что она не зря оглохла на одно ухо, нажав на курок в непосредственной к нему близости.

— Божечки, — произнесла Вика и не узнала собственный голос. Он был похожим, но не ее. Тогда-то она и поняла, что ее правое ухо больше не слышит. — Божечки!

К тошнотворному запаху кровищи, внутренних органов, едкого дыма самодельной дымовой шашки добавился запах пороха. И еще один, едва уловимый, далекий, но до боли знакомый. Они перемешались в носу Вики. К головной боли добавилось головокружение. Вику чуть не вырвало. Наконец она перевела взгляд с двери, стены и фотографии в рамке на свою руку: ладонь все еще сжимала рукоять пистолета, палец лежал на курке, из ствола поднимался дымок, а за ним — трупы и…

Острый изогнутый нож, побывавший в брюхе охранника и затылке Лизы, теперь был зажат в кулаке Аварии. Как корова на льду он полз с ним по густеющей крови к Козлову, все так же ползущему к алюминиевому обломку. Напоминало это представление черепаший забег, только в разы медленнее и в десятки раз смешнее: коленки проскальзывали, руки разъезжались, бегуны падали на грудь, поднимались и ползли дальше.

Даже Вика едва улыбнулась, но, опомнившись, приподнялась, села невозражающей Насте на живот и прицелилась, наводя мушку то на Игоря, то на Аварию. Она больше не знала, кто вызывает бо́льшую опасность: недобрат или полудруг. Пуль хватало на обоих.

Новый запах вновь ударил по ее ноздрям.

«Что это?» — спросила себя Вика.

— Пиши завещание, обвисшая залу… — сквозь зубы прошипел Козлов, кончиками пальцев дотронувшись до вожделенного блестящего предмета.

— Рано еще, — перебил Авария за его спиной.

Он схватил Игоря за ногу. Дернул. Колено проскользнуло по полу, нога разогнулась. Татуировка на икроножной мышце, в которой Авария видел короля злых прагм, оказалась у него под носом. Ни лазера, ни хирургического набора, ни капельниц, ни фургона, ни выпускного — только керамбит. Его-то Авария и засадил со всей дури промеж глаз Смайла. Концы скобочки-улыбки опустились вниз.

Игорь взвыл от пронзающей боли в ноге. Взвыл по-человечески. Взвыл собственным голосом мальчишки. Ему словно снился кошмар, словно он только что проснулся.

Протащив нож на себя, Авария разрезал Смайл пополам. Он видел: тому стало грустно. Видел, как из красного он становился черным. Видел, как глаза-точки превращаются в запятые. Авария вынул лезвие и полоснул по диагонали. Еще раз, только в другую сторону. Резанул поперек. Так кругляш стал походить на разрезанную на восемь частей пиццу.

— Не надо! Нет! Нет! — Игорь визжал от боли и пробовал уползти. Он уже и думать забыл о том оружии, к которому тянулся. Теперь он думал, как спасти свою шкуру, как выпутаться из рук этого маньяка, уже с десяток раз заколовшего его тату и вовсе не думающего на этом останавливаться. На его ноге, на прежнем месте Смайла, уже образовалось углубление. На дне его Игорь видел свою кость. — Не надо, дяденька! — И продолжил барахтаться.

— Как скажешь, — произнес Авария и вонзил нож в икру левой ноги. Затем — поочередно в обе ягодицы. В поясницу.

Игорь стонал и молил о пощаде.

— За что? За что? — в панике, из раза в раз получая порцию остренького, он еще успевал задавать вопросы.

— Как ты смеешь спрашивать? — Авария не отрывался от начатой работы. Он уже не был собой. Мрачная протекала в каждой его вене и артерии. Он полностью принадлежал мне.

Вика, наблюдающая со стороны через прицел пистолета, видела: что-то не так. Беспомощный Игорь снова походил на того мальчика, с которым давным-давно ей довелось познакомиться. Опрятного, добродушного, отзывчивого… А Авария… Он стал агрессивным, не видящим границ дозволенного, перегибающим палку придурком. Эти двое словно поменялись ролями.

— Андрей! Хватит! — закричала она. — Ты же его убьешь! Убьешь!

— Вика? — удивился Игорь, услышав ее.

— Заткнись — и рылом в пол, урод! — Авария приложился рукояткой ножа к его челюсти и обратился к Вике: — Конечно убью. В противном случае он убьет нас! Как убил семью Ильи! Как убил Витю! Этот урод избавился от многих хороших людей! И твои родители не исключение! Они не заблудились в лесу, и никакой зверь на них не нападал! Это все он! Он!

— Я? Нет! Это не я! Клянусь! Это все…