Она валялась под столом, видать, выпала, когда Ю или Ви убирали тебя с подоконника. Он подал мне ее, но не отпустил. Мы держали ее вместе.
— Пишешь, рисуешь или считаешь? — спросил он.
— Пишу, — признался я.
— О чем?
— О жизни.
— Хорошее дело, — сказал он, — наверное.
«Сейчас он спросит, куда я намылился».
Но он не спросил, а только снова сел на подоконник и уставился в душевую.
Я подобрал халат, прислонил его к животу и медленно вышел за пределы участка с ребхаусом.
Уже одевшись, еще раз посмотрел на дом: Ви все еще сидел спиной к мне.
Я побежал.
Куда я бежал, так это в уже знакомые мне места — к двум водоемам, отгороженным от ребхауса березовой рощей. Только рощи уже не было. Не было и заброшенного завода с автомобилями и механизмами. Сегодня там было поле пшеницы с едва заметной тропинкой, протоптанной, судя по всему, Ю и Ви утром. По ней я добрался до…
Сегодня там были не глубокие ямы, как в первый день, не водоемы с прозрачной водой, в которых потонули Кью и Ар. Сегодня там были два колодца из кирпича. Любопытство взяло надо мной верх: в один я бросил первый попавшийся под ногами камешек и не услышал никакого звука приземления. Ни всплеска, ни грохота.
Что делать дальше? Куда бежать? К реке? Но лодки ведь нет. Плыть? Застыну и утону, а это не тот исход — хоть и похожий, — на который я рассчитывал. Куда? Прыгнуть через идеальный ров, за которым уже находилась гора опила? По ней ездил трактор и вываливал из ковша еще опилки. Гора напоминала прежнюю, самую первую гору мусора, но не являлась ей. А может, мусор специально покрывают опилками? Чтоб не воняло? Вони же не было? Не было.
И все же я подбежал ко рву. Похоже, он один, как и дом, оставался неизменным: все те же четкие углы между идеально ровных земляных стен и полом.
«Что делать?» — спросил я. Помнишь свой ответ?
ПРЫГАЙ И БЕГИ ОТСЮДА
Так я и впервые перехитрил тебя в нашей совместной жизни. Я знал, что ты изначально, как только я приплыл туда на лодке, желал моего скоропостижного удаления с той территории. Знал — это меня и задержало. Я смог обхитрить тебя, потому что в сегодняшнем длинном сне научился кое-чему еще — держать свои мысли взаперти. Не научился — навык пришел сам собой. Возможно, так на меня повлияла череда последних событий: две недели без сна, книги, осознанные смерти Кью и Ара или даже нудистский дом. В любом случае я смог закрыться от тебя и понял это по стуку в дверь моего сознания, в которое ты постоянно вламывался.
НИЧЕГО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ!
ПОНЯЛ?
НИЧЕГО!!!
Сейчас да, потому что открыт, но не тогда.
Тогда я дал тебя право управлять мной, но то был мой маневр. Ты хотел отвести меня дальше от процедурной, не спорю, я хотел этого не меньше твоего, но ты не знал, почему.
Ты управлял моими ногами, как тогда, когда мы с Викой летели к Витьке в перелесок. Ты управлял мной, и я не чувствовал усталости, только скопившуюся злость, придающую уверенности. Ты посылал сигнал, будто действуешь во благо, а в ответ получал удовлетворение, хотя мы оба знаем, что это не так. Да только впервые обхитрив тебя, я пользовался себе во благо. Ты об этом даже не догадывался.
ЧУШЬ!
ЧУШЬ! ЧУШЬ! ЧУШЬ!
Ага. Чушь! Только эта чушь провела меня по рву вдвое быстрее, даже едь я по нему на велосипеде. Эта чушь протянула меня по заброшенной канализационной трубе, в которую плавно перерос предыдущий идеальный ров. Эта чушь дала возможность вылезти из колодца посреди глухого леса и не заблудиться в нем. А кто вывел меня к трассе? Кто посоветовал запрыгнуть в кузов «газельки» на обочине, пока водила пер в кабине случайную попутчицу? ЧТО, если не ЧУШЬ? КТО, если не ТЫ?
ХЕРНЯ!
Херня — это ты без меня. Теперь-то я это знаю наверняка.
НИХРЕНА ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ!
ПОНЯЛ?
Ори сколько угодно, это все равно ничего не изменит. Ты попался на мою удочку, в мой поводок. Я обуздал тебя и воспользовался, как ты всегда пользовался мной.
Я ПОМОГАЛ ТЕБЕ!
Да, и сам же создавал те проблемы вокруг очкастого тюфяка, а потом решал их, чтобы твоя миссия выполнялась.
Мне нужно было вернуться к ночному клубу, в котором произошло очередное роковое событие.
Я говорил, что питаю надежды обрести здесь покой. Ты же питал надежды, что клуб напомнит мне о былых днях, и я разойдусь в ярости. Тебе требовалось ухудшить мое эмоциональное состояние. Требовалось возродить и преумножить во мне жажду мести, которую бы ты взял за поводья и управлял ею в благих для себя целях.
СУКА!
КАК ТЫ СМЕЕШЬ ГОВОРИТЬ ТАКОЕ
ПОСЛЕ ВСЕГО
ЧТО Я ДЛЯ ТЕБЯ СДЕЛАЛ?!!
А что хорошего ты для меня сделал? Знаю, знаю: ВСЕ… Да только это ВСЕ — твоя потрясающая инсценировка. Ты просто дергал за веревочки — и спектакль шел. Теперь Я режиссер-постановщик!
Итак, что мы имеем? Шикарная плоская крыша трехэтажного ночного клуба и прекрасная асфальтированная полоса тротуара в пятнадцати метрах ниже.
ТЫ ПЛАКАЛ!
ТЫ БЫЛ В ОТЧАЯНИИ!
Я заставил тебя верить в это, и ты повелся, как… как однажды я… все мы повелись на твою брехню. «Друзья навеки» и все в таком духе. Вот только ты никогда и не был мне другом, ты был паразитом, выкачивающим из меня все живое. Ты питался мной. Питался всеми, кого я знал.
ЭТО НЕ ТАК!!!
ИЛЬЯ!!!
НЕ ТАК!!!
Все так, Профессор, и мы оба это знаем. Я — меньше, ты — чуть больше, но это так.
Сейчас ты тянешь время, чтобы снова взять надо мной контроль, но у тебя не выйдет. Я рассчитал свои силы. Да, их осталось не так много, но ведь и сделать мне осталось совсем чуть-чуть. Всего шаг — и твоя «заправочная станция» плашмя разобьется об асфальт и попадет в мир, где все будет по-другому. Шаг — и все существующее здесь не будет меня беспокоить. Останется (если останется) только труп восьмилетнего мальчика в пропитанном кровью халате у входа в «Тру Стори» и ты как улика в руке, доказывающая твою же причастность к моей гибели. Улика, оправдывающая мой суицид.
НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО
ПРОШУ
НЕ ДЕЛАЙ
Знаешь что, дорогой мой дневник?
ЧТО?
Иди ты в жопу. А знаешь почему? Конечно нет, откуда ж тебе знать… Готов спорить, ты видел все мои сны, многие придумывал сам, дабы возбудить мою ненависть к миру, но последний, уверен, ты пропустил… не позволил ребхаус. В него не позволил заглянуть тебе я.
Я.
Я!!!
Я рассказал тебе: во сне была совсем другая жизнь. Жизнь, в которой были все, кто мне дорог и не очень. Абсолютно все. Но было одно исключение, которое мне пришлось утаить, иначе я бы тебя не провел. Хочешь знать какое?
ДА
Как просто, оказывается, тобой манипулировать, когда ты в упадке.
МНЕ ЧУЖДО ЭТО СОСТОЯНИЕ
Во сне моя жизнь — жизнь всех, кто меня окружал — изменилась, как только я УВЕРНУЛСЯ от летящего в меня рюкзака Козлова с Большой Советской Энциклопедией внутри, которую он на кой-то черт стянул из школьной библиотеки. Но не это стало ключевым рычагом поворота моего жизненного пути. Рычагом был подарок моих ма и па на мой шестой день рождения.
НЕ ПРОДОЛЖАЙ
Это была бестолковая, никчемная, красного цвета машинка на радиоуправлении, но, к счастью, не ТЫ.
МОЛЧИ!
Жизнь изменилась именно тогда, когда в моих руках не оказалась тетради в твердой голубой обложке на почти сотню страниц.
ЗАТКНИСЬ!!!
Тебя не было и на восьмой ДР. И на девятый. И на десятый.
ЗАКРОЙ СВОЮ ПАСТЬ!!!
Тебя вообще не было в той моей жизни, понимаешь? Все были, кроме тебя. И все были счастливы. Я был счастлив.
ТЫ ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ МНЕ СПАСИБО!
Отнюдь! Это я точно не могу сказать, как не могу сказать «прощай», «до свидания» или «до новых встреч». Все, что я готов сейчас произнести, это свои последние слова:
