– Ну, как-нибудь стану! Не позже следующего лета кстати. И уеду на Север и буду дружить там с белыми медведями.
– Главный старшина Бестужев! К телефону! – проорал дежурный по роте, и я вышел в коридор к тумбочке дневального.
– А кто звонит? – спросил я дневального.
– Начальник строевого отдела, – ответил тот, и я взял трубку.
– Главный старшина Бестужев у аппарата!
– Макс, давай бегом в мой кабинет, тебя здесь отец ждет.
– Есть бегом!
Я положил трубку и побежал к ротному отпрашиваться от самоподготовки. Ротный только голову поднял и спросил:
– Что-то натворил?
– Да нет, иначе бы он сюда пришел, – я не стал говорить, что приехал отец, незачем лишнюю информацию раздавать.
Ротный кивнул.
– Ладно. Иди. Вернешься, доложишь, что там.
– Есть доложить.
Через десять минут я уже обнимал отца, который с радостным видом хлопал меня по плечам, спине, трепал мне волосы.
– Сын! Как я по тебе соскучился.
– Папа, тебе повезло, вот он я перед тобой.
– Да вижу, что передо мной. Как мать мне сейчас завидует, – отец грустно рассмеялся.
– Не злобствуй, у тебя просто больше возможностей. И как говорит тётушка Аграма:
«Отец же кто? Полковник! А Люська кто?»
Мы рассмеялись, вспоминая это наше семейное предание про «Люську»!
– Ну, рассказывай сын, как твои дела? Как учёба?
– Отец. Если бы тебя интересовала моя успеваемость, ты бы просто позвонил, и даже не мне!
– Всё то вы знаете, молодёжь, – отец обернулся к Данилову, – Саша, нам бы поговорить конфиденциально, выдели нам на часик какой-нибудь кабинет.
– Да что вам по кабинетам болтаться, разговаривайте здесь. Я ухожу в учебный городок, так что никто вам не помешает.
– Добро! Но ты ещё вернёшься? Нам с тобой тоже надо поговорить?
– Тогда давай договоримся, ты поговоришь и ждёшь меня здесь, я возвращаюсь и мы едем ко мне, супруга приготовила ужин, возьмем по дороге бутылочку, посидим, поговорим, повспоминаем. Не так часто видимся, Витя! – Данилов встал из-за стола и направился к двери.
– Я так понимаю, моего мнения не требуется?
– Не-а! Раз приехал, значит, попал, как кур в ощип, – рассмеялся капраз.
– Ну что Макс, разговор у нас серьёзный, так что садись, быстро не управимся, – отец подсел к столу и, взяв в руки карандаш, начал его крутить, он всегда так делает, когда волнуется. Надо же, папа волнуется при разговоре со мной. С его-то выдержкой и опытом общения? Значит, действительно очень важно, и от моего решения многое зависит.
– Есть два блока новостей, один хороший, другой не очень, с какого начинать?
– Отец, начни с какого-нибудь, всё равно ты выскажешь всё: и тот, и другой, и ещё и дополнишь своими мыслями, так что разобраться, где хороший, а где не очень, будет трудно.
– Макс, я всё ещё живу в иллюзии, что в нашей семье один я взрослый, так что прости мне это привычку, – отец покрутил карандаш в руках, бросил его обратно на стол, встал и заходил по комнате.
– Итак, по окончании предыдущего этапа операции, Центр изучил все материалы, проанализировал ваши доклады и остался не очень удовлетворёным вашими действиями. Операция по неизвестным причинам была сорвана в самом неожиданном месте. Руководство планировало продолжение операции вплоть до вскрытия агентурной сети и ареста резидента иностранной разведки на «горячем» так сказать, при осуществлении противоправных действий.
Исследование причин подрыва взрывчатки при транспортировке, к сожалению, ничего не дало, хотя взрывотехники и аналитики носом землю рыли в надежде хоть какую-то зацепку найти.
– Это после тонны то взрывчатки?
– Ты уверен, что там была тонна?
– Отец, я считал ящики! И Грузовик уехал со склада на моих глазах, как ты думаешь, я имел возможность посчитать и сопоставить?
– Твоё мнение, почему произошел взрыв? – отец заинтересованно посмотрел на меня, явно что-то подозревая.
– Нарушение мер безопасности при транспортировке взрывчатых веществ. Я далёк от мысли, что они повезли заряд с уже заложенными взрывателями. И собственно для этого требовалось немалое время, предварительная подготовка уже при погрузке. Я таких работ на поверхности не наблюдал. Но не стоит забывать, что они все были вооружены, и имели при себе кроме стрелкового оружия ещё и гранаты. А уж осколочные гранаты при них точно были снаряжены и подготовлены к использованию, даже просто на всякий случай. И такой случай по дороге мог представиться, поэтому, скорее всего, что так и было. При исследовании места взрыва что-нибудь нашли?
– Что можно найти на месте такого взрыва? Куски металла, различные запчасти, оплавленные части оружия. Но не всё вошло в материалы для доклада. Например, вот это, вообще к докладу не прикладывали, – и отец достал из кармана и, раскрутив, запустил шестерню от будильника по столу.
Жёлтая шестерёнка закрутилась юлой вокруг собственной оси, а я судорожно искал ответ на вопрос, который вот-вот будет озвучен.
– Это предмет, который мог просто оказаться в этом месте, независимо от события, которое произошло. Или предмет лежал в машине, в бардачке, в кармане у кого-то из сопровождающих груз, да мало ли откуда он мог взяться в этом месте! Ничего не указывает на то, что это колёсико имеет хоть какое-то отношение к взрыву. – Я иронично посмотрел на отца, дескать, что, съел?
Отец ухмыльнулся и отвёл глаза.
– Ну, что ж сын, я так и знал, что ты не имеешь никакого отношения к этому эпизоду. Но руководство, на всякий случай, наказало тщательно тебя опросить по этому поводу, и изложить всё в рапорте по возвращению, – отец взял со стола желтое колёсико и положил его в карман.
– Ты рисковал!
– Отец, я так много и часто рисковал, что разом меньше, разом больше, уже значения не имеет.
– Всё могло пойти по непредвиденному сценарию. Они могли проверить ящики и вскрыть твою закладку.
– Не могли.
– Откуда такая уверенность?
– Ну, во-первых, среди них не было ни одного профессионального минёра, и подсказать им или проверить самостоятельно было некому. Во-вторых, сам механизм был максимально звукоизолирован, а ящик опечатан надлежащей печатью. Я не думаю, что они стали бы срывать печати ящиков, чтобы проверить, как оно там внутри разложено. Стандартная немецкая армейская деревянная тара для гексагеновых шашек! И третье, ящик был где-то посредине, и даже если бы проверяли, до него бы просто не дошла очередь.
– Но почему такое решение? Почему вы решили пойти на прямое нарушение приказа и по факту изменили ход операции?
– Отец! А ты мог гарантировать, что этот смертоносный груз в руках кучки отъявленных преступников не попадёт по назначению?
– Макс! Там их ждала профессиональная группа захвата с подготовленной наружкой, целый штат офицеров!
– Тогда скажи мне отец, как некто Рузаев, которого мы задержали и сдали за неделю до того, вдруг оказался у складов после отъезда машины? Как? При наличии профессиональной группы захвата, подготовленной наружки, вооруженной по последнему слову техники? Или это была подстава, и твоё начальство решило немного ускорить ход операции?
– Да, он сбежал от охранявших его сотрудников и ушёл на дно на несколько дней. Мы думали, он дистанцировался и не будет лезть, времени то оставалось мало. Но оно видишь, как всё сложилось!
– А нас предупредить об этом? Посчитали излишним? – сказал я с сарказмом.
– Никто в этой ситуации гарантировать не мог.
– Вот и я говорю папа, гарантировать не мог никто, и рисковать в этой ситуации мы не имели права. Нам оперативную информацию никто не доводил, и мы вообще не знали где там вы, что там прикрыто, а что нет. Из ваших недомолвок по телефону выжать что-нибудь путное было невозможно. Так что не обессудь, мы исходили из той обстановки, которая сложилась на тот момент.
– А почему хотя-бы не доложились?
