– Ну, всё урод, ты задрал! Сейчас я тебе зубы посчитаю.

– Погоди Витёк, он же в форме. Ты присмотрись-ка внимательней, это не тот ли морячок, с которым мы на прошлой неделе схлестнулись?

– Аааа! Так он ещё и морячок! Ну, тебе парень не свезло! – и так называемый Витёк, выпустив рукав девушки, наконец, пошел, ускоряясь на меня.

Хоть одно положительное решение. Девушка свободна – уже хлеб!

– Детка! Отбегай побыстрее и иди своей дорогой, мы тут по-мужски сейчас погутарим, – я мигнул ей весело и повернулся к так называемому Витьку.

– Ну, быстрее Витёк! Что ты ползёшь как черепаха? – это ускорило выходящего из себя парня, но на беду, он споткнулся о свою же ногу и уже падал, когда я успел его подхватить, а то, не дай Бог, стукнется обо что-нибудь башкой, и заодно легонько ткнул костяшкой чуть пониже солнечного сплетения. Мгновенный сбой дыхания, и Витёк оседает на асфальтовую дорожку. Я аккуратно положил его и сделал два шага вперёд. Второй, вдруг принял защитную позу, и я увидел его осмысленный взгляд, он резко достал нож из-за пояса и выставил его вперёд.

Ну вот, я так и знал, что так просто это не закончится.

– Брось нож. И посчитаем этот инцидент исчерпанным.

– Как тока кишки намотаю твои, так сразу и посчитаем!

– Ну как хочешь! – я резко нырнул влево и в развороте ударил носком флотского ботинка в основание ладони. Нож полетел, кувыркаясь в высокие кусты, а Санёк схватился за руку, визжа от боли.

– Дай сюда руку придурок, и не ори, сейчас боль сниму. – Я взял его ладонь и несколькими нажатиями по точкам отключил болевой нерв, – но врачу показаться надо, а то может быть перелом, потом намучаешься.

– Ну, а вас, мужчина, я попрошу удалиться, чтобы не нарываться больше на неприятности, – я внимательно посмотрел на мужчину.

– Я попрошу Вас, молодой человек, проводить меня домой, я тут недалеко живу! – мужчина отвернулся и уверенный что я иду за ним, закончил, – Я живу на Грушевского 9, это дом ЦК.

Ну вот, «не в огонь так в полымя», ещё и с ЦэКа-шными дел не имел! Я обреченно пошел за ним.

– Алексей Владимирович Ивашко, работаю в ЦК КПУ, – и он протянул руку для пожатия.

Я обречённо её пожал.

– Главный старшина Бестужев Максимилиан Викторович, курсант военмор!

– Ммммммм! И фамилия, и имя, и стать, и поступь! Прям дворянин! – ухмыльнулся Алексей Владимирович.

– Из трудовой интеллигенции, Таврической губернии мы!

– Знаю, знаю, все мы оттуда! На худой конец, из рабочих и крестьян, – скривился он.

Странный он какой-то, работник ЦК, чуть не сказал: «Ножа и топора».

– Студенты, курсанты и остальные… граждане в Гидропарке сегодня проводят время, что тебя занесло на Крещатик?

– Иногда я по вечерам пью кофе и слушаю классику в одноименном кафе!

– Любишь классику? – казалось, Алексей Владимирович задаёт вопросы только ради поддержания разговора, но я вдруг почувствовал его интерес ко мне.

С чего бы это? Я вроде далек от прослойки партейных, да и особого интереса не проявил, когда он представился? Ладно, погодим, сам всё и расскажет.

– Не сказать, что прямо очень, но, помогает думать! А вот думать я действительно люблю.

– И о чем думаешь?

– О сегодняшнем и о будущем, – я решил пока не раскрывать свою персону особо, зачем постороннему человеку знать, что на уме у курсанта, которого он десять минут назад встретил на улице?

– Сегодняшнее у тебя уже определено, а вот то, что думаешь о будущем, это очень хорошо, друг мой! – Алексей Владимирович удовлетворённо кивнул головой.

Ну вот, уже и «другом стал», не далее, как десять минут был просто прохожий.

– Сегодняшнее оно тоже может быть разное, в зависимости от моих поступков и воли вышестоящих, нижестоящих, да и вообще случайностей.

– А ты глубже, чем я полагал… курсант ВВМУЗа! Ладно, вот мы и пришли. В этом доме я живу. Мне бы надо было тебя поблагодарить, и нам бы здесь полагалось расстаться, но, у меня возникла мысль, а не попить ли нам настоящего швейцарского кофе? Такого кофе в кафе нет, так что приглашаю тебя к себе на кухню, где мы и попробуем этот божественный напиток. Как ты отнесёшься к моему предложению? – и Александр Владимирович с интересом посмотрел на меня.

Я, честно говоря, уже отнёсся очень отрицательно, потому как скоро в училище и, чтобы не опоздать из увольнения, надо бы поскорее попрощаться и уже двигать в сторону Подола.

– С удовольствием! Но, увы, вынужден отказаться от такой любезности. У меня ограничено время пребывания в увольнении, и скоро я должен быть в училище. Может быть в другой раз, если будет на то Ваша воля, – постарался я скрыть своё нежелание.

– Ну, так я всё равно тебя не отпущу, хоть чашечкой кофе, но угощу. А насчет увольнения, не беспокойся, я сейчас эту проблему решу.

Я вздохнул и вошел в подъезд ЦК-овского дома.

Квартира Алексея Владимировича оказалась на втором этаже. Так что мы даже не воспользовались шикарным финским лифтом, который открылся, как только мы подошли к нему. Это было удивительное открытие для меня, но я сделал вид, что вижу такие лифты каждый день, так что меня такими чудесами не удивить.

Большая дубовая дверь в полтора роста нормального человека была идеально подогнана, и создавалось впечатление, что только что установлена. В коридоре перед квартирой стоял журнальный столик и два кожаных кресла, на столе стояла пепельница. Курят в коридоре, потому и пепельница, ага, а вот и вытяжная вентиляция. Ну что, хорошо живут в домах ЦК, простой гражданин за курение в коридоре жилого дома отправится суток на 15, а тут, видимо, всё предусмотрено конструкцией дома.

– Проходи! – Алексей Владимирович открыл дверь и пригласил меня войти.

Прихожая была огромной, я бы сказал, как комната, но, я ещё не видел комнаты, так что просто остановлюсь на этой характеристике.

– Снимай ботинки, вот в этом шкафчике тапочки, бери любые, это для гостей, – сам он снял свои лёгкие туфли и пошел босиком в комнату.

Я надел тапочки и остановился в растерянности, не зная куда идти.

– Иди на кухню, это по коридору направо, я сейчас подойду, только сменю рубашку на домашнюю, – раздался голос хозяина из комнаты.

Я повернул направо и пошёл по коридору в сторону застеклённой двери в глубине и, открыв дверь, попал на кухню. Кухня была не меньше коридора, вся стерильно чистая, как будто в такой кухне никто никогда не готовит. Все стены были обставлены кухонной мебелью и техникой. Я увидел посудомоечную машину, которые у нас в стране не производились и не продавались, явно импортная.

Чтобы не прослыть вообще простаком, я прошел к углу и сел в кресло перед небольшим столиком с цветочной вазой.

Сразу вошел хозяин, и открыв какой-то шкафчик, повернулся ко мне и спросил:

– Ты что будешь пить?

– В каком смысле?

– В смысле, какой кофе?

– А. Я кроме «Американо» и «Эспрессо» никакого больше не знаю.

– Эээээ, друг мой, кофе бывает двух видов: арабика и робуста, остальное торговые марки, так что ты немногое потерял от незнания всей этой халабуды. Я сварю сейчас микс арабики с шоколадом и ванилью, потом оценишь, – и Алексей Владимирович зашуршал пакетиками, отмеряя мерным стаканчиком нужное количество.

– А дома вы часто пьёте кофе?

– Нет. Родители не употребляют, поэтому я пью его эпизодически, скорее, в качестве личного поощрения. Опять же, не только ради кофе, наверное, и ради музыки. В училище некогда, да и негде, а в увольнении сам себя поощряешь, – когда есть чем себя поощрить подумал я, но не сказал вслух.

– А я с детства. Все пили какао, а я кофе. Привык знаете-ли, а иногда без чашечки кофе и не работается, – и Алексей Владимирович выдвинул из ниши настоящую никелированную огромную кофе-машину! Я такие видел только в импортном кино, да один раз в ресторане в Москве.

Ну да, членам ЦК это всё доступнее, чем нам простым гражданам.

И тут в мозгу проскочила тенью мысль: «Где я его мог видеть до этого?»