— Да как вы смеете! — маршал побагровел лицом до свекольности, и я невольно стал вспоминать, что из содержимого полевой аптечки может пригодиться при внезапном инсульте. — Я дворянин и офицер! Стреляться! Сегодня же!

Я не сразу сообразил, что это не призыв к групповому самоубийству, а вызов на дуэль. Как-то не ожидаешь услышать такое не с экрана в историческом кино.

— Прекратите, маршал, — оборвал его Император, — я запрещаю вызывать на дуэль этих людей. Они слишком дорого мне обошлись. Тем более, я подозреваю, что они правы. Прошлогодняя кампания в Калании была полнейшей конфузией, и не в последнюю очередь из-за отвратительного снабжения. Помолчите, дайте им закончить.

— Мы практически закончили, Ваше Величество, — слегка поклонился Мейер. —Меры, которые необходимо срочно принять для исправления ситуации, мы обсудим, я надеюсь, в более… хм… узком составе.

— Ваше Величество, — запротестовал граф, — мы должны присутствовать на всех переговорах! Вы ещё молоды, кроме того, ваша безопасность…

— Я сам позабочусь о своей безопасности, — отрезал Перидор. — Вам же следует вернуться к исполнению своих непосредственных обязанностей.

— А мне? — спросил напряжённым тоном его брат. — Тоже следует убираться?

— Дорогой Джерис, — слегка скривился Император, — пока я буду отсутствовать в столице, кто-то должен присмотреть там за порядком. Кому, кроме тебя, я могу это доверить?

На мой неискушённый взгляд усатый принц не выглядит польщённым этой высокой честью. Наоборот, имеет вид как говна поевши. Соображает, что всё действительно важное будет в ближайшее время происходить здесь. Но с Императором, надо полагать, не спорят, так что надул щёки, пошевелил усами и заткнулся.

На этом предварительное совещание и закончилось. Зачем на него притащили нас с Нагмой, я так и не понял. Разве что для того, чтобы нас Его Величество в лицо запомнил. Но это не точно.

Мейсер прислал за нами служанку вскоре после обеда, который прошёл без всякой торжественности и присутствия августейших лиц — к нашему с Нагмой большому облегчению. Потому что изобилие разнообразных металлических инструментов, разложенных между тарелками, может поставить в тупик даже автомеханика. Одних вилок — или того, что может за них сойти, — я насчитал семь видов. Все они чрезвычайно изящны, каждая ложка — ювелирное произведение, каждые щипчики — чудо тонкой механики. Но что ими щипать? Волосы в носу? В общем, при Императоре срамиться было бы неловко, а при слугах — как бы и ничего. Посмеялись, похватали, что в руку легло — голодными не остались.

— Как фе фкуфно, Аллах милофердный! — дочь лопает, аж за ушами трещит.

— Натуральные продукты первой свежести, — кивает Фред, — плюс, разумеется повара. Всё-таки дворец, хотя и загородный.

— В этом и прикол быть Императором, — ржёт Слон, — жрать можно слаще всех. Всё остальное так себе бонусы. Я бы не согласился.

— Не зарекайся, — смеётся Мейсер. — Не угадаешь, как жизнь повернётся. Мало ли в Мультиверсуме Империй? Может, и тебе какая подвернётся. Будешь Его Величество Слон Первый.

— А что? — отвечает Слон. — Может, и передумаю тогда. Дока, вон, возьму визирем, Лирку — начальницей стражи, а Джаббу просто так, у ворот посажу. На армии сэкономлю, интервенты от её рожи сами разбегаться будут.

Так и пообедали. А после — к Мейсеру. На «допинструктаж».

— Обратите внимание на вот эту пластину у двери, — сказал он нам с Нагмой.

Все остальные, видимо, уже в курсе.

— Знаете, что это такое?

— Не-а, — беззаботно ответила Нагма.

— Я такое видел однажды, — признался я. — Кросс-чего-то-там. К ней руку надо прикладывать, тогда дверь открывается в другое место.

— Надо же, — удивился Мейсер, — какое совпадение. Это очень редкий артефакт. А уж умеющих его инсталлировать и настраивать — вообще единицы. Теконис установил на эту дверь кросс-бифуркатор, чтобы мы могли оперативно скрыться в случае необходимости. Позвольте вашу руку…

Я приложил ладонь к чёрной пластине, она неприятно скользкая на ощупь и как бы без температуры. Мейсер накрыл мою руку своей, в неё несильно кольнуло, как будто электроразрядом.

— Мадемуазель?

Нагма последовала моему примеру, ойкнув от неожиданности:

— Щиплется!

— Теперь вы тоже авторизованы. Попробуйте.

Я толкнул дверь — за ней открылся здоровенный чулан с каким-то пыльным хламом. Тряпки, швабры, вёдра, пара сломанных стульев… Закрыл, приложил ладонь к пластине, открыл снова — комната.

— Давайте пройдём, только дверь не закрывайте, — сказал Мейсер.

Внутри обнаружился стол, стулья, камин, диванчик, несколько шкафов, двери в другие помещения.

— Это место мы называем «зал ожидания». Это дом, стоящий в одном… Ну, скажем так, особенном мире. Выходить за его пределы не рекомендуется.

— Опасно?

— Скорее, непредсказуемо. Это очень особенный мир, но помимо всего прочего, он имеет неожиданно большую темпоральную проекцию.

— Что это значит? — спросила любопытная Нагма.

— Если вы, мадемуазель, случайно закроете эту дверь, скажете: «Ой, как неловко», — и откроете снова, то обнаружите, что там прошло несколько дней. И может, и недель — смотря насколько вы будете расторопны.

— Положительный временной лаг, — вспомнил я.

— Это несколько двусмысленный термин, не вполне отражающий суть явления, но некоторые говорят и так, — согласился Мейсер. — Позволяет пересидеть здесь практически любой катаклизм, не слишком долго дожидаясь помощи. За этими дверями спальни, кладовые, запасы еды, воды, водяная скважина с насосом, водогрейная система и так далее. Есть камин для уюта, и даже электричество.

— Я могу иногда забегать сюда заряжать телефон? — тут же спросила Нагма.

— Не стоит, — покачал головой Мейсер. — За те несколько часов, пока он зарядится, ваш отец может состариться и умереть. Если, конечно, вы закроете дверь, а он останется там.

— Не надо так! — сказала Нагма, резко побледнев.

— Не обижайтесь, мадемуазель, но я должен донести до вас серьёзность происходящего. Если вам просто захочется уединиться, поищите какое-нибудь другое помещение. Это — аварийное убежище на крайний случай. Использовать только при реальной угрозе жизни.

— Принято, — кратко сказал я.

Мне, признаться, тоже стало не по себе от этих фокусов.

— Если придётся воспользоваться убежищем, — продолжил Мейсер, — вы вряд ли пробудете тут достаточно долго, чтобы вам понадобились припасы. А если всё же понадобятся — без труда найдёте их сами. Так что экскурсию проводить не буду, покажу лишь одно устройство, которым надо будет воспользоваться немедленно, сразу, как только вы вошли и закрыли дверь. Вот оно.

На стене антикварного вида замысловатое устройство с медными трубками и манометром. Мейсер сдвинул заслонку, вытащив из трубы латунный цилиндр с войлочными уплотняющими кольцами.

— Похоже на пневмопочту, — сказал я.

— Это она и есть. Вот, смотрите.

Он раскрутил цилиндр, вытряхнул из него бумагу и карандаш.

— Быстро и кратко пишете, что случилось, засовываете капсулу обратно, поворачиваете рычаг, — он вернул всё как было, убрал цилиндр в трубу, закрыл заслонку, но рычаг трогать не стал. — В крайнем случае, только рычаг, записка не так важна, отправка капсулы сама по себе сигнал бедствия.

— И что потом? — спросила Нагма.

— Как говорит ваш командир: «Ничего не бойся и жди русских», — улыбнулся Мейсер. — Скорее всего, даже ждать не придётся. Как только капсула отправится, дверь откроется и войдут спасатели. Именно момент её отправки считается временной точкой, в которую они должны прибыть. Но если будут какие-нибудь накладки, то вы успеете немного подзарядить телефон.

— Это что, машина времени? — поразилась Нагма.

— Машина времени принципиально невозможна. Однако фрактальная топология Мультиверсума чрезвычайно сложна, это даёт… некоторое пространство для маневра временем, извините за невольный каламбур. В общем, инструктаж по пользованию аварийным выходом вы прошли, пойдёмте обратно. Вас двоих ждёт Теконис.