Удерживая на отлёте руку с дымящейся сигаретой, он нагнулся под стол и со звоном отщёлкнул замок портфеля.

– Вот, изучай! – положил передо мной кожаную папку, перетянутую красной резинкой. – Если вопросы есть, тут же спрашивай всё что нужно.

Я открыл папку. Первой лежала толстая стопка бумаги, прошитая суровой нитью. «Валентин Милинкевич» – чёрным маркером было размашисто выведено на обложке.

– Вот к этому субъекту я тебе в первую очередь рекомендую присмотреться, – произнёс Николай.

– Почему?

– Это наш местный гражданский активист, борец с коррупцией, – иронично усмехнулся Николай. – Пишет громкие статьи, обличает, знаешь, чиновничью братию. Однажды нападение на него было. Не слышал?

– Нет, не довелось.

– Ну как же, громкая история была. Лет пять назад это случилось: челюсть ему сломали, череп проломили. Почти месяц в больнице провалялся. Ещё из Москвы приезжали твои коллеги писать про всё это. Вот… – Он аккуратно извлёк из бумажника пожелтевшую визитную карточку. – Из «Комсомольской правды» корреспондент был, Владимир Карпов. Знаешь его?

– Знаю немного, – ответил я, смутно припоминая Карпова, приветливого лысого толстяка с обрюзгшим желтушным лицом.

– Вот он был. Два дня, наверное, по городу бегал, всех на ноги поднял – «Терпиловку», полицию, даже больничный персонал.

– А вы в итоге выяснили, кто напал‑то? – спросил я.

– Нет, не удалось, – пожал плечами Николай. – Свидетелей не было, а от него мы ничего толком не добились. Мол, было темно, никого не разглядел.

– Может, боялся рассказывать?

– Да шут его знает. Но, кажется, напуганным не выглядел. Мы, впрочем, и без него пытались найти нападавших.

– И как успехи?

– Да-а-а, – безнадёжно махнул рукой Николай.

– А искали как?

– Вот! – Ястребцов ткнул пальцем в папку. – По его заметкам работали, по тем, что показались поострее.

Между листами дела обнаружились три публикации, аккуратно вырезанные из газет и наклеенные на плотную мелованную бумагу. Я по очереди пробежал каждую. В одной намекалось на то, что ливневая канализация в городе обслуживается из рук вон плохо и подпускалась аккуратная шпилька некоему Шумилову, заведующему городским коммунальным хозяйством. Во второй речь шла об инспекторе ГИБДД Вершинине, который, пользуясь тем, что дорожная разметка на одной из улиц плохо различима, обдирал водителей, ненароком заезжавших за запрещённую линию. Третий материал, самый крупный в подборке, назывался «Детей травят». Сопровождался он карикатурой, изображавшей повара, выжимавшего змею в кастрюлю, вокруг которой, с огромными ложками в руках, толпились плотоядно скалящиеся дети. Особенно удалась художнику рептилия – она с изумлённым видом пялилась на своего мучителя в пышном колпаке, и из глаз её капали слёзы, большие как сливы. Сама заметка, впрочем, не содержала ничего особенного – в ней лишь рассказывалось о том, как один из детских садов в целях экономии заказал молочные продукты, содержащие ГМО.

– И за эту мелочь его избили? – недоумённо произнёс я, перевернув последнюю страницу. – Да не может быть…

– Почему? – с интересом качнулся вперёд Николай.

– Да, Коль, какие‑то беззубые всё это тексты, слабые. Про инспектора он только предполагает, что тот мог при таких и таких обстоятельствах злоупотреблять полномочиями. Руководство детского садика напрямую ни в чём не винит, дескать, тут, скорее всего, оплошали поставщики. А в деле с канализацией вообще больше на природу жалуется, мол, сейчас аномально дождливая погода, и система с потоком воды не справляется. Странно, что за всё это ему прилетело…

– Ну то, что избили за работу – факт. Произошло это во дворе его дома, было ещё не поздно, и соседи слышали, как нападавшие выкрикивали угрозы – «ещё, мол, такое напишешь – сдохнешь».

– А не мог он сам всё это инсценировать? Человек, кажется, честолюбивый, а тут такой скандал…

– Вряд ли, – с сомнением покачал головой Коля. – Ты бы видел его после избиения: вместо лица – каша кровавая, три ребра сломаны, рука вывихнута. Да и операцию ему не постановочную делали.

Я пожал плечами. Странное дело. Или избиение Милинкевича не связано с его газетной работой, или ситуация в городе намного хуже, чем мне представлялось вначале. Человека избивают, уродуют – и за что? Не за серьёзное расследование, не за попытку разрушить сложный коррупционный бизнес, а за простое упоминание имени чиновника без раболепных интонаций! Нет, это уже выше моего понимания, это какое‑то дикое, тёмное средневековье, глухие джунгли, не тронутые цивилизацией… Впрочем, возможно, Николай и его ребята просто не разобрались в этой истории как следует. Полицейские не журналисты, и могли пропустить в статьях Милинкевича некие важные подробности, не понять частностей и деталей, очевидных профессионалу. Всю эту тему необходимо внимательно изучить заново – проштудировать и другие публикации Милинкевича, узнать больше об его связях в городе, отследить как менялась его газетная точка зрения по разным вопросам. Кстати, надо бы позвонить и упомянутому Колей Карпову из «Комсомолки». Он приезжал сюда, за двести километров от Москвы, беседовал с потерпевшим, изучал дело по горячим следам. Написал ли он в итоге какой‑нибудь материал и если нет, то почему?

Следующая папка относилась к Францеву. Первые же строчки его резюме задержали моё внимание.

«С 2011‑го по 2017‑й год Борис Владимирович Францев являлся пресс‑секретарём председателя городской администрации», – прочёл я. Вот тебе и на! Оказывается, Францев в недавнем прошлом – чиновник!

– А с этим что? – спросил я Николая.

– А вот тут история интересная. Работал в мэрии, курировал молодёжные проекты. Карьера, кажется, в гору шла. Но в прошлом году его уволили…

– За что?

– Да скандал у них случился, – поёжился Ястребцов. – У нас рядом с городом общежитие шахтёрское сгорело, помнишь, такое дли-и-и-нное серое здание в посёлке «Большевик»? Там ещё пустырь был рядом с лопухами? Ну вот… Сгорело оно, а Францев руководил спасательной операцией: курировал бригады добровольцев для помощи погорельцам, организовал сбор вещей для них. А потом всё добро, принесённое в оперативный штаб, на помойке обнаружилось. Начался скандал. Стали разбираться и выяснилось, что это Францев распорядился, чтобы со старьём не возиться. Дело было незадолго до выборов: мэр на прессухе перед камерами лично отчитал его, и в тот же день уволил.

– А как же он в «Терпиловке» оказался? – удивился я.

– А что такое?

– Ну как… Опальный чиновник, выгнанный со скандалом, и вдруг – работает в газете, подконтрольной мэрии, практически на виду у всего города… Странно как‑то.

– Может быть, по связям старым устроился.

– Что, у него много знакомых было?

– Думаю… Всё же шесть лет в администрации…

– И на самом верху, в руководстве города?

– Наверное… – нахмурился Николай. В его голосе возникла напряжённость. Мои расспросы явно становились ему неприятны.

– Ну а что с Сашей Васильевым? – спросил я после некоторого молчания, открывая последнюю папку.

– А вот о нём почти ничего нет, – сказал Ястребцов. – Ну, в каких‑то молодёжных организациях состоял. Кажется, экологию защищал, на митинги ходил.

– И всё это не вызвало у тебя никаких подозрений?

– Да что тут подозрительного? – отмахнулся Николай. – Сейчас столько расплодилось всяких партий и обществ, что разбираться в них… В противозаконных акциях он не участвовал, так что и в поле нашей деятельности не попадал,

– Ну как же? – открыто удивился я. – Парень активно занимается политикой, убийства все тоже, по сути, политические. Разве не логично было присмотреться к нему?

– Да ну, не может такой человек никого убить, – равнодушно отмахнулся Николай. – У него и мотива нет, и возможностей, да и вообще… Ну вот сам посмотри, – Николай повёл пальцем по строчкам досье. – Шестого ноября позапрошлого года он вступает в партию «Коммунисты России», вот ксерокопия его билета. А уже десятого из неё выходит. В январе записывается в объединение «Социалистическое достоинство», это ефимовская контора, есть у нас тут один деятель – Ефимов. А в марте его оттуда исключают. Потом КПРФ, за ними – движение «Суть времени» телеведущего Кургиняна, и так далее, и тому подобное. И нигде больше трёх месяцев не протянул. Ну сам подумай, мог ли такой непостоянный товарищ иметь серьёзные связи, необходимые для преступления этого масштаба? Ладно, ты не криминалист, – махнул он рукой, – потому популярно объясню тебе: подобные убийства не совершаются сразу, тут нужна подготовка, планирование, чёткая организация опыт, наконец. Иначе мы бы эти дела как семечки щёлкали. Сообщники в подобных историях всегда давно знакомы, верят друг другу как родные братья. Люди это серьёзные, тёртые, и такой вот задорный летун, который нынче здесь, завтра там, к тому же и по характеру вспыльчивый и импульсивный, им ни к чёрту не сдался. А вдруг заведёт не то знакомство, вдруг сболтнёт лишнего?