- Вы смотрели бы за ребенком, - зашипел Денис, отчаянно борясь с желанием отобрать Виталика у мамаши и надавать хороших плюх по мягкому месту.

Поросячьи глазки уставились на него из-за комковатого частокола ресниц.

- За своими смотри! – не слишком логично отрезала дамочка. – То же мне, указчик. Уселся у окна и еще возникает.

Не желая развивать тему, Денис скрипнул зубами, допил чай и плотно отвернулся к иллюминатору, пристально разглядывая пронзительно голубое небо и пухлую вату облаков.

Зато в Адлере небо нависало хмуро и низко, совсем как в Питере. Было тепло, но все так же мелко моросил дождь. Едва ли не у трапа за рукав начали хватать лихие джигиты, настойчиво предлагая такси до Сочи и недорогое жилье. Зверея от навязчивого сервиса, Денис отправился на остановку рейсового автобуса – из духа противоречия. Да и джигиты доверия не вызывали.

Забронированный накануне одноместный номер в гостинице «Жемчужина» был отвратительно дорогим и стандартно безликим. Окно выходило на склон оврага с вырубленными деревьями и стройкой в активной фазе.

Наскоро приняв душ, Денис решил сразу отправиться на поиски драгоценной… кем там она ему приходится? Невестки, золовки? Он плохо разбирался во всех этих генеалогических тонкостях. Родители, дети, бабушки, дедушки, дяди, тети – это еще понятно. А вот кто такой, к примеру, деверь или шурин? Яна, увлекающаяся семейной историей, пыталась ему это разъяснить, но безуспешно.

Спустившись на набережную, Денис пошел в сторону собора. Дождь кончился, море в нескольких шагах от него лежало сонное, ленивое, похожее на большую серую лужу.

Детектив объяснил, что хибару Марины надо искать рядом с собором и маяком. У «Фестивального» подняться наверх, а там рукой подать. Денис пытался уточнить дорогу у кого-то из фланирующих по набережной, но каждый раз натыкался на оттопыренную губу и пренебрежительное «мы не местные». Ну правильно, разве местным придет в голову прогуливаться неспешно вдоль моря? Не видели они его! В лучшем случае они тут работают.

Выяснилось, что к маяку просто так не подняться, надо идти в обход. Обнаружив с другой стороны концертного зала лестницу, Денис поднялся по ней, прошел через небольшой садик с фонтаном и оказался у церковной ограды. На фоне мрачного неба собор выглядел белоснежным. Картину портили грубо подстриженные платаны, зато на аллейке, ведущей ко второй церкви, поменьше, росли роскошные кипарисы и даже молодые березки.

Денис подумал, что в это время Марина, наверно, должна быть в соборе, если она действительно там работает. Свернул за угол и остановился, словно налетел на преграду.

На скамейке сидели две женщины. Одна, постарше, в длинной сером платье, очень хмурая, что-то говорила, глядя себе под ноги. Вторая… Надо думать, второй как раз была Марина Слободина. Макаров дал Денису ее фотографию, мелкую и не в фокусе. Но ошибиться было трудно.

Н-да, такую «красавицу» невозможно не заметить, мрачно подумал Денис. Интересно, что там происходит?

Женщина в сером платье поднялась и, не оборачиваясь, пошла к выходу. Марина сидела, низко опустив голову. Похоже, она собралась плакать. Уместно ли подойти к ней сейчас, когда она так расстроена?

Да в конце концов, рассердился Денис. Уместно, не уместно! Скажите, пожалуйста, какие нежности. Будет он тут еще ходить вокруг нее, реверансы делать!

- Простите, вы - Марина? – на всякий случай уточнил Денис, подходя поближе. Боже мой правый, до чего уродина, подумал он, разглядев ее получше.

Девушка подняла на него глаза, полные слез, и испуганно кивнула.

- Значит так, - он сел на скамейку и отвернулся, с преувеличенным вниманием разглядывая балкончик под самой крышей длинного белого здания рядом с собором. – Я – муж вашей двоюродной сестры Инны. Приехал за вами. Из Петербурга.

- Из Петербурга? – хриплым шепотом переспросила Марина. – У меня двоюродная сестра в Петербурге? Так, может, я была у нее? Зимой?

- У нее, у нее, - нетерпеливо поморщился Денис. – Вы там… повздорили. Вы ушли, и с вами произошел какой-то несчастный случай.

- Вы сказали, ее, ну, мою сестру, зовут Инна?

Так вот почему это имя показалось ей каким-то… эдаким, непростым. И бывшую девушку Андрея так звали.

- Инна, Инна, - снова поморщился Денис. Он почему-то чувствовал себя непроходимым идиотом и злился на весь белый свет. И, прямо сказать, совершенно не представлял, как сможет привыкнуть к ней настолько, чтобы находиться с ней под одной крышей.

Нет уж, дорогая жена, с нами это каракатица жить не будет! Говорят, беременным женщинам надо смотреть исключительно на приятное и красивое, тогда и ребенок нормальный будет. Родственные чувства? Н-да… Это уже не родственные чувства, а патология, особенно если учесть, что Марина вытворяла в Питере. Говорят, что она память потеряла и ничего не помнит. Чрезвычайно удобно. Я не я и лошадь не моя. Кому я должен – всем прощаю.

Нет и еще раз нет. Он согласен снять ей комнату, пусть даже квартиру однокомнатную, где-нибудь в Ульянке или в Купчино – ну, чтобы видеться пореже, денег давать, но не более того. А ведь еще надо как-то это чудище доставить в Питер. Самолет отпадает в полуфинале, значит, проводника убалтывать придется. И за что ему все это, спрашивается?

- В общем, так, - снова сказал он, чувствуя себя тупым попугаем. – Я за вами приехал. Поедем в Питер. Инна вас обыскалась, а вы здесь прохлаждаетесь. Детектива пришлось нанимать, чтоб вас найти. Сейчас идите, скажите кому там надо, что уезжаете, и вперед – собирать вещи. Если они у вас есть. Поезд в восемь вечера.

- Я… не поеду, - прошептала Марина, низко опустив голову, так, что пряди волос, выбившиеся из-под косынки, упали на глаза.

- Что?! – Денис не поверил своим ушам.

- Не поеду, - так же тихо, но твердо повторила она. – Я… лучше здесь.

- Не понял! – от возмущения у Дениса даже уши зачесались. – Это как это не поедешь? Тебе же как лучше хотят, а ты вы… делываешься, - он даже и не заметил, как перешел на «ты». – Всю жизнь будешь бомжихой без документов в церкви полы мыть?

- А чем плохо мыть полы в церкви?

- Ты совсем дура или притворяешься? – Денис вскочил со скамейки и встал перед ней. На них уже начали посматривать с интересом. – Или тебе так по башке шандарахнули, что мозги в трусы вытекли? Хватит мне уши крахмалить, пошли по-хорошему.

- А как по-плохому? Свяжете и запакуете? Отправите в багажном вагоне? – Марина откинула волосы с лица и посмотрела на него в упор, от чего Дениса сначала передернуло, а потом почему-то вспомнился соседский бульдог Гоша, страхолюдный, несчастный и очень трогательный. Он почувствовал, что ярость куда-то внезапно улетучилась.

- Хорошо, - Денис снова сел. – Объясни, пожалуйста, членораздельно, почему ты не хочешь ехать? Может, меня боишься? Не веришь, что я муж твоей сестры? Или думаешь, что я - тот бандит, который тебя избил? Ну, мало ли, приехал закончить начатое. – Марина вздрогнула. – Так стал бы я тогда тебя уговаривать. Треснул бы в темноте по башке – и привет. Ей, башке твоей, думаю, много не надо, одного раза хватит.

Марина молчала. Денис снова начал заводиться.

- Я так не думаю, - наконец пробормотала она. – И не боюсь. Но в Питер все равно не поезду. Просто… Понимаешь, - она тоже перешла на «ты», - я тут слишком много о себе узнала… мягко скажем, неприятного. Я ведь ничего не помню. И баба Глаша, ну, женщина, у которой я жила сначала, она умерла, так вот она говорила, что не нужно мне пытаться о себе узнать. Что богу так нужно, чтобы я все плохое, что сделала в жизни, забыла и все сначала начала. А я, дура, ее не послушалась. Короче, мне и так хватит уже.

- Началось богословие, - скривился Денис. – Грехи, воздаяние… Тебе надо будет с моей сестрицей и ее мужем познакомиться. Те из церкви не вылезают. Будете вместе грехи считать и каяться.

- Да дело не в этом, - покачала головой Марина. – Я даже и не знаю толком, верю или нет. Ну а воздаяние… Вот оно-то точно есть. Как тебя зовут?