- Денис. Денис Николаевич Полесов.

Марина наморщила свой уродливый лоб, словно силясь что-то вспомнить, вздохнула.

- Так вот, Денис, ты извини и перед Инной за меня извинись, но я останусь здесь. Спасибо, что хотели помочь. Если б ты приехал вчера, я, наверно, поехала бы с тобой. Но вот прямо сейчас мне рассказали одну вещь… обо мне же.

- Эта тетка в сером платье?

- Да.

- И что же она тебе рассказала, если не секрет?

Марина дернула плечом и не ответила. Помолчала немного, облизала губы.

- Неважно. Просто эта вещь… Ну, это предел. Я понимаю, все очень странно, это ведь я делала, но… Не знаю, мне трудно объяснить, но теперь мне кажется, что это ужасно – то, что я делала.

- Можно еще раз и по-русски?

- Если по-русски, то я не поеду, потому что больше ничего не хочу о себе знать. А там я точно что-нибудь еще узнаю, да такого… Если сама вспомню – это другое дело. А вот так узнавать о себе и потом от стыда с ума сходить… С тобой никогда так не было? Да откуда, конечно, не было.

- Ну почему же? – пожал плечами Денис. – Было. И не один раз. Утром просыпаешься, голова разламывается, во рту замполит насрал, а рядом гоблин какой-то дрыхнет. Помнишь, что, вроде, накануне шел куда-то, коньяк покупал, а вот дальше – чернота. Потом, конечно, расскажут, какие подвиги насовершал, и не знаешь, куда деться, стыдоба страшенная.

- Это не то. Ты же не стал бы ничего такого делать, если бы трезвым был. А тут мне стыдно за то, что я натворила в здравом уме и трезвой памяти. Словно я теперь вообще другой человек.

- Слушай, - с подозрением посмотрел на нее Денис. – А может, и правда: Может, никакая ты не Марина Слободина?

- Хотела б я, чтобы это было так. Только слишком уж много совпадений получается. Мелких, конечно, но много.

- Скажи, пожалуйста, - Денис вдруг вспомнил их с Инной визит в милицию, - извини за такой вопрос, но у тебя есть под левой грудью шрам от фурункула? Инна говорила, что должен быть. То есть у Марины должен быть.

- Я… не знаю, - растерялась Марина, - никогда не обращала внимания. Там же не видно.

Растерянно моргая, она начала было расстегивать кофточку, но Денис схватил ее за руку.

- Ты что, с ума сошла? – прошипел он. – Иди в туалет!

Марина вскочила и быстром шагом, почти бегом, направилась к туалету, притаившемуся за белой загородкой. Через пару минут вернулась, бледная и окончательно расстроенная.

- Есть, - сказала она. – Маленький белый шрамик.

53

Андрей ехал на встречу с известным композитором, живущим чуть в стороне от Садовой. Предстояло взять интервью и изваять медоточивую юбилейную статью. Композитора этого Андрей недолюбливал: и музыка слишком шумная, в стиле двадцатых годов – эдакое хроническое «Время, вперед», да и сам мэтр с большими амбициями и капризами. Но задание есть задание.

Машину ставить было некуда. Стопроцентно некуда. Вроде, два шага от Невского, а такая дыра. Улочки узенькие, у тротуара не припаркуешься, хоть в подворотню заезжай. А там что? Двор-колодец, из одного окна можно легко в противоположное плюнуть. Если там пара машин уже стоят, третью не поставишь, придется выползать обратно задом, потому что не развернешься.

Он решил уже вернуться на Садовую, поставить машину там, а до дома композитора дойти пешком, но тут впереди мелькнул обширный и вполне пристойный «карман», где гнездилось с десяток машин и еще оставались свободные места. «Только для клиентов банка», - вещала грозная надпись на табличке под знаком парковки.

Андрей притормозил, взглянул на золоченую вывеску над входом.

Надо же, банк Инниных родственничков – свекра и мужа. А где же «Лексус»? Что-то не видать. Впрочем, это же парковка для клиентов, надо думать, для персонала есть отдельная, где-нибудь во дворе.

А что если выдать себя за клиента? Поставит машину, зайдет в банк, потолкается там минут пять, а потом выйдет и отправится брать интервью. Мало ли какие дела могут у клиента банка быть поблизости? А потом вернется и снова в банк зайдет… минут на пять.

Припарковавшись с важным видом, Андрей кивнул торчащему на крыльце охраннику – мол, здрасьте, я ваш – и вошел в банк. Послонявшись по полупустому операционному залу, проглядев рекламные постеры, он уже хотел выйти, как вдруг его окликнула высокая женщина в синем брючном костюме:

- Андрюшка, привет! Сколько лет!

Приглядевшись, Андрей хоть и с трудом, но все же узнал свою бывшую одноклассницу Настю Хованскую. Они не виделись лет десять, не меньше. Да, точно, десять – в последний раз на похоронах классной Елены Петровны. За это время Настя несколько расплылась, обзавелась очками в тонкой золотой оправе и сменила прическу.

- Здорово, Настюха! – он сгреб ее в охапку, да так, что Настя пискнула. – Ты здесь что?

- В смысле, что делаю? Работаю. В юротделе. А ты?

- Да так, просто зашел. Поставил тачку на стоянку, - Андрей понизил голос, - сделал вид, что клиент. Сейчас по делу пойду, тут недалеко. Некуда машину приткнуть. Слушай, а ты когда заканчиваешь?

- В шесть, - Настя посмотрела на часы. – А что?

- Может, посидим где-нибудь? Или тебя дома ждут? Муж и семеро по лавкам?

- Ну, семеро не семеро, а ждут, - улыбнулась Настя. – Ничего, подождут малость, не умрут. Посидим часик. Тут рядом неплохое кафе есть, мы туда часто ходим. Знаешь что, давай-ка там и встретимся.

- Дабы не дразнить гусей? – фыркнул Андрей.

- Иманно, иманно. В общем, через дорогу и в сторону Невского. Через два дома. Если освободишься раньше, позвони, я, может, и сбегу, - она продиктовала Андрею номер мобильного. – Все, давай, я побежала.

Настя пошла вверх по лестнице, покачивая полными бедрами, а Андрей вспомнил, как они с другом Генкой во втором классе сунули ей в ранец хомяка. Хомяк пол-урока просидел смирно, видимо, пригрелся и уснул, а потом Настя полезла за линейкой – и как завизжит. Мало того, она вскочила с ногами на парту, не прекращая визжать, у Андрея, сидящего за ней аж уши заложило. Скандал вышел… Родителей вызвали к директору. Андрею как-то с рук сошло. Папа был в командировке, а мама только посмеялась. А вот Генку отец выдрал так, что несколько дней тот не мог сидеть.

Тогда Настя была длинная, тощая, с крысиными хвостиками и вечно короткими рукавами. Зато в старших классах стала примой. Кто только по ней не вздыхал. Андрей-то просто признавал, что «Аська – супер», а вот Генка с надрывом заявлял во всеуслышание, что женится или на Насте, или ни на ком и никогда. В результате у Генки на сей день уже третья жена и в общей сложности пятеро отпрысков. А Настя сразу после школы выскочила замуж за выпускника Военно-медицинской академии и уехала с ним куда-то на Урал, а через несколько лет развелась и вернулась, поступила в университет на юрфак. Какое-то время их класс еще собирался иногда у Елены Петровны, но после ее смерти эти встречи сами собой прекратились. Кроме Генки и еще двух-трех человек Андрей ни с кем отношения не поддерживал.

Выдержав длительную и изощренную пытку композитором, Андрей наконец добрался до кафе. В полуподвальном помещении было темновато, поэтому Настю, сидящую за столиком в углу и рассеянно попивающую сок, он заметил не сразу. Она помахала ему рукой:

- Дюшка, иди сюда.

Заказали по салату, камбалу с грибами и белое вино. Болтали о том о сем, вспоминали школу, одноклассников, учителей, а потом Андрея словно за язык кто-то дернул:

- Кстати, я когда-то неплохо знал жену вашего шефа. Полесова.

- Наталью? – удивилась Настя. – А ты что, старухами увлекаешься? Она же на пенсии давно. Выглядит, конечно дай бог, лет на тридцать пять, но это все пластика да косметика. Или подожди, может, ты младшего Полесова имеешь в виду? Так он не шеф, ерунда на постном масле, одни понты.

Андрей неопределенно кивнул, соглашаясь то ли с тем, что имел в виду Полесова-младшего и его супругу, то ли с тем, что «одни понты». Между прочим, он вспомнил, что Настасья всегда была не прочь хорошенько посплетничать. Вот ведь не знаешь, где найдешь, и не будем о том, где потеряешь.