- Да, - ответил я, повернувшись к приоткрытой на ширину ладони двери. – Шустриных.

- Их давно уже не было. Александра месяца два не видела, и не знаю, где он. А Женя заезжала недавно, но, кажется, в экспедицию уехала. Что-то она говорила об этом.

- Скажите… Простите, как вас зовут?

- Мария Глебовна.

- Мария Глебовна, я новый помощник вашего участкового. Скажите, к Шустриным никто за это время не приходил, не знаете? Ну, может, в дверь звонил кто-то, а вы видели?

Сначала я хотел назваться участковым, но вовремя сообразил, что, во-первых, слишком молодо выгляжу, во-вторых, участковый наверняка ходит в форме и с удостоверением. К тому же участкового она, может быть, знает в лицо. А вот помощник, да еще новый… Я вообще не знал, есть ли у участкового какие-нибудь помощники, но почему бы и нет?

- Где-то неделю назад приходили какие-то парни, звонили в дверь, долго. Потом ногами колотили. Уже поздно было. Я сказала, что милицию вызову. Они крикнули, чтобы я заткнулась, пока жива. Так и сказали: «Заткнись, пока жива, старая задница». Но ушли.

- Больше вы их не видели? Может быть, во дворе, на улице?

- Нет. Я, конечно, их в глазок толком не рассмотрела, но они такие были… знаете, бритоголовые, накачанные. Если б увидела что-то похожее, заметила бы.

- Спасибо.

Я спустился во двор, позвонил Жене и Виктору, что все в порядке.

- Тебе звонил какой-то парень, - сказал Виктор. – Или мужик, не знаю.

И снова во рту моментально пересохло. Кто мог звонить мне на городской телефон бабушки? Все люди, с которыми я общался в Петербурге, от врача до следователя, знали номер только моего мобильного. Пожалуй, это мог быть только один человек.

- Именно мне? – уточнил я. – Он меня просил позвать?

- Да, так и сказал: «Можно Мартина к телефону?». Я сказал, что ты будешь вечером.

- Спасибо, Витя, - вздохнул я. – Думаю, придется мне переночевать где-нибудь в другом месте.

- Останешься у Женьки? – не понял он.

- Не знаю. Вряд ли. Просто после того, как ты оповестил неизвестно кого, что я вернусь вечером…

- От ёшкин кот! Прости, Мартин, я как-то не подумал. Может, тебя встретить?

- Не надо. Придумаю что-нибудь. Я перезвоню.

Устроившись на скамейке у парадного, я ждал Женю и думал, что делать. Попроситься переночевать у нее? С одной стороны, мне было бы спокойнее, что она не одна. Но с другой… М-да… Тяжело это будет, ой как тяжело. Вернуться? Вот уж не знаю, смогу ли отбиться от убийцы даже с шокером, если он набросится на меня из засады.

- Привет!

Я поднял голову. Рядом стояла Женя – все в тех же черных джинсах с дырками на коленках, в черной футболке и высоких армейских ботинках. Кажется, такие называются берцы. Только рюкзак выбивался из стиля – он был темно-синим с оранжевыми полосками. Ремни немного задрали футболку, из-под нее выглядывала розовая полоска шрама на боку. Мне безумно захотелось коснуться ее, но я сдержался.

- У нормальных готов шрамы на руках, а у меня на боку, - усмехнулась Женя, сообразив, куда я смотрю.

- А почему у тебя нет на руках? – спросил я, снимая с ее спины рюкзак. – Неужели ни разу не резала вены?

- Как тебе батя сказал, я девочка из воскресной школы. Хотя и не слишком прилежная ученица. И вообще, война войной, а обед по расписанию. Смерть – это, конечно, возвышенно и к тому же главное событие в жизни каждого человека, но торопить ее меня как-то не тянет. Я еще не готова. А просто так людей пугать – нет, это не для меня. Я же понимаю, что сначала за тебя испугаются, а потом, когда испуг пройдет, просто надают по мордасам. Чтобы неповадно было. И пошлют в задницу. Разве нет?

- Ну да, наверно, - кивнул я.

Мы поднялись по лестнице, Женя открыла дверь. Я мысленно хихикнул, представив, что подумала о «новом помощнике участкового» соседка, которая наверняка подглядывала в глазок.

Квартира у Жени с Сашей была хоть и двухкомнатная, но не намного больше, чем у Виктора. Узенький коридорчик упирался в оклеенную разноцветной пленкой дверь. Вторая, точно такая же дверь была открыта, и я увидел маленькую комнатку с зелеными обоями и потертым ковром на полу. Прямо у входной двери от коридора ответвлялась короткая кишка, ведущая к ванной и дальше – на кухню. В квартире было душно, но, хотя в ней и не было никого довольно долго, затхлостью, как в бабушкиной, не пахло. Разве что пылью?

Женя забрала у меня рюкзак и отнесла его в маленькую комнату с зелеными обоями.

- Проходи на кухню, - сказала она. – Сейчас чайник поставлю.

- Тебе, наверно, помыться надо с дороги, - возразил я.

- Что, от меня воняет псиной? – обиделась Женя.

- Нет, не выдумывай. Просто ты же ехала столько, по жаре, с рюкзаком. Наверняка хочется освежиться, в чистое переодеться. Получается, что я мешаю.

Женя посмотрела на меня с сомнением, потом кивнула.

- Хорошо, - сказала она. – Я быстро. Тогда сам поставь чайник.

Достав из шкафа полотенце и чистую одежду, она отправилась в ванную. Щелкнула задвижка, полилась вода. Я зашел на кухню, совсем крохотную, но очень чистенькую и симпатичную. Чайник стоял на плите, и я потянулся было за ним, но передумал. Заглянул в холодильник, в шкафчики над столом.

Так я и думал. В отключенном холодильнике тосковали банка горчицы и пластиковая упаковка кетчупа. Не хватало только на собственном хвосте повесившейся от отчаяния и голода мышки. Еще я нашел заплесневелый хлеб, чай, сахар и остатки кофе. Даже в бабушкиной квартире, когда я приехал туда после похорон отца, выбор был побогаче.

Я осторожно захлопнул входную дверь, вышел на улицу и отправился в супермаркет, который приметил по пути от метро. Покупки заняли три большие сумки, а маленький вишневый тортик можно было нести хоть в зубах, и я кое-как пристроил его под мышкой, ежеминутно боясь уронить.

Когда я позвонил, Женя долго не открывала. Я забеспокоился, но тут дверь распахнулась.

- Придурок, - сказала Женя и резко повернулась ко мне спиной, но я успел заметить ее покрасневшие глаза.

- Жень, ну прости, - я пошел за ней, с трудом волоча набитые пакеты. – Я думал, что быстро сбегаю туда и обратно, а там очередь. У тебя ведь даже чай пить не с чем. Ага, я понял. Ты подумала, что я сбежал?

Она покосилась на меня сердито, но не ответила. Я положил пакеты на пол, по-настоящему взял тортик в зубы, за веревочку, и встал на колени.

- Придурок, - повторила Женя и, неожиданно наклонившись, поцеловала меня в макушку.

Я положил торт на стол и уткнулся носом ей в живот. От нее пахло каким-то прохладным гелем для душа и чистым телом. Это становилось слишком опасным. И, наверно, странным: когда двое людей хотят одного и того же, - а я чувствовал, что Женя хоть и боится, но хочет меня не меньше, чем я ее, - но почему-то сдерживают себя. И было ли это глупым? Я не знал. Наверно, теперь уже мы оба опасались, что торопливым шагом можем испортить все. А в голове крутился старый «Наутилус»: «К чему делать сложным то, что проще простого», но я отмахивался – потому что это раньше все было просто, а сейчас стало очень даже сложно.

Ситуацию разрядил чайник. Он сипло свистнул и заплясал по плите, гремя крышкой. Женя перевела дыхание, осторожно отстранилась и выключила газ. Чайник еще раз тихонько свистнул и умолк.

Мы пили чай с тортом, и я рассказывал обо всем, что произошло за эти дни. Никакого барьера между нами больше не было.

- Ты уверен, что тебе звонил именно убийца? – задумчиво спросила Женя. – Что ему от тебя надо было? Поговорить? Рассказать, за что убил твоего отца?

- Не знаю. Мне кажется, он просто хотел убедиться, что я дома. За то время, пока я живу там, уже не один раз были звоночки. Я подходил, и трубку тут же бросали. А еще вчера, пока меня не было, приходил какой-то мальчишка, спрашивал какого-то Павлика. Что, если его просто отправили на разведку? Посмотреть, кто дверь откроет. А открыл Витька. Который совсем на меня не похож. А я тогда где?