Annotation

Это только кажется, что скелеты надежно скрыты в семейных шкафах. На самом деле они могут долгие годы ждать подходящего момента, чтобы вывалиться - и разрушить жизнь тех, кто их спрятал. Мартину, на глазах которого был убит отец и тяжело ранена мать, придется самому узнать нелегкую правду, которую от него скрывали родители.

Книга написана в 2008 г.

Закон парных случаев

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Закон парных случаев

Глава 1

Я смотрел в его светлые, на выкате глаза, словно загипнотизированный удавом кролик.

Мама зажимала рукой рану на груди и пыталась что-то сказать, но ее губы шевелились беззвучно. Отец лежал в грязной луже, вода которой быстро становилась красной. Я понимал, что сейчас умру, но – как в ночном кошмаре – не мог ни крикнуть, ни пошевелиться.

Убийца сделал шаг в мою сторону... и вдруг бросил нож к моим ногам…

1.

Этот сон снился мне время от времени вот уже несколько лет подряд. Менялась обстановка, действующие лица, детали, но суть всегда оставалась та же. Я шел по набережной с девушкой. Девушка могла быть знакомой или незнакомой, но непременно очень красивой. И шли мы с ней ко мне домой, где в этот момент гарантированно никого не было. Я нежно обнимал ее за талию или держал за руку, и все было так многообещающе… Но тут, как по закону подлости, непременно что-то происходило. Я оборачивался на какой-нибудь шум или наклонялся завязать шнурок. И в этот момент девушка исчезала, а я оставался стоять у Карлова моста дурак дураком – на радость многочисленным туристам.

Но на этот раз сон кончился по-другому. Да, я, как обычно, вел домой девушку - то ли однокурсницу Власту, то ли Марию Шарапову. «Смотри, - сказала она мне, - сто крон валяются». Я наклонился за бумажкой, а когда выпрямился, как всегда оказался один, но совершенно в другом месте. И место это было довольно жутким. Грязные обшарпанные дома с выбитыми стеклами. Искореженный асфальт, сквозь который пыталась прорасти бледная трава. Лужи с застоявшейся зеленой водой. И ни души. Но я знал, что здесь прячется что-то страшное. А еще страшнее было от того, что место это казалось смутно знакомым. Словно я был здесь когда-то очень давно...

Проснулся я с дико бьющимся сердцем. Влажная от пота простыня обмоталась вокруг меня, словно кокон. Я выпутался из нее и протянул руку за мобильником. Часы показывали половину второго.

Кошмар кошмаром, а все-таки это самый настоящий кайф: проснуться ночью, посмотреть на будильник и убедиться, что спать осталось еще целых пять с половиной часов. А еще замечательнее, когда сообразишь, что не пять с половиной, а сколько захочешь, потому что экзамены сданы на отлично, вчера закончилась практика и впереди летние каникулы. Я устроился поудобнее, закрыл глаза и вдруг услышал голоса.

В своей спальне разговаривали родители. И делали это на повышенных тонах – если учесть, что наши комнаты разделены широким холлом и обычно я не слышу даже звука работающего у них телевизора. Да и вообще, на моей памяти родители серьезно ссорились всего несколько раз. Мама моя особа нервная, но все ее вспышки моментально вязнут во флегме отца и тонут в ней, как в болоте.

Впрочем, была и еще одна странность. Как в любой двуязычной семье, мы легко переходим с языка на язык, с чешского на русский и обратно, хотя и предпочитаем русский. Но обычно никогда не мешаем слова двух языков в одном предложении. Поэтому фраза отца «Ольго, то йе просто кошмар» говорила о многом. Например, о том, что кошмар действительно полный.

Конечно, подслушивать некрасиво, кто спорит, но когда люди говорят в полный голос, они должны отдавать себе отчет, что кто-то их непременно услышит.

То ли соседи по батарее постучали, то ли что, но голоса стали тише, и как я ни старался, ничего больше разобрать так и не смог. Кроме одного. «Это же твоя мать!» - сказал отец. Потом мама, кажется, заплакала, а еще через несколько минут все стихло.

«Это же твоя мать!»

Вот в чем дело.

Я вспомнил, что сегодня ближе к вечеру раздался звонок и незнакомый мужской голос попросил маму к телефону. Поговорив с ним, она ходила сама не своя. Котлеты пересолила. Я еще пошутил дежурно: мол, влюбилась мама, да? Но она не отреагировала. И спать ушла рано, сказала, что голова болит.

Похоже на то, что звонок этот был как-то связан с ее матерью. То есть с моей бабушкой Вероникой, живущей в Санкт-Петербурге. Заболела? Умерла? В животе шевельнулся неприятный холодок. Бабушку я никогда в жизни не видел, и она, наверно, должна была казаться мне некой абстракцией, но на самом деле я думал о ней довольно часто.

Родители мои познакомились в Петербурге, тогда еще Ленинграде. Отец учился по обмену в первом медицинском, мать на филфаке университета. Родители ее в это время работали где-то за границей. Ну и, как в плохом кино, вернулись, а дочка с большим животом разгуливает. То ли не захотела аборт делать, то ли ушами прохлопала, факт, что уже поздно было.

Вышел большой скандал. Родители, разумеется, для единственной любимой доченьки не такого жениха хотели. Подумаешь, иностранец. Если хорошенько подумать, то отец мой в ту пору представлял собой самого обычного лимитчика, хоть и заграничного. Родился в глухой чешской деревушке, мать скотница, отца и в помине не было. Потом мать умерла, и его приютил у себя какой-то дальний пражский родственник. В Праге отец окончил школу и поступил в Карлов университет на медицинский факультет. А поскольку был отличником и общественником, его отправили учиться в Советский Союз.

Как бы там ни было, а родители мои поженились, правда, уже после моего рождения. Отец к тому моменту как раз получил диплом, и мы все уехали в Чехословакию. Ординатуру отец окончил в Праге и стал в конце концов известным, модным и дорогим гинекологом, а мать так и осталась без высшего образования. Впрочем, она все равно никогда не работала.

Все это я узнал, уже став достаточно взрослым, а в раннем детстве вопрос наличия-отсутствия бабушки меня мало волновал. Конечно, я знал, что у любого человека имеется по двое дедушек и бабушек, поскольку у его родителей тоже есть или были свои родители. Но мне сказали, что оба моих дедушки и одна бабушка умерли, а та бабушка, которая еще жива, живет очень далеко. Меня этот ответ вполне удовлетворил.

Но когда мне исполнилось шесть лет, крестная Тамара взяла меня с собой в деревню недалеко от Подебрад - к родителям мужа. Она была такая же «свадебная эмигрантка», как и моя мама, только из Москвы. Мама и Тамара познакомились в православной церкви на Ольшанском кладбище и моментально подружились. Поскольку на тот момент я оставался нехристем, Тамара вызвалась быть моей восприемницей. Отец, хоть и примерный католик, возражать против моего крещения по православному обряду не стал. Венчались они с мамой в православном храме, и перед венчанием он дал обещание воспитывать детей в православии. Крестного своего я вообще не помню, знаю только, что его зовут Павел. Через год после моего крещения он переехал в другую страну и как-то постепенно потерялся.