- Знаю, - уверенно ответил тот. – Как раз сегодня об этом думал. Поедем завтра вместе, я себе тоже куплю. Не помешает. Кстати, ты не знаешь случайно никакого Павлика?

- Павлика? – переспросил я. – Нет. А что?

- Да приходил пацан какой-то странный. Лет десяти. Павлика спрашивал. Я сказал, что он ошибся, нет здесь никакого Павлика. А потом подумал, мало ли у твоей бабушки гостил кто.

- Даже если и гостил какой Павлик, сейчас его точно нет. Так что ты не соврал. Давай-ка лучше на боковую. Кстати, баня мне действительно помогла, синяки уже не так болят. Так что могу предложить тебе – как гостю – диван.

На самом деле я предложил Виктору диван из вежливости и очень надеялся, что он откажется. Бока у меня все еще болели, и спать на жесткой раскладушке с выпирающими ребрами совсем не улыбалось. Хотя сам я обычно всегда соглашаюсь, когда вижу, что мне предлагают что-то из вежливости, рассчитывая на мой отказ. Да и вообще. Если человек хочет сделать что-то для меня от чистой души, зачем обижать его. А если думает, что я скажу «ну что ты, не надо», а он останется во фраке, то зря – я соглашусь из вредности.

Но Виктор от дивана отказался, и я постарался, чтобы он не услышал моего вздоха облегчения. Что поделать, иногда я бываю противен сам себе.

Глава 47

Он готов был выть от ярости. Выть по-волчьи. Ольгу в больнице стерегли так, что пробраться в палату было просто невозможно. А сын ее куда-то пропал. Он снова и снова набирал знакомый номер, но трубку никто не брал. Или просто не подходит к телефону?

Двигаясь, как сомнамбула, он вышел из дома и поехал на Васильевский. Не прячась, вошел во двор и посмотрел на окна. Было еще слишком светло, чтобы зажигать в квартире свет, даже в этом доме с окнами, выходящими во двор-колодец. И вдруг ему показалось, что в одном из окон шевельнулась занавеска. Он замер. Мелькнул, скрытый тюлем, силуэт, открылась форточка.

- Мальчик, подойди сюда, - позвал он мальчишку, который слонялся по двору в одиночестве, уныло пиная банку из-под пива. – Хочешь заработать десять рублей?

- Сколько? – презрительно скривился тот.

- Пятьдесят.

- Ну?

- Поднимись на третий этаж, позвони в четырнадцатую квартиру. Скажи, что ищешь… ну не знаю, какого-нибудь своего приятеля. Потом спустишься и расскажешь мне, кто открыл дверь. Подробно расскажешь, как он выглядел, понял?

- А если не откроют? Если через дверь спросят, кто там?

- Тогда получишь сорок рублей, а не пятьдесят.

Мальчишка подумал, носком кроссовки перекатывая по асфальту банку, и все же согласился. Медленно, словно давая понять, что надрывается за такую смешную сумму только из-за лени спорить и отказываться, вошел в парадное. Через десять минут мальчишка вернулся и рассказал, как позвонил в дверь, и ему открыл «мужик такой, кудрявый, толстый, нос у него такой, широкий».

- Кого ты спросил?

- Павлика. Это у меня друг есть.

- И что?

- Сказал, что я ошибся. Что никакого Павлика там нет.

- Мужик молодой? Точно толстый и кудрявый?

- Точно, точно. И не молодой совсем. Как мой папа.

- А сколько твоему папе? – он начал злиться и едва сдерживался, чтобы не поддать мальчику.

- Тридцать пять. Нет, тридцать шесть. Или тридцать семь?

Сунув мальчишке пять смятых десяток, он вышел на проспект. В квартире был явно не сын Ольги. Кто-то другой. Мало ли. Может, у соседа ключи от квартиры. Или какой-нибудь родственник Закорчевской.

Или… Он остановился. Или какой-нибудь знакомый Ольгиного сына. И они вполне могли быть в квартире вместе.

Он вернулся во двор. Мальчишка по-прежнему пинал банку.

- Эй, скажи-ка, как тебе показалось, в квартире был еще кто-то? Ты никого не видел? Или не слышал? – спросил он, подойдя к нему.

Мальчишка недовольно сморщился.

- Не видел. И не слышал. Там телевизор работал.

Не обращая на него больше никакого внимания, он со стоном схватился за голову.

- Дядь, вы чего? Вам плохо? – спросил мальчик, но он отмахнулся и снова пошел прочь со двора.

За двумя зайцами. Нельзя гнаться за двумя зайцами. Надо выбрать одного. Конечно, с парнем было бы легче. Его не охраняют. Но где же эта тварь, мать его за ногу? Ждать рядом с больницей? Ну да, пожалуй. Наверняка рано или поздно сыночек придет навестить мамочку.

Глава 48

Последние две ночи я спал всего по несколько часов и теперь думал, что усну сразу же. Но, несмотря на усталость, сон где-то заблудился. Мысли атаковали – одна неприятнее другой. Я пробовал считать белых слонов – не помогало. Пробовал думать о Жене – но это было опасно.

Вот и еще один кусочек головоломки встал на свое место. Мама что-то натворила. И, если Нина и Дарья ничего не перепутали, была под следствием. Причем именно в тот момент, когда была беременна мною. Или когда уже родила?

Все это напоминало американский телесериал «Lost», в который я при всей своей нелюбви к сериалам неожиданно втянулся. В этой истории о пассажирах потерпевшего катастрофу самолета, которые попали на таинственный остров, загадок прибавлялось с каждой новой серией. Причем каждая разгадка плодила новые вопросы.

Утром мы с Виктором покормили Кота и отправились покупать средства обороны. Кот намылился выскочить за нами, но я ногой затолкал его обратно в квартиру и запер дверь.

Я был страшно рад, что иду не один. Наверняка пучеглазый, если и караулит где-нибудь поблизости, не рискнет напасть, если я буду с Виктором. Хотя… Напал же он нас троих. Да нет, это совсем другое дело. Не будет же он убивать постороннего человека. Или будет – если этот посторонний ему помешает? Откуда я знаю, до какой степени он псих?

- Что ты дергаешься так? – спросил Виктор, когда мы шли через двор и я озирался, как испуганный суслик. – Мания преследования?

- Типа того, - буркнул я.

Шокеры мы купили в маленьком магазинчике недалеко от Невского. Продавец показал нам несколько моделей, и мы выбрали одну из них, похожую на злобное черное насекомое с плоской головкой и оскаленными зубами. Шокер, подвешенный петлей на запястье, удобно ложился в ладонь и назывался «Каракурт». Мне это ничего не сказало, но Виктор пояснил, что каракурт – ядовитый паук. Продавец подробно объяснил, как пользоваться, и предложил опробовать на себе самих, установив минимальную мощность. Даже на минимуме удар был сильным и очень неприятным.

- Будьте осторожны, - предупредил он. – На максимальной мощности этой штукой можно убить. И сесть за превышение необходимой обороны. В инструкции подробно описаны опасные точки на теле. Для защиты лучше держать на среднем уровне. А еще – носите на всякий случай с собой сертификат. Чтобы ни у кого не было сомнений, что это заводское производство. А то с самопальным тоже погореть можно.

Выйдя из магазина, мы с Виктором распрощались. Он отправился по своим делам, а я поехал к маме. И там меня ждал новый неприятный сюрприз.

В палату меня пропустили без вопросов, только проверили документы. И мама не спала.

- Мартин? – как-то вяло и безразлично спросила она.

Выглядела мама очень странно. Как человек, который очнулся после тяжелого и длительного наркоза.

- Это последствия комы, - пояснил материализовавшийся из ниоткуда лысый врач. Еще минуту назад его в палате не было, и я не заметил, как он вошел. – Она все понимает, у нее нет амнезии, но все реакции очень сильно заторможены.

- Это пройдет?

- Думаю, что да. Завтра мы переводим ее в обычную палату. Скажите, вы хотите отдельную? Есть подешевле – на двоих или на троих.

- Нет, пусть будет отдельная.

От меня постоянно требовали оплачивать какие-то счета, и я уже ничему не удивлялся, просто шел к ближайшему отделению банка, снимал с карты евро, менял на рубли и платил. Евро в больнице брать отказывались.

Врач шепнул мне на ухо, что мама ничего не знает об отце. Она спросила о нем, когда пришла в себя, ей сказали, что он в больнице, в другом отделении. И что со мной все в порядке.