«С чего бы это он вдруг заговорил о стихах?» — Рита недоуменно посмотрела ему вслед. Она села за стол, раскрыла блокнот и набросала тезисы выступления. Честно говоря, ей, как и Наумову, не очень-то хотелось ехать на совещание в леспромхоз. Хвалиться нечем, а оттого, что они поговорят, механизмы не станут лучше. Запасных частей по-прежнему, нет. Рита ясно себе представляла, что если и дальше так пойдут дела, ее проект не найдет поддержки. Но надежда еще не была потеряна. «Как только подбросят механизмы, выйдем из прорыва». — Рита еще продолжала верить в добропорядочность поставщиков.

Первым к конторе подошел Сычев. Механик уже виделся с Ритой, они уже успели поругаться. Михаил Михайлович за последнее время заметно осунулся, щеки посерели. Он почти не выходил из мастерских: там реставрировали старые части, одним словом, выкручивались, как могли. Но Рите все казалось, что механик не проявляет должной расторопности…

— Поехали, — заглянул в кабинет Наумов.

До усадьбы леспромхоза пятьдесят километров. Зимой дорога относительно хорошая. Дорожники оградили мосты запретными знаками. Через реки и ручьи переезжали прямо по льду.

Леонид Павлович и Рита сидели на заднем сиденье, впереди — шофер и механик. У Наумова на коленях толстый портфель. Поверх портфеля руки в меховых рукавицах. После плотного обеда его мучила икота, он подергивал шеей и всякий раз извинялся.

— О чем на вашем слете говорили?

— Конечно, не о вывезенном лесе. — Рита сидела неловко, опершись о железную крышку ящика из-под инструмента, — бо́льшую часть сиденья занимал грузный Наумов.

— Острите все, Маргарита Ильинична. — Наумов раздраженно кашлянул. Его вдруг разозлило замечание Волошиной о лесе. Забыв всякую осторожность, он ядовито заметил: — Да-а, стихи писать — не лес заготавливать. Верно, Михаил Михайлович?

— А вы бы попробовали, — Рита локтем оттеснила Наумова. «Дались ему эти стихи».

— Почему бы и нет. Сычев, твоя вторая строка, моя — первая. — Леонид Павлович наморщил лоб, посмотрел в боковое стекло. — Бегут навстречу горы, реки… Помогай, Михаил Михайлович, — и снова повторил: — Бегут навстречу горы, реки… Мм…

— На небе солнышко блестит, — подсказал за механика шофер.

— Блестит, — как эхо откликнулся Наумов. — Мм… Теперь у третьей строки должно быть слово с окончанием на «ки».

— Гайки, — сказал равнодушно Сычев.

— Фу, дьявол! Все мысли спутал! При чем здесь гайки?!

Рита прыснула от смеха. Засмеялись и все остальные. О делах старались не говорить. За дорогу Волошина с Сычевым помирились. На усадьбу леспромхоза приехали в самом лучшем настроении. Контора леспромхоза располагалась в длинном одноэтажном здании. У крыльца стояло уже несколько машин. До начала совещания оставалось каких-нибудь полчаса. Сычев пошел к главному механику леспромхоза. Рита заглянула в плановый отдел. Здесь работала подружка, с которой они вместе учились. Леонид Павлович прошел в кабинет директора.

Там уже сидело четверо начальников лесопунктов. Все они хорошо знали друг друга. Двое из них, рыжеватый Багин и носатый Кронин, как и Наумов, были ветеранами лесной промышленности. Двое других — недавние выпускники института. Оба они беспрестанно вступали в спор с Турасовым. Турасов сам молод, сам горяч, сам не уступает в споре.

Багин и Кронин поздоровались с Наумовым за руку, молодежь ограничилась кивком головы. Турасов спросил, все ли приехали? Оказывается, не было еще одного начальника самого дальнего лесоучастка. Багин, Кронин и Наумов вышли в коридор выкурить по папироске. В коридоре Наумова стали разыгрывать.

— Ох, и жизнь у тебя, наверное, Леонид Павлович, — гундосил носатый Кронин. — Технорук стишки строчит…

— Стихи, братцы вы мои, сочинять — это не лес заготавливать, — сказал Леонид Павлович.

— Товарищи, заходите, Пояркова ждать не будем, — позвала секретарша.

Ветераны так и держались вместе. Наумов той дело вытирал платочком потеющий лоб и шею. На нем диагоналевая гимнастерка с отложным воротником и такое же галифе. Рита в черном свитере и серой юбке. Черные локоны отросли за зиму, спадают на плечи. Молодые начальники лесоучастков искоса посматривают на красивого технорука.

Рита вспыхивает. Синие глаза Турасова останавливаются на ней. Директор стучит карандашом по настольному стеклу, просит тишины. Голос у него несколько хриповатый — простыл. На днях объезжал лесоучастки, дорогой сломалась машина, пришлось заночевать среди тайги…

Он зачитывает последние данные по заготовке и вывозке древесины в отдельности по каждому лесоучастку. Светлые, как конопля, волосы спадают на лоб; Турасов часто встряхивает головой.

«Точно так же на слете один из городских поэтов встряхивал головой, когда читал свои стихи», — вспоминает Рита. И таким скучным показалось ей вдруг это производственное совещание. Турасова Рита слушала рассеянно.

После директора выступил главный механик леспромхоза. Он говорил коряво, нескладно. Толстые пальцы с въевшимся в кожу машинным маслом нервно теребили кончик скатерти. На щеках и подбородке механика проступала черная, жесткая щетина. Рита не могла терпеть небритых мужчин… Главный механик, в сущности, ничего нового не сказал. Все его выступление сводилось к одному — нечего надеяться на запасные части, надо реставрировать старые…

Затем говорили молодые начальники. В отличие от старых, они держались самоуверенно.

Наумов теребил замок портфеля. Рита же отчего-то чувствовала себя спокойно. «Не все ли равно, что решат сегодня, — думала она. — Все равно запасных частей нет».

— Что ж, теперь послушаем тананхезцев, — Турасов смотрит на Риту. Но Рита знает, что выступать не ей. «Какие, однако, у него синие глаза!» — девушка поправляет волосы. — Давай, Леонид Павлович, похвались своими делами… — в уголках турасовского рта прячется улыбка. «И совсем не к месту подковыривать старика», — Рита хмурит брови, разглаживает на коленях юбку.

Леонид Павлович кладет на свое место портфель, идет к столу. «Хорошо, хоть не потащил его за собой», — почему-то облегченно вздыхает Волошина. На затылке чувствует горячее дыхание Сычева. Михаил Михайлович сует ей записку. Рита читает: «Договорился с кладовщиком. Кое-какие запчасти будут». Рита на обратной стороне написала. «Очень хорошо! Вы молодчина, Михаил Михайлович!»

— Хвалиться нам пока особенно нечем, — доносится до Волошиной голос Наумова. — Правда, лесу мы заготовили на вчерашнее число больше остальных лесоучастков, а вот с вывозкой сели, — Леонид Павлович разводит руками, разгоняет под ремнем складки гимнастерки.

— Меньше поэзией надо заниматься! — бросает реплику один из молодых начальников.

Наумов запнулся, растерянно заморгал глазами. Рита покраснела до корней волос. Турасов строго постучал кончиком карандаша.

— Вам бы, товарищ Маевский, я советовал помолчать. Вы и без поэзии безобразно работаете, — сердито бросил Турасов. Синие глаза стали холодны и строги. Кивнул Наумову. — Продолжайте, Леонид Павлович.

— Да продолжать-то больше нечего, — мямлит Наумов. — Может, Волошина что скажет… — Он вопросительно смотрит на Риту.

— Да-да, послушаем, товарищи, Волошину, — соглашается Турасов.

Рита одергивает свитер. Он плотно облегает ее стройную фигуру.

— Дела, товарищи, с вывозкой у нас обстоят неважно. И почему, думаю, известно вам, в том числе и директору леспромхоза, — Рита делает едва уловимый кивок в сторону Турасова, а сама ловит себя на мысли: почему на совещании обязательно настраиваешься на казенный лад. — Осенью, в распутицу, машины приходилось с верхнего склада до перевала таскать тракторами. И не только осенью, все лето. Механизмы мы рвали. Прошлым летом у сорокадевятки выдрали весь передний мост, машину пришлось отправлять в капитальный ремонт… Отработав в таких условиях лето, машины зимой стали одна за другой выходить из строя. Теперь из шестнадцати машин на ходу семь, остальные стоят на приколе. О какой же вывозке можно говорить?! — Рита перевела дух, заговорила тише: — Сейчас все лесоучастки переходят на круглогодовое действие, вернее уже перешли. Я не отрицаю, дело хорошее. Только нужно ли под одну гребенку стричь всех? Вот, скажем, открывается новый лесоучасток. Первым делом прокладывается грунтовая дорога, строится поселок, затем начинаются лесоразработки. В таких случаях дорога круглогодового действие оправдывает себя. А что же получается у нас на старых лесоучастках, да к тому же с небольшим объемом лесозаготовок? Дорог грунтовых у нас раньше не было. Теперь говорят — стройте дороги. А ведь лесоразработки за десятки километров от поселка. Вот и гадай. Начни дорогу строить, пока ее доведешь до верхнего склада, лесоразработки уйдут дальше, получается игра в догонялки. Дорожники догоняют нас, а мы убегаем от них…