Лорд Мелшимбер пожал плечами, смирившись с потерей, и, глуповато ухмыляясь, повернулся в сторону двух своих смеющихся товарищей. Это стало популярной игрой среди богатых бездельников Глубоководья: стремление обойти охранников Элайта Кроулнобара и попытка получить как можно больше у, пользующегося дурной славой, Змея. Элайт не имел ничего против этого, ведь такое отношение сделало «Прихоть Тиморы» одним из самых популярных и прибыльных игровых мест в городе.

Он снова повернулся в сторону Олтенниуса, который уже поставил крупную сумму на одного из рыцарей в поединке, который проходил в Заводном Замке. Кровавые битвы между живыми существами были незаконны в Глубоководье, поэтому Элайт  купил несколько миниатюрных заводных рыцарей в доспехах. Двое из этих воинов высотой в фут били друг друга крошечными мечами, в то время, как толпа зрителей ликовала и делала ставки.

Древний гном в полном облачении клерика, жрец Гонда Чудотворца, нанятый для того, чтобы удостоверить равные шансы заводных противников и дальнейшего их ремонта после битв, стоял рядом. Что-то очень похожее на материнскую заботу было написано на морщинистом лице гнома, и он стоял, в ужасе заламывая руки, пока его металлические подопечные избивали друг друга на потеху богатых людей.

Элайт вспомнил любопытное приветствие, которое произошло между Олтенниусом и жрецом-гномом ранее, в один из таких вечеров. Гном почтил лантанца глубоким, витиеватым поклоном. Олтенниус ответил тем же, вдобавок опустившись на одно колено, чтобы прикоснуться к подолу церковного одеяния гнома и поцеловать вышитые на нем руны. По мнению Элайта, эти двое выглядели как пара дешевых уличных артистов, исполняющих сложное приветствие, которое могло происходить в давние времена между каким-нибудь принцем и высоким священнослужителем. На данный момент, однако, оба были поглощены небольшой драмой, происходящей на миниатюрной арене.

Маленький рыцарь в медных доспехах побеждал, и его золотой меч уже неоднократно блеснул, означая попадание, пока он отгонял серебряного рыцаря обратно к каменной стене, шаг за шагом. Шлем серебряного рыцаря был сбит и валялся сбоку, обнажив механизмы внутри головы. Наконец, бронзовый рыцарь попал в это уязвимое место. Победа – а, возможно, и поломка – казалось, обеспечена.

Элайт перехватил призывный взгляд гнома обращенный на Олтенниуса. Южанин открыл свою табакерку и глубоко вдохнул, что заметно напрягло швы на его потертом желтом жилете.

Не успел Олтенниус еще закрыть крышку табакерки, как серебряный рыцарь присел на корточки, а затем неожиданно проворно закрутился. Одна из прочных металлических ног зацепила лодыжку наступающего воина, сопровождая это действие жестяным скрежетом.

Медный рыцарь, дико размахивая механическими руками, пытался восстановить равновесие. Но серебряный рыцарь был уже на ногах и, толкнув в плечо, опрокинул своего неустойчивого противника. Медный рыцарь упал на пол и больше не поднялся, потому что меч победителя был у него в металлическом горле.

Элайт наложил простое заклинание, простое до безобразия, требующее немногим больше, чем щелчок его пальцев. Сразу же арену окружило слабое голубое свечение – общеизвестный признак магии.

По меньшей мере, половина зрителей застонала еще до того, как мастер арены объявил:

– Нет победителей. Магия – испорченный матч.

Но протестующие ворчания были недолговечными, и зал успокоился, когда люди начали озираться, пытаясь понять, кому, наконец, удалось проскользнуть мимо охранников лунного эльфа. Они с недоумением наблюдали, как синее свечение исчезло с арены, задержавшись только вокруг жрецов и нанятых волшебников.

Элайт сделал еще один незаметный, легкий жест рукой, и табакерка южанина засветилась, как лазурная свеча.

Негодование отразилось на лице Олтенниуса, но у него хватило ума промолчать, когда двое охранников Элайта, высокие люди в черных плащах с глубокими капюшонами, повели его в черный кабинет. Эльф последовал за ними, отмечая с сардонической улыбкой, как шум, всегда заполняющий игровой зал, вновь возобновился. И добрые люди Глубоководья громко и мрачно делали ставки на судьбу лантанца.

Олтенниус Благословенный Гондом позволил двум мужчинам втолкнуть себя в богато обставленный кабинет. Как только дверь захлопнулась, он стряхнул руки стражников со своих, повернулся назад и столкнулся с лунным эльфом с волосами серебристого цвета.

– Я не нарушил ни городские законы, ни ваши правила, – произнес он с достоинством, которое бывает у отпрыска длинной, уважаемой династии. – В этой коробочке нет никакой магии. Ваше заклинание было скрытным, добрый господин, но оно все равно солгало!

– Конечно же, да, – с легкостью согласился Элайт Кроулнобар, либо не заметив, либо проигнорировав ироничное обращение лантанца. – Если бы табакерка была волшебной, она давно уже была бы в моих руках.

Это второе признание заставило Олтенниуса опешить. Лантанец ценил честность, и обвинение во лжи было смертельным оскорблением. Еще более худшим обвинением, кроме убийства, являлось воровство, и этот странный эльф только что, походя, признался в обоих!

– Могу я рассмотреть табакерку? – спросил Элайт.

Олтенниус колебался достаточно долго для того, чтобы получить удар локтем стражника по ребрам.

– Осторожно, – предупредил он, передавая коробочку. – Это очень хрупкая вещь.

Эльф открыл крышку и тщательно изучил содержимое.

– Я никогда раньше не видел таких крошечных, но в тоже время таких сложных механизмов. Впечатляет, но запах не особо ароматный. Могу ли я тогда спросить, почему вы так часто его нюхаете?

Олтенниус не ответил, получив при этом новый удар охранника, и сложил руки на груди в немом вызове.

Выждав мгновение, эльф осторожно положил коробочку на пол, выпрямился и небрежно поставил каблук ботинка на крышку. Он изогнул одну серебристую бровь, ожидая ответа.

Паника разгоралась, как яркое пламя, казалось, где-то глубоко внутри Олтенниуса.

– Не надо! – наконец, взвизгнул он. – Я расскажу вам все, только верните коробочку! Это единственное дело в моей жизни, так же, как и у моего отца до меня, и у его матери до него, и так далее, вплоть до того времени, как возникла Каменная Долина!

Эльф внимательно изучал его в тишине, не понимая, как одно дело может поглотить все внимание, боящихся гнева Гонда, ремесленников на протяжении более чем тринадцати веков.

Кем бы они ни были.

– Мой предок, первый Благословенный Гондом, был прозван так за его удивительное мастерство, – между тем, почти бормотал в спешке Олтенниус. – У него была сложная задача: изучить магию, чтобы потом иметь возможность обнаруживать, изменять и, в конечном итоге, самому создавать магические эффекты с помощью механических средств.

– Это невозможно, – резко отозвался охранник с острыми локтями. Он отбросил капюшон своего плаща, показав узкое угловатое лицо, покрытое крошечными серебристыми чешуйками.

Полудракон! Олтенниус в изумлении открыл рот, переводя дыхание, стараясь не потерять рассудок. Внезапно, вид этого страшного слуги напомнил ему все невероятные истории об Элайте Кроулнобаре, которые он слышал в разное время, и теперь они вдруг стали казаться ужасно правдоподобными.

– Этот человек лжет, или же он сумасшедший, – заявил полудракон.

– Не сомневаюсь, что ты прав, Тинхерон, но поскольку в данный момент нам все равно нечем заняться, полагаю мы могли бы его выслушать.

Олтенниус проглотил комок, образовавшийся у него в горле, и поспешил продолжить.

– Усадьба Благословенных Гондом, дом моих предков, расположена на плодородных землях. Мы сдаем ее в аренду, и доход с этого уже давно обеспечил безбедную жизнь для нашей семьи.

– И сколько этой земли у вас осталось сейчас? – спросил эльф, его взгляд блуждал по дряхлому, плохо сидящему на нем, одеянию Олтенниуса.