Мальчик, всё ещё укутанный в льняное бельё, лежал на простой койке. Навеянное болезнью забвение не отпускало его. Вокруг него, словно сиделки, ухаживающие за больным, стояли чёрные деревья, прямо за ним, приставив к его горлу длинный и тонкий, будто хирургический инструмент, нож, стоял генерал.

Напряжение, с которым они ждали, было сопоставимо с тетивой натянутого лука, направленного на ворота разрушенной цитадели.

Генерал Аррабара выскочил из этих ворот словно лев, его потрёпанная золотая грива развевалась на ветру подобно боевому знамени, а его одержимые зелёные глаза сначала остановились на сыне, а затем и на человеке, который стоял над ним. Лицо его было измождённым; его грехи оставили на его плоти такое же глубокое клеймо, как на его душе. Он всё ещё носил доспех Ильматера, а поверх него белую накидку с изображением связанных лентой рук, однако из-за грязи, некогда белое стало скорее коричневым, а сам доспех покрывала ржавчина.

Из ворот хлынули искривлённые, бледные фигуры, обвешанные остатками бронзовых доспехов, и выстроились вокруг Аррабарского Льва на подобие почётного караула из нежити. Заняв свою позицию, они остановились как вкопанные, не двигаясь и не дыша.

Генерал города Рет приставил кончик ножа к ярёмной яме на шее мальчика и на нём, словно пот, выступила капелька крови. Мальчик закричал, но Джерико не знала, от боли ли, или же то было следствием терзающих его снов, навеянных болезнью.

- Стой! Не убивай его, Тайс! – лицо и голос генерала Аррабара исказились от горя.

- Назови же мне причину, по которой мне не следует это сделать, мой старый друг, - сказал Генерал Рета. Он повернул кинжал, чтобы продемонстрировать его рубиновое сияние. – Он, вне всякого сомнения, уже достаточно настрадался.

- Это то, чего она ждёт, - ответил Генерал Аррабара. – Моя сделка с Талоной будет расторгнута в тот самый момент, когда он выскользнет из её хватки, будь то смерть или новая жизнь. Если ты убьёшь моего сына, то гули больше не будут мне подчиняться, война будет проиграна, а всё мои страдания окажутся тщетными. Ты понимаешь меня? Страдания мальчика окажутся напрасными.

Генерал Аррабара стоял, протянув к сыну руку, будто одна только его воля могла остановить нож. Тайс, Генерал Рета, взирал на него без эмоционально, будто живой мертвец.

- Паладин Ильматера заключает сделку с Госпожой Ядов? Жертвует своим сыном и ради чего? Ради ещё одного шанса привести Рет и Хлат к повиновению?

- Чтобы не дать нашему королевству развалиться, - поправил генерал Аррабара. Тайс покачал головой.

- Я не убью твоего сына, Доминик, - сказал он, вложив клинок в ножны. – Тут ты и сам постарался. 

В тот же момент, когда нож больше не угрожал его сыну, последний след мольбы покинул лицо Доминика.

- А теперь…, - сказал похожий на льва генерал, опуская простёртую руку и обнажая меч. Рой гулей, словно туча пауков, устремился вперёд, перелезая через разрушающиеся стены цитадели и через своих собратьев. Вернувшая им жизнь магия придавала тварям нечеловеческую скорость.

Из леса, со щитами наперевес, хлынули солдаты. Чтобы противостоять надвигающейся орде, они сформировали вокруг генерала непроницаемую стальную стену. Повинуясь его жесту, Мейз и Джерико поспешили занять свои позиции: Мейз охраняла мальчика, а чуть позади, до побелевших костяшек сжимая один из ее кинжалов, расположилась Джерико, отчаянно озиравшаяся в поиске гулей, которым могло взбрести в голову обойти их защиту. Без какого-либо ущерба для себя, тела гулей градом посыпались на выставленные живыми щиты, оценивая их, но строй людей был крепок. Джерико слышала, как Генерал Аррабара отдал приказ, а в ответ бледные пальцы, оканчивающиеся длинными, пожелтевшими когтями, схватились за верхушки щитов и в образовавшийся между ними зазор хлынули алчущие плоти взгляды.

Тайс стоял спиной к Джерико, склонив голову под дождём из пепла, словно неся траур по смертям, которые должны были случиться. Черты его лица были покрыты мягкими каштановыми волосами, а плечи отведены назад. Затем, его руки метнулись в стороны – расставленные словно клинки пальцы впились в кору стоящих вокруг них на страже почерневших деревьев.

Темнота сочилась из обугленных деревьев и из его кожи, проливаясь на землю и вниз по телу, как смола. Его люди приободрились, когда волны ночи достигли их, гули же заверещав, стремительно отступили от стены щитов, не желая угодить во всё расширяющееся, чёрное как эбонит, море. Впрочем, оно всё равно их настигло. Голова Тайса откинулась назад, его глаза горели как две звезды, а от земли отделились роящиеся тени, которые, кружась вихрем, становились всё гуще, до тех пор, пока всё вокруг не окрасилось в оттенки чёрного.

И тогда стена щитов разомкнулась и двинулась вперёд. Битва началась по-настоящему.

Вспышка света вырвалась из генерала Рета, и на миг даже тени перестали существовать. Джерико увидела солдат, накалывающих гулей на своё оружие, видела гулей, в свою очередь вырывающих им глаза своими длинными пальцами. Мейз, припав на колено и оставив другую ногу в сторону, водила обагренным кровью клинком вокруг себя. Генерал Рета, словно хищная птица, обрушился с небес, нацеливая свой пылающий клинок на паладина Ильматера, который сумел вовремя поднять меч для парирования. Тёмный генерал приземлился, а паладин использовал энергию отражённого удара, чтобы развернуться и атаковать открывшуюся спину противника.

Когда уже казалось, что клинок неминуемо рассечёт генерала Рета пополам, тот совершил кувырок назад и снова оказавшись на ногах, нацелился на незащищённую шею Аррабара, но паладин, шагнув вперёд, впечатал рукоять своего меча прямо в лицо врага. Голова тёмного генерала откинулась, и он, извиваясь всем телом, потерял равновесие. Добротный пинок, всаженный в рёбра командующего Рета, уложил его на землю. Преследуя его, Аррабар сделал выпад, его меч был поднят для смертельного удара. Лицо его предполагаемой жертвы прорезала улыбка и волна тьмы накрыла поле битвы, погружая его и окружающий лес во мрак.

Заполнившие воздух звуки смерти и лязг металла о металл были подобны симфонии плача. Джерико почувствовала, как что-то пролетело мимо её уха, а моментом позже влагу и жалящую боль, будто кричащую, чтобы она была осторожнее. Она упала на землю и попыталась нащупать дерево, тело, что-нибудь за чем можно укрыться. Когда сияние снова осыпало всё вокруг бриллиантовыми искрами, из дерева позади неё торчал шлем, помеченный её кровью, а у ног лежала голова, которой он принадлежал.

Мейз крикнула. Звук её голоса почти потонул в шуме битвы, но всё же Джерико услышала его и подняла лицо. Бледнокожий гуль вскарабкался на лежащую навзничь Мейз. Её руки, каким-то образом оставшиеся без оружия тянулись к Джерико и их взгляды, в коих можно было увидеть равные доли ужаса встретились. «Помоги мне» - произнесли губы Мейз. Рука Джерико, вцепившаяся в нож, страшно пульсировала. Стиснув зубы и заставляя свои дрожащие ноги слушаться, Джерико, спотыкаясь, побежала через заваленное трупами поле на защиту Мейз. Она обрушилась на гуля градом ударов. Её рука двигалась вперёд и назад, погружая нож в плоть чудовища; в тот момент она и помыслить не могла о том, чтобы целиться или выбирать угол атаки. Белая кожа гуля покрылась кровавыми ранами и шипя от боли, монстр развернулся, чтобы встретить новую угрозу. Увидев, что длинные жёлтые когти угрожают уже ей самой, Джерико открыла рот, будто бы собиралась закричать и выронила оружие. Но затем Мейз оплела захватом колени гуля и существо повалилось, как срубленное дерево. Гибкая убийца ловко вскарабкалась вверх по его телу, чтобы отсечь голову. Она занесла клинок и тогда, тьма снова затянула поле битвы.

Джерико пошарила вокруг, в поисках оброненного ножа и, подобрав, сжала его гудящими с непривычки руками. Джерико и Мейз, спиной к спине, вжавшись друг в друга, выставили перед собой клинки, без разбору атакуя всё, что приближалось к ним, не излучая тепла. Она нанесла один удар, потом другой, третий и ей оставалось лишь молиться богам, чтобы это действительно была нежить. Когда мокрые и влажные пальцы перестали тянуться в её направлении, она всё ещё сидела, низко пригнувшись к земле с дрожащим в руках клинком и, до боли напрягая слух, пыталась услышать приближение нападавших.