– Что думаешь? – спросил Иллисех безразличным, тихим и монотонным голосом, сверля взглядом цветок.
Ронни закрыл голосовой канал связи и ответил:
– Засуну себе в рюкзак, может и пригодится.
– Слышал притчу про осла на дороге?
– Нет.
– Точно не скажу, но сюжет был такой. Едет мужик на повозке, встречает на пути осла, слабого такого. Останавливается и думает, взять не взять с собой. «Пригодиться, наверно», – сказал он и взял осла. Через год он возвращается на этот же путь и оставляет осла на том же самом месте со словами: «Не пригодился». Ты понимаешь к чему я веду?
– Да, – ответил Ронни и сплюнул и сел на корточки и сорвал цветок и все тут же заполонила чернота, густая, точно смола. Лепестки «Лач Мерила» потухли одновременно с кольцами, которые освещали тоннель до этого. Стебель, оставшийся в земле, сгнил и рассыпался. Оба застыли, слушая, как шуршат их ботинки по каменистой поверхности дороги.
– Ну ебана, – выругался Иллисех.
– С нас не убудет, все равно я к темноте уже привык.
Иллисех использовал призыв световой сферы и отправил ее им обоим за спину и сказал, когда они направились вперед:
– Я тут вот о чем еще подумал, у доппельгангера, который оставил тебя в живых в лесу был такой же амулет, как и у тебя, верно?
– Похож, но не один в один.
Иллисех пощелкал пальцами погрузился в раздумья. На потолке, по мере продвижения, обнажались из тьмы сталактиты, и чем дальше они шли, тем большие их становилось. Их белая и острая форма напоминала дьявольские клыки, которые в этой жуткой черноте вот-вот схлопнутся и проглотят свою добычу. Всё вокруг, казалось, несло в себе угрозу и неровен час, как тьма распахнет незримые ворота ада кромешного и оттуда, без предупреждения, выползет наружу самый страшный кошмар, что можно себе представить и вот он, возьмет, да и лишит этих двух путников, утонувших в водах неотвеченных вопросов и непонимании мира, жизни. Ибо на то природа и существует, дабы напомнить человеку, что он мал и слаб, а все его прогнозы сбываются лишь в периоды затишья.
– Монстры начали к тебе относиться иначе, как только у тебя появился амулет, так?
– Только сознательные, в бестиарии их раса называется «Орки», в которую входит еще несколько подрас.
– Интересно, сколько всего этих амулетов? Полагаю, чуть больше, чем два. Скорее всего амулет наделяет тебя каким-то привилегированным статусом в их глазах. Узнать бы каким.
– Уверен, шанс спросить еще представится.
Иллисех вздохнул и остановился. Ронни прошел чуть дальше и развернулся в пол-оборота и увидел темный силуэт товарища, освещенного со спины светом сферы и спросил:
– Чего встал?
– Записываю в блокнот все неизвестные, чтоб не забыть о них. Их последнее время много накопилось.
– Пришлешь мне чуть позже?
– Без проблем.
Темный, душный тоннель извивался, точно раненный китайский дракон в небесах, уводя путников по своим прогнившим, зараженным скверной, кишкам, где в темноте зловонных внутренностей таились полчища паразитов, хищников и падальщиков, которые от голода и безумия нападали друг на друга, рвали острыми когтями глотки, а затем вытаскивали первым делом сердце из тела жертвы и устраивали себе трапезу, закусывая потом требухой.
Хоть маленькие монстры были жестокими и кровожадными, Иллисех с Ронни внимания на них не обращали, пускай веселятся сколько душе угодно, главное, чтобы их не трогали. А у тех в свою очередь и в мыслях подобного не было, ибо как только оба путника оказывались в паре метров от какого-нибудь Ламансаига (пещерное существо с носом пеликана и телом летучей мыши), тот ощущая разницу в количестве маны, отпрыгивал куда подальше и сверлил их своими маленькими булавчатыми глазами, опасаясь, что те заберут его пищу.
Тоннель сужался и расширялся в течение часа, а затем на стенах начали появляться тусклые бледно-желтые огни факелов, они замедлили шаг.
– Интересно, что ждет нас впереди.
– После Эймерлин вряд ли меня что-то еще удивит так сильно, – сказал Ронни.
– Присмотрись вперед, – прошептал Иллисех и жестом остановил товарища и ткнул пальцем на какое-то неизвестное существо, наполовину сокрытое тенью. Его ноги, руки и тело состояли из гнилых корней, тонких и скрипящих. Ростом не ниже пяти метров, и в тоннеле оно стояло в согнутом положении, в три погибели. Верхняя часть головы повторяла форму человеческого черепа, а вместо челюсти длинные ветки, воткнутые в тело мертвого на земле монстра. По их маленьким и едва заметным венам существо всасывало кровь, издавая демонический гул. Оно пило так увлеченно и жадно, что не замечало ничего вокруг.
– Что делать будем? – прошептал Ронни, но звон в его голосе присутствовал.
– Ну можем оценить обстановку, пообщаться перед битвой, как это в фильмах делают.
– А затем внезапно остановимся в середине и обсудим умения врага и новую стратегию против него?
– Ага, а потом тебя убьют, а я буду скорбеть над твоим телом минут пять.
– А монстр будет на тебя смотреть и ждать.
– Да, так все и будет.
Оба посмеялись и Иллисех без дальнейшего обсуждения призвал три световые сферы и использовал заклинание «Пробитие». Монстр, заметив атаку, отпрыгнул назад и врос в потолок таким образом, что, если не видеть происходящего несколькими секундами ранее, можно было бы предположить, что там просто растут лианы или плющ.
– Он нас за идиотов держит? – спросил Ронни.
– Не знаю.
Иллисех пустил две сферы вперед, взорвал их. Пространство озарилось ослепительным светом, которое после заклинания «Sacra flamma» превратилось в белое пламя и сожгло монстра дотла.
– Насколько жестокие, настолько и тупые.
– Интересно, жестокость как-то коррелирует с интеллектом?
– Жестокость приходит тогда, когда слова перестают иметь вес. В политике я такое встречал ни один раз и каждый раз убеждался, что это самая большая наша ошибка.
– На военных операциях все иначе.
– Да, но солдаты – это запущенный процесс, который не остановить. А запускается он вышестоящими командирами. Поэтому и говорю: самая большая ошибка.
Они подошли к жертве и распознали в ней маленького бесполого монстра, неизвестного системе. Его глаза выколоты, язык отрезан, оба крыла оторваны, а из спины вытекала бардовая кровь. В многочисленных сквозных дырах в теле вздувались и лопались пузыри, а в резанных ранах в районе ног и живота можно было разглядеть внутренности и кости. Монстр шипел и стонал в унисон, а его конечности непроизвольно дергались. Ронни достал пистолет Стечкина и его полоса опыта прибавилась на 5%.
– Много же за него дали.
Иллисех увидел в ИЛС запись: Ваш уровень повышен до 16! Поздравляем! Он никак не среагировал, только сплюнул на труп и вытащил два сканирующих чипа и сказал: «Займемся ими».
Далее на пути в течение пары минут они наблюдали почерневшие останки, прах, обагренные кровью стены, десятки изуродованных существ Морнажар и еще несколько Ламансаигов. Все валялись в разных позах, в которых застигла их смерть. Некоторые уже распухли и гнили, другие обескровлены и освежёваны, готовые в любую секунду стать блюдом на пиру.
За камнем на два часа, Ронни услышал писк, и там он обнаружил маленькую крыску. Ее лапки кто-то оторвал, а тельце прибил тоненькой веткой к земле, словно доску пригвоздил. Он вытащил охотничий нож и отрезал ей голову, затем воткнул сканирующий чип и пошел дальше.
Еще через полчаса сделали перерыв, восстановили выносливость. Костер разожгли рядом с какой-то дохлой сюрреалистичной тварью. Из ее головы выкатились мозги, рот разорван до ушей, большая часть тела состояла из трухлявых веток и корней.
– Видимо они засыхают после смерти, – сказал Иллисех.
– И становятся отличным топливом для путников, – ответил Ронни и оторвал ее руку и бросил в огонь.
Так они сидели, смотря друг на друга сквозь языки пламени и думали о чем-то о своем, время от времени отрывая от мертвого монстра куски его тела или его внутренностей. Одинокие, бренные, томящиеся души в забытом богом месте, словно грешники в утробе самой преисподней.
