Занавес. Титры.
18
Дальше Дрей вспоминать не желал. Потому что дальше вспоминать было особенно больно. Как расставались, и как он обещал вернуться, и как Стилла рассказала ему, что она - последняя в свергнутой династии, той самой династии, которая правила до Прэггэ Мстительной. И как он оставил ее в предместьях Свакр-Рогга, а сам
/бежал/
вынужден был идти на восток, потому что там находилась его башня, его дом, и следовало вернуться, чтобы зализать раны и всерьез подумать обо всем увиденном и услышанном. (Тогда он не признавался себе, что ушел из-за боязни оказаться привязанным к той гномьей женщине, стыдясь собственного увлечения, а сейчас думать об этом было слишком поздно). ...Как он очутился в той долине, впервые повстречал Ренкра.
Потом разом всплыли события последних лет, Эндоллон-Дотт-Вэндр, Камень жизни, Эльтдон... да, он опять затягивает с выполнением обещаний. Нужно выбираться отсюда. Но сначала - еда.
Дрей подполз к одной из нор и замер, дожидаясь, пока крысы вернутся.
Нет ничего: ни денег, ни почестей
только дорога с пыльным хвостом.
Может быть, встретимся где-то, потом,
может быть, вдруг победим одиночество.
Кто-то любимой шлет письма из сна,
кто-то каменья, и шелк, и жемчужины.
Только, боюсь, письма станут ненужными,
старясь в пути - их уже не узнать.
Да и шелка... что в них толку, когда
мечет метель нам в глаза покаяние.
Просто... такая вот жизнь окаянная,
что невозможно ее мне отдать.
Что ж подарить тебе, радость моя?!
Что же напомнит тебе об изгнаннике?!
Вывернусь, вырвусь наружу изнанкою
и улечу за леса, за моря.
Буду искать я и ночью и днем
то, что дороже всего, что прекраснее.
Только окажется - жизнь напрасно я
тратил, искал то, что вечно - мое.
Нету ни денег, ни янтаря,
но отдаю тебе самое-самое...
на вот, держи,
на ладонях душа моя,
все без остатка, поверь, для тебя.
Глава двадцать вторая
О цикада, не плачь!
Нет любви без разлуки.
Даже для звезд в небесах.
Исса
1
Утро выдалось серое и ничем не примечательное, как, впрочем, и многие предыдущие. Ренкр выбрался из-под теплых шкур и с внутренним недовольством отметил, что снова проспал допоздна. И Кирра, и Хиинит давным-давно отправились на работу, Хилгод умчался на урок мечного боя к Одмассэну только долинщик вынужден был сиднем сидеть в этой обрыдлой пещере, не имея возможности ходить даже на прежние прогулки по коридору. Как сказал Одинокий, нельзя, чтобы горяне догадались, что обмороженный незнакомец поправился, в противном случае не избежать нежелательных вопросов. Лучше уж до последнего момента держать все в тайне, а раскрыться только тогда, когда Ренкр вернется. Опять же таким образом сразу можно будет избавиться от недоброжелателей, по сию пору вспоминающих о "пропавшем" долинщике не лучшими словами. И если раньше, когда Ренкр чувствовал себя неважно, его краткие посещения коридоров не могли вызвать подозрений, то теперь, как считал Одмассэн, парень не сможет притворяться натурально, а следовательно, придется ему посидеть в пещере Кирры и потерпеть. Терпеть оказалось не так уж легко, особенно потому, что Вдовая после разоблачительного разговора не оставляла Ренкра с Хиинит вдвоем ни на секунду. Именно поэтому парень уже сам хотел как можно скорее отправиться в путь, ведь известно: раньше выйдешь - раньше вернешься.
В последнее время долинщик стал чувствовать себя значительно лучше; практически, он полностью восстановил утраченные силы - но не настроение. На душе было муторно, неизвестность донимала пуще прежнего. А оставался еще обломок Камня. Иногда парню казалось, что висящий у него на груди кусок нагревается изнутри, словно живой. Это пугало, но он старался не думать о таких странностях. Видит Создатель, сейчас ему хватало и других забот!
В принципе все было готово и оговорено. Скарр так часто появлялся в селении, что стражники уже запомнили его, да и простые горяне привычно кивали, когда немного смущенный таким проявлением внимания тролль проходил мимо них. Одмассэн сказал всем, что Скарр - врачеватель, который помогает Кирре вернуть найденному незнакомцу память. Кирра, посвященная (хотя только лишь по необходимости) в их планы, недовольно покачала головой, но согласилась поддерживать эту "байку". Одмассэну же горяне верили даже больше, чем самим себе, - после сердечного приступа Дэрк был не в состоянии проводить заседания Совета, так что, как-то сам собой, Совет распался, его полномочия перешли к вэйлорну. Естественно, теперь Одинокому ничего не стоило обеспечить Ренкра и Скарра всем необходимым, пусть даже только самым необходимым. Все это он потихоньку перетаскал в пещеру Вдовой, так что сейчас она, пещера, скорее напоминала склад: еду, оружие, факелы, веревки, пару чешей и прочее пришлось каким-то образом уместить так, чтобы еще осталось место для живущих здесь альвов. Кирра пыталась придать нагрянувшему безобразию хотя бы вид порядка, но любопытный Хилгод мало помогал ей в этом, скорее наоборот. Мальчик был просто не в силах удержаться от того, чтобы в очередной раз не сжать в ладонях рукоять меча, не взвесить в руке настоящий боевой кинжал. Вроде бы и видел он их тысячу раз, а вот сейчас, когда незнакомец собирался уходить невесть куда вместе с этим страшноватым троллем, когда он, Хилгод, неожиданно стал обладателем настоящей тайны, все изменилось. И хотелось стискивать пальцами рукоять, взмахивать клинком и представлять себе, как падают во все стороны порубленные головы льдистых змей...
Ренкр очень скоро догадался, в чем дело. Вынужденный почти все свое время проводить в пещере, он иногда просто лежал, прикрыв глаза и думая о том о сем. Порой Хилгод, тихонько прокравшись в пещеру, вытаскивал из тюка клинок и начинал взмахивать им - это вырывало Ренкра из объятий полудремы-полураздумий, и он немного наблюдал за мальчиком, прежде чем "проснуться". Хилгод в подобных случаях смущался, старался как можно незаметнее спрятать клинок обратно; Ренкр обычно делал вид, что ничего не заметил.
Однажды он все-таки не утерпел, жестом остановил мальчика, намеревавшегося "незаметно" вернуть меч на место:
