Принц не выглядел сильно удрученным. Скорее излишне собранным, серьезным. Он отдавал правильные приказы и вел себя, как подобает, но настоящей скорби не испытывал. Впрочем, ее не испытывал никто - за последние несколько лет Король изменился отнюдь не в лучшую сторону.
Наступившие дни растаяли в суматохе дел, сопутствующих похоронам и коронации. Сначала одно, потом - с двухсуточным перерывом - другое. Фактически же Эллильсар уже правил страной и, к удивлению и облегчению многих, правил мудро. Ему удалось кое-как разобраться с нахлынувшими делами, он даже нашел свободное время, чтобы поговорить с Моррелом.
Прежде чем войти, немой учитель постучался. Принц самолично открыл дверь и впустил в кабинет этого высокого поседевшего человека, который, казалось, совсем не изменился с тех пор, как впервые появился в жизни страны.
- Кем бы ты хотел видеть себя в будущем? - спросил Эллильсар, присаживаясь за стол, покрытый толстым слоем бумаг. - Говори, для тебя нет ничего невозможного. Я обязан тебе многим.
{"Все, что я пожелаю?"} - уточнил Моррел.
- Да, - спокойно подтвердил Эллильсар. - Все, что ты пожелаешь.
{"Я должен принять решение".}
- Хорошо, - сказал принц. - Но...
{"Что-то не так?"}
- Просто я хотел спросить, - Эллильсар помолчал. - Нет, ничего. Когда ты решишь?
{"После коронации".}
Принц рассеянно кивнул, и Моррел вышел, тихонько притворив за собой дверь. Он начал бояться, что и в этот раз ничего не получится. Как всегда.
* * *
Коронация проходила в старой церкви, все было торжественно и строго, народ ликовал, насколько он был в состоянии ликовать в такие нелегкие времена, высокие господа держались настороженно, но благосклонно. Готарк Насу-Эльгад смотрел на окружающее задумчиво и отстраненно, его разум был занят совсем другими делами, далекими от происходящего.
Когда все закончилось, процессия отправилась в замок.
Моррела не был в церкви, он ждал у ворот, одетый по-дорожному. Таллиб держал в поводу коня, на сей раз - одного.
* * *
Глава матери Очистительницы удивленно вздрогнул, когда на его плечо легла чья-то рука. Он посмотрел туда и снова вздрогнул, узнавая перстень на безымянном пальце. С почти суеверным страхом он поднял взгляд наверх, к лицу подошедшего. Нет, это был не воскресший Король, - всего лишь немой учитель.
Моррел протянул ему пергамент.
{"Где Эллильсар?"}
- Да, странно как-то все получилось, - растерянно произнес Готарк Насу-Эльгад. - Мальчик сказал, что у него дела в Зенхарде, мол, нужно подумать, отсалютовал нам мечом - тем, что вы ему подарили на совершеннолетие, - и умчался, взяв с собой только двух солдат. А меня оставил наместником. Безумие, сплошное безумие, и я, кажется, тоже схожу с ума. Откуда у вас этот перстень? Что вообще происходит?
Но Моррел уже был в седле, он дал коню шпор и вылетел раненой птицей в проем закрывающихся ворот. Копыта прогремели по подъемному мосту и крупной галькой рассыпали удаляющийся звук.
Готарк Насу-Эльгад посмотрел на сомкнувшиеся створки, на то место, где только что стоял Таллиб; сокрушенно покачал головой.
Смуглокожий тем временем, не торопясь, сходил к конюшням и вывел еще одного коня. Направился к воротам и, сквозь открытую специально по его просьбе, гонцовую калитку, уехал прочь, в наползающий сумрак вялой осенней ночи.
"Старею", - отстраненно подумал Готарк Насу-Эльгад. "А такому старому человеку, как я, слишком поздно менять взгляды на мироустройство. Слишком поздно..."
Он поднял голову, встретился взглядом с высокой госпожой Кэ-Фниру и медленно побрел к лестнице, что вела наверх, в его комнаты.
Близилась ночь. Многоглазый Тха-Гаят не решался раскрыть свои глаза, - ему, наверное, тоже было страшно. Или грустно.
Эпилог
На самой верхушке башни Зенхарда дул сварливый осенний ветер, сбивая в клочья длинные рыжые волосы человека, застывшего здесь, у парапета, с древним мечом в руках.
Светало. Опаленное солнце выбиралось из-за горизонта, ненавидяще обжигая землю смертоносными лучами. Тха-Гаят закрыл свои глаза, чтобы не видеть неотвратимого. Человек у парапета этого сделать не мог.
Поэтому, когда позади раздались шаги, он не стал медлить, не стал оборачиваться, просто произнес:
- Так что же было дальше в том апокрифе, учитель?
За его спиной зашелестел разворачиваемый листок пергамента, но пришедший не стал ничего писать. Все было уже написано, оставалось прочесть, и Эллильсар стал читать.
{"Змий согласился с предложением Бога, но не смирился со своей участью. Когда оказалось, что его язык лжив, он приказал себе замолчать навеки, но это было больно - не общаться с другими. Тогда Змий придумал письменность и язык жестов, которым теперь пользуются увечные люди.
Раз в сто лет он пытался умереть, но неизменно терпел поражение, ибо убийца его должен был встретить не покорную жертву, но мастера боевого искусства, а более великого, чем Дьявол, во владении оружием не было на всей земле. И тогда он решил найти и вырастить ученика, который превзойдет его в этом. Мешало одно - предмет, в котором сосредоточено мировое зло, предмет, от которого невозможно избавиться. Но оказалось возможным на время передать предмет другому - и Дьявол сделал это. У него было мало времени - предмет рано или поздно сводит с ума обладателя, если этот обладатель обыкновенный человек; только Змий способен долгое время выдерживать соседство с оной вещью. Он торопился..."}
Фраза была оборвана, и Эллильсар понял - один из них допишет сегодня эту рукопись до конца. Те несколько дней, в течение которых он добирался до Зенхарда, принц - теперь уже Король - много думал о всем происходящем. О том, например, что если из мира вдруг исчезнет Дьявол, как олицетворение Зла, то, не исключено, не станет и Бога, который по своей воле стал олицетворением Добра - ведь белое становится белым только тогда, когда существует черное. В противном случае пропадает само понятие белого... И еще думал о Таллибе - странном спутнике своего немого учителя, существе, которое так и останется непонятым. Человек ли он? Демон? Или земное олицетворение Тха-Гаята, младшего брата Змия, о котором так мало сказано в Священной Книге Распятого? И что же написано на клинке, который подарил ему учитель в день совершеннолетия?
