Мои маленькие друзья, пусть вам всем снятся удивительные сны, такие, как снятся Сяопо. Пусть во сне у вас вырастут крылышки, чтобы вы могли порхать подобно мотыльку. Тогда вы полетите к морю и увидите кита — это так интересно! И помните: если кто-нибудь спит, ходите тихонько и тихонько разговаривайте, а еще лучше молчите. Очень обидно просыпаться, особенно если снится, что выросли крылья и ты куда-то летишь.

Подойди ко мне, мой маленький друг, я тихонечко скажу тебе на ухо: «Сяопо уснул. Ему, наверное, снится очень интересный сон». Усну и я. Может быть, мне посчастливится увидеть, что делает Сяопо во сне…

Сяопо снова в кино. Он идет прямо на сцену, туда, где экран, становится на колени и начинает размышлять: не проделать ли ему дырочку в белом полотне? Он пролезет в эту дырочку и посмотрит, что происходит по ту сторону экрана. А может быть, слегка приподнять край этого загадочного полотна? Нет, уж лучше он наберется терпения и подождет, пока выйдут люди, которые спрятались за полотном.

Вдруг, откуда ни возьмись — Очкастый. Он уставился на Сяопо, Сяопо — па него. Как интересно! Очкастый покачал головой, Сяопо тоже покачал головой. Очкастый открыл рот, и Сяопо открыл рот. Очкастый рассмеялся. Оказывается, в Стране Чудес, которая называется Кино, все приветствуют так друг друга: таращат глаза, качают головой, раскрывают рот. Попробуйте не ответить — не поздоровится! В гневе они могут тебя раскачать и швырнуть куда-нибудь в сторону и, уж конечно, ни за что не станут с тобой играть. Они знают слова, которыми можно вызвать на экран те самые непонятные знаки. Пошепчут-пошепчут — и знаки тут как тут. А чем дольше смотришь на эти знаки, тем глупее становишься. К счастью, все это не угрожало Сяопо. Он был сообразительным мальчиком и сразу ответил на приветствия Очкастого.

Очкастый рассмеялся и сказал:

— Выходи!

«Почему «выходи»?» — удивился Сяопо.

— Ты должен сказать «входи».

— Глупыш! — высокомерно ответил Очкастый.— Никто не входит на экран. Наоборот. Из-за экрана все выходят сюда.

Сяопо стало обидно, но очень уж хотелось посмотреть, что делается за экраном, поэтому он проглотил обиду и шмыгнул за занавес.

— Что ты делаешь? — закричал Очкастый.— Может быть, ты считаешь нас, жителей Страны Чудес, мышами, что сам прошмыгнул, словно мышь? — При этом Очкастый презрительно рассмеялся.

Тут Сяопо рассердился:

— Разве я сказал, что вы мыши? Просто ты не объяснил мне, как войти. А сам я не знаю.

— Да ты налетай прямо на занавес! Не бойся! Налетай! Его можно прорвать головой.

— Прорвать занавес — это что! Вот если я тебя головой стукну — не обрадуешься. Ты еще не знаешь, какая у меня голова.

— О! — только и мог сказать Очкастый, вращая глазами. Но потом добавил: — Ну-ка стукни, я посмотрю, действительно ли у тебя такая крепкая голова.

— Ладно! — согласился Сяопо и, сделав несколько шагов, разбежался, стукнул и попал во что-то мягкое.

От головы Очкастого ничего не осталось — одно белое облачко.

— Говорил я тебе, а ты не верил. Видишь, что получилось! — Сяопо было жаль Очкастого.

Вдруг он обернулся, и — о чудо! — навстречу ему шел Очкастый, только голова у него теперь была маленькая, на голове красовалась соломенная шляпа. Он остановился за спиной Сяопо и стал смеяться:

— Неужели это ты? Не может быть! Ты что же, решил подшутить надо мной?

Сяопо был раздосадован:

— Тебя зовут Очкастый?

— Меня? Погоди, сейчас скажу.— Очкастый снял шляпу и заглянул в нее.— Меня зовут Гулабацзи.

— Как?

— Гулабацзи!

— А можно, я буду называть тебя иначе? Гулабацзи подумал минутку и сказал:

— Нет, нельзя! Ведь на моей шляпе написано: «Гулабацзи». Вот куплю новую шляпу, тогда и будешь называть по-другому.

— Разве у тебя нет определенного имени? — рассмеялся Сяопо.

— А у нас, жителей Страны Чудес, не бывает определенного имени.

— О! Как интересно! — воскликнул Сяопо, во все глаза глядя на Гулабацзи.

Ему очень хотелось спросить еще раз, как его зовут, и рассказать ему историю своего собственного имени. Но Гулабацзи надел шляпу и ничего не сказал.

Сяопо подождал минутку и снова заговорил:

— А почему ты не спросишь, как меня зовут?

— Зачем спрашивать? Ты ведь без шляпы! Какое же у тебя может быть имя?

— А! Теперь я все понял. Вы называете себя тем именем, какое написано на шляпе.

— Ну и что? Разве так нельзя?

— Я и не говорю, что нельзя! А вот меня зовут Сяопо.

— Зачем мне это знать? Я просто рассказал тебе о своей шляпе.

Сяопо рассмеялся. Вначале, когда он только увидел Гулабацзи, он решил вести себя самым примерным образом. Но потом выяснилось, что Гулабацзи говорит одно, а делает совсем другое. Значит, не такой уж он умный и с ним можно вести себя как угодно.

Так Сяопо и сделал. Хорошо, что Гулабацзи был не обидчив.

Если вам интересно знать, как выглядит Гулабацзи, я сейчас расскажу. Глаза у Гулабацзи веселые, нос важно торчит кверху, а руки и ноги беспрерывно двигаются. Костюм на нем красивый, шляпа тоже. Только очень уж он худой, даже смотреть на него жаль. Вообще-то Гулабацзи умный, но нет-нет да и ляпнет какую-нибудь глупость. Что он там бормочет себе под нос? В руках у него какой-то белый предмет. Ах, да ведь это платок! Гулабацзи роняет его на пол и ни с того ни с сего спрашивает:

— Вчера был дождь? Сяопо смеется.

— Не смейся так громко. Разве ты не знаешь, что в Стране Чудес нельзя шуметь? Эй! А что это за штука висит у тебя на поясе?

— Эта? — спросил Сяопо, дотрагиваясь до куска красной шелковой материи, привязанной к поясу и некогда служившей чалмой.— Это такая драгоценность! С ее помощью я могу превратиться в кого угодно.

— Сейчас же выбрось ее! В Стране Чудес и так можно превратиться в кого угодно.

— Нет, я не могу ее выбросить. Это же моя драгоценность!

— Да что мне за дело до твоей драгоценности? Бросай, и все!

— Не брошу!

— Ну как хочешь!

— Ладно, брошу!

— Теперь уже не надо!

— А я все равно брошу! — крикнул Сяопо и бросил свое сокровище за занавес.

Оно тотчас же исчезло, потому что все, что попадало за занавес, исчезало бесследно.

— Ты видел Гоугоу? — вдруг спросил Гулабацзи.

— А кто это?

— Ты не знаешь, кто такая Гоугоу?

— Откуда мне знать?

— А я, кажется, знаю. Гоугоу — это девушка.

— Та самая, что была с тобой и держала на руках щенка? Сяопо был очень доволен, что угадал.

— А ты ее знаешь? Что же ты сразу не сказал? — Гулабацзи, кажется, рассердился.

Но Сяопо совсем не боялся его и бесстрашно спросил:

— Куда же она делась?

— Так ведь ее тигр на спине унес,— ответил Гулабацзи, чуть не плача.

— Куда же он унес ее?

— А разве ты не знаешь? Сяопо покачал головой.

— В таком случае я сам должен это знать. Он, наверно, унес ее в горы.

«Этот Гулигулу… то есть Гулабацзи, только притворяется глупым, а на самом деле он очень умный»,— подумал Сяопо и сказал:

— Что же нам теперь делать?

— Я знаю, что делать! У меня давно есть план, только надо еще с тобой посоветоваться! — Из глаз Гулабацзи ручьями текли слезы.

Сяопо стало жаль его, ему хотелось помочь Гулабацзи, но как?

— Где твоя машина? — спросил Сяопо.

— Дома.

— Давай сядем в машину, поедем в горы и поколотим тигра,— храбро предложил Сяопо.

— Это невозможно! С одного колеса слетела шина!

— А куда она делась?

— Ее съели!

— Кто съел?

— Разве ты не знаешь? — Гулабацзи подумал минутку и добавил: — Наверное, я сам съел.

— Ну и как? Вкусно? — все больше и больше изумляясь, спросил Сяопо.

— Да нельзя сказать, чтобы очень вкусно, но если добавить немного сои и уксусу — сойдет!

— Ой! Ты знаешь, просто удивительно, как это твоя голова становится вдруг такой огромной. Это, наверное, оттого, что ты глотаешь шины?

— Верно! А я и не знал, отчего вдруг она увеличивается. «Как странно он говорит,— подумал Сяопо,— словно загадки загадывает».