Как только его осенила эта счастливая мысль, Гобболино утер слезы и огляделся.

Ведьмина пещера была на опушке леса, а неподалеку от нее виднелись поля и рощи, текла река, и за ней, наверное, находились такие же дома, усадьбы и города, какие котенок видел во время полета на ведьминой метле.

И, конечно, где-то же должен быть уютный дом с добрыми хозяевами, которым захочется, чтобы под их крышей мирно и счастливо жил домашний котенок. Гобболино особенно тщательно умыл мордочку, шубку и лапы и ушел из пещеры навсегда. Бодро и смело он пробирался через поля и овраги до тех пор, пока лес у него за спиной не скрылся за горизонтом, а внизу, совсем близко, не заблестела извилистая река. Она прокладывала себе путь сквозь заросли тростника, разливалась на мелководьях, местами журчала и булькала, как варево в котле у ведьмы, а местами была медленной и прозрачной, и тогда Гобболино жадными глазами смотрел на блестящих рыб, и у него текли слюнки.

Он не ел весь день, и эти нарядные рыбешки напомнили ему, как он голоден.

Ничего, сказал себе Гобболино. Сейчас я приду в большую, красивую усадьбу, там будет дом с просторной и уютной кухней, меня пригласят туда зайти, нальют мне блюдечко молока и укажут место у огня. А потом хозяева попросят, чтобы я остался у них навсегда, и будут говорить про меня: «Это наш Гобболино — наш домашний кот!»

Тут он вспомнил о своей сестричке Сутике, которая попала в ученье к ведьме Ураганных Гор, и снова расплакался, но, в конце концов, Сутика именно этого и хотела, так о чем же теперь говорить и плакать?

Гобболино шел вдоль реки и наконец-то увидел мост. Это был очень узкий мостик, вернее, всего лишь дощечка, нависавшая так низко над водой, что котенок легко доставал лапой до крошечных волн, рябивших под ним.

Он подумал, что с моста сумеет поймать себе рыбешку, уселся на середине доски и стал ждать, не проплывет ли поблизости одна из этих нарядных красавиц.

Вскоре прекрасная форель, разодетая в розовое и голубое с золотом, неторопливо двинулась по течению прямо к котенку.

Гобболино, весь дрожа от волнения, решил подождать, пока она не окажется в точности под доской.

Но в то самое мгновение, когда он сунул лапу в воду, форель его заметила и метнулась мимо, презрительно махнув хвостом. Гобболино рванулся вслед за ней, слишком сильно размахнулся лапой, не удержал равновесия и вверх тормашками плюхнулся в реку.

Раздался очень громкий всплеск, Гобболино до смерти испугался, решил, что сейчас утонет, но… поплыл. Он плыл и плыл, а река стремительно уносила его все дальше от леса и от пещеры, где он родился. Он плыл, а течение тащило его мимо полей и садов в сторону огромной мельницы, где Гобболино должен был неминуемо попасть в мельничное колесо, а это означало верную смерть.

Котенок не знал, какая опасность его подстерегала, однако, на его счастье, у реки, поблизости от мельницы, но чуть выше по течению, играли дети.

— Смотри! Смотри! — закричали они друг другу. — Вон плывет котенок! Ну и отчаянно же он барахтается!

— Он вот-вот попадет в мельничное колесо! — воскликнула одна из девочек. — Скорее! Скорее! Нужно его спасти.

Ее братья сбегали за палкой и вытащили Гобболино из воды, как подгоревшую изюмину из маминого кекса.

— Ух, какая у него черная шубка! — сказали мальчики.

— Нет, он почти что полосатый, — сказали девочки.

— Ух, как у него горят глаза! — сказали мальчики.

— Зато какие они голубые и красивые, — сказали девочки.

— У него три лапы черные, — сказали мальчики.

— Зато одна белоснежная! — сказали девочки.

И они понесли Гобболино домой на хутор, чтобы показать маме.

Дом у них был большой и хороший, а кухня — как раз такая, о какой мечтал Гобболино.

На всех стенах, выложенных красными изразцами, висели полки, уставленные блестящими горшочками, горшками, сковородками и кастрюлями. В очаге горело жаркое пламя, на каминной полке бурлил и пел чайник. В колыбели лежал младенец, и колыбель мерно покачивалась, когда ее легонько подталкивала хозяйка дома, мать спасителей котенка.

— Ах, какой я везучий, какой я счастливый кот, — сказал себе Гобболино и сразу забыл, как он устал и промерз. — Первый же дом, куда я попал, и есть дом моей мечты. Здесь так уютно, здесь ярко горит огонь, у детей здесь доброе сердце и хорошая мать. Ну вот, теперь я смогу поселиться у них, я буду жить счастливо и навсегда останусь обычным домашним котом.

Хозяйка дома взяла Гобболино на колени и обтерла его мокрую шерсть теплой тряпочкой.

— Откуда же ты взялся, черный котенок? — спросила она приветливо. — Как ты упал в этот ужасный мельничный ручей? Ты знаешь, что мог утонуть?

— Ох да, сударыня, теперь знаю! — ответил благодарный Гобболино. — Я пытался поймать рыбу и упал. Я жил в лесной пещере, что выше по течению, и река принесла меня сюда.

Когда шерстка у котенка высохла, жена фермера дала ему вдоволь напиться теплого молока и пошла доить коров, а Гобболино стал развлекать детей и младенца теми фокусами, которые каждый ведьмин котенок знает от рождения. Он пускал голубые искры из усов и красные из носа. Он становился то невидимым, то снова темным с белой лапой. Он прятался (но так, чтобы дети могли его найти) в самых неожиданных местах: то в часах с кукушкой, то в чайной чашке, то в ботинке хозяина — до тех пор, пока дети не устали смеяться и не попросили его посидеть тихо и дать им немного отдохнуть.

В разгар этой потехи пришел домой сам фермер. Он расцеловал детей, но когда увидел Гобболино и его трюки, то неожиданно помрачнел, зашикал на мальчиков и девочек и торопливо отправил их спать, а котенок свернулся клубком под кухонным столом в деревянном ящике, который ему собственноручно поставила туда жена фермера.

— Ну какой же я счастливый кот, — сказал он, подобрав под себя три свои черные лапы и одну белую и закрыв свои прекрасные голубые глаза. — Теперь мои мучения навсегда окончились. Теперь я — Гобболино, домашний кот.

Гобболино дремал под кухонным столом, а над нам раздавались голоса хозяина и его жены:

— Откуда взялся этот котенок, мать?

— Дети вытащили его из мельничного ручья, он плыл на самой быстрине.

— Мать, котята не плавают.

— Дети сказали, что он барахтался из последних сил, чтобы не утонуть.

— Не понимаю, мать, как это котенок попал в мельничный ручей. Наверное, кто-то хотел его утопить.

— Он говорит, что упал, когда ловил рыбу. Он из пещеры, из той, что на холме.

— Вот как, — сказал хозяин и замолчал очень надолго.

— Ты видела, какие фокусы этот котенок выделывал, когда я вошел? — спросил он наконец.

— Я была в хлеву и слышала, как смеялись дети, — ответила ему жена. — Котенок играл с веревочкой.

— Он играл в другие игры, мать, — сказал хозяин, — и в очень странные. Искры из ушей, искры из глаз, то исчезнет, то высунется из часов с кукушкой — не должен котенок так себя вести.

— Искры вылетали из очага, а в часы с кукушкой котенка засунули дети, — возразила ему жена.

Хозяин снова замолчал.

— Мать, вид у этого котенка чудной, — наконец проговорил он.

— Зато дети его так полюбили, — примирительно отозвалась жена.

Фермер больше ничего не сказал о котенке, и вскоре они ушли наверх, в спальню. В это время Гобболино уже спал, видел сны и мурлыкал во сне, в очаге догорали поленья, а в окошко начал стучать эльф-проказник. Тук-тук-тук!

Каждому домашнему коту известно: после заката на стук в окно не следует обращать внимания. Если это хочет попроситься на ночлег запоздалый прохожий, то раньше или позже он разбудит самого хозяина, а домашний кот должен спать под столом как ни в чем не бывало. Такие вещи его не касаются.

Но Гобболино, который до сих пор никогда не был домашним котом, немедленно навострил уши и прошептал:

— Кто там?

Так-тук-тук!

Эльф-проказник заглянул в окошко и подмигнул Гобболино.