Впрочем, справедливость заставляет сказать, что и сам P.O. Якобсон отнюдь не везде выдерживает свою точку зрения на внутреннюю временнýю протяженность фонемы. Он пишет:
«Утверждение, что фонема как таковая, да и вообще все языковые знаки, как, впрочем, и сам язык, существует вне времени, оправдано только до тех пор, пока речь идет о измеряемом физическом времени. Но если время рассматривать как отношение, то можно сказать, что оно играет исключительно важную роль в системе языковых значимостей, начиная с наиболее крупной из них, с языка, и кончая простой фонемой»[101].
Таким образом, P.O. Якобсон не просто требует временнóй протяженности внутри фонемы, но склонен понимать эту протяженность как систему отношений внутри фонемы. Правда, для диалектики и этого еще мало, внутрифонемное «время», не будучи физическим временем, все-таки оказывается некоторого рода протяженностью, хотя протяженностью уже чисто смысловой, чисто функциональной, или, можно сказать, содержит в себе свой собственный, чисто смысловой континуум. О том, что такого рода внутрифонемный смысловой и чисто функциональный континуум определенно чувствуется и даже формулируется некоторыми языковедами, можно судить по следующим заявлениям.
У Г.А. Климова читаем:
«Под протяженностью лингвистической единицы следует, конечно, понимать не физическую длину соответствующего сегмента в тексте, измеряемую субстанционально, а некоторую функциональную протяженность фонемы и морфемы, измеряющуюся числом лингвистических единиц, описывающих данное целое»[102].
Т.В. Булыгина пишет:
«…понятие „неразложимости во времени“ определяется и собственно временной последовательностью определенных артикулярных движений; каждая фонема определенного языка „неразложима во времени“ лишь с точки зрения данной фонологической системы, так что понятие фонологической и „субфонологической“ симультанности и линейности могут не совпадать»[103].
Поэтому фонема, с точки зрения Т.В. Булыгиной, с одной стороны, сложна, т.е. протяженна, а с другой стороны, мгновенна и единовременна:
«…фонема (с одной стороны – сложная, т.е. не элементарная, единица, представляющая собой совокупность симультанных дифференциальных признаков, с другой стороны – единица минимальная, не способная к разложению во времени)»[104].
Как считает Л.Р. Зиндер,
«…фонеме, которая представляет собой дискретную единицу в плане языковом, отнюдь не обязательно соответствует четко отграниченный сегмент в артикуляторно-акустической картине речи… звука речи как такой дискретной единицы, обладающей определенной физической характеристикой (как это представляют себе лингвисты), которая могла бы лежать в основе анализа понятия фонемы, реально не существует»[105].
В.А. Виноградов пишет:
«Фонема „артикуляционно беднее“ звука в том смысле, что она означает совокупность существенных признаков и служит как бы идеальным эталоном, контролирующим звуковое разнообразие и варьирование в речи. Такое контролирование необходимо для того, чтобы не нарушалось понимание высказывания».
«…Фонема – обобщенный символ определенной вариационной зоны, колебания в пределах которой не отражаются на понимании произнесенного»[106].
В.М. Солнцев рассуждает так:
«Фонема, взятая в виде своего конкретного варианта – звука, не есть раз и навсегда сделанный маленький „кусочек“ звуковой волны. В процессе речи одна и та же фонема воспроизводится вновь и вновь, т.е. фактически „делается“ заново. Поэтому одна и та же фонема может одновременно (например, в речи разных людей) существовать в разных точках пространства. Она характеризуется отсутствием временной и пространственной непрерывности»[107].
После всего этого вопрос о протяженности или непротяженности внутри фонемы будем считать для себя решенным. Именно вопрос этот решается для нас только диалектически: фонема есть неразложимое и непротяженное единство всех ее разложимых и последовательно протекающих противоположностей; точно так же и в отношении своих аллофонов каждая фонема, с одной стороны, едина и неразложима, а, с другой стороны, проявляет себя во всех своих аллофонах и проявляет везде по-разному.
Некоторые отдельные формулировки
Среди множества всяких выводов, которые приходится делать из обозрения фонемных теорий, можно сделать один, и притом весьма неутешительный, вывод о том, что все существующие определения фонемы представляют собою необозримое множество. Правда, поскольку мы здесь не занимаемся специальной историей фонемного учения, вывод этот для нас не очень страшен. И тем не менее это множество теорий приходится в некоторой мере учитывать, приводя не все, но самые распространенные из них, необходимые для современной науки. Это и заставляет нас учитывать также и многие отдельные формулировки, особенно те, которые вошли в словари и в учебные руководства, а также многие из специальных исследований.
Начнем со словарей.
а) О.С. Ахманова в своем «Словаре лингвистических терминов» дает четыре определения фонемы, из которых третье определение относится к акустико-артикуляционному представлению звука. Но остальные три определения касаются уже существа звука. Здесь говорится либо о единице выражения как об «одновременно реализующихся дифференциальных признаках» «звуковой оболочки» данного звука (1-е определение), либо как о звуковом «типе» «фонетически подобных звуков (аллофонов)» (2-е определение). Но интереснее всего определение фонем как «абстракции второй степени, представляющей собой отвлечение от всех позиционных вариантов и индивидуальных особенностей произнесения данного звука» (4-е определение). Следовательно, кроме фонемы как ряда звучаний и кроме фонемы как типа этих звучаний О.С. Ахманова утверждает существование фонемы как самостоятельной и вполне положительной смысловой конструкции.
Слабее других словарей фонема представлена у Ж. Марузо. Фонема здесь рассматривается как фонологическая единица, а именно, как
«совокупность релевантных звуковых характеристик, реализующихся одновременно»[108].
Определение это надо считать достаточно бедным, поскольку фонема, собственно говоря, только и понимается как звук вообще. Это подтверждается также и тем, что Ж. Марузо производит разделение фонем исключительно по артикуляционно-техническим признакам.
По мнению В.В. Иванова,
фонема, будучи «основной единицей звукового строя языка, предельным элементом, выделяемым линейным членением речи», «функционирует в составе слов и морфем»[109].
Значит, для фонемы существенна ее принадлежность к сверхзвуковому уровню языка. В фонеме различаются интегральная сторона, которая выше ее отдельных различий, и дифференциальная сторона, отражающая позиционные различия.
Насколько морфемное понимание фонем получило у нас безусловное преобладание, видно и по разным популярным изданиям. Так, в словаре для учителей фонема прямо определяется как
«кратчайшая звуковая единица, способная различать звуковые оболочки… разных слов и морфем»[110].
