Но тут подошёл человек в форменном халате и сказал строгим голосом:

— Сюда нельзя входить с собаками, потому что тут торгуют продуктами питания.

— Ой, простите, пожалуйста, — сказала Тюлинька. — Но у меня никогда раньше не было собак, и я не знала про это правило. Мы сейчас же уйдём.

Всё бы обошлось благополучно, если бы Индивид не заметил, что человек в форменном халате говорит строгим голосом. А в таких случаях он всегда чувствовал себя провинившимся и сразу начинал просить извинения. Он хотел лизнуть человеку руку, помахать перед ним хвостом, положить ему лапы на плечи и сказать: «Ты больше на меня не сердишься?»

Мгновенно проделав всё это, он хвостом нечаянно смахнул с полки несколько составленных одна на другую коробок, за ними обрушились и остальные. Тут Индивид испугался. Он перепугался так сильно, что дёрнул за поводок, а Тюлинька от неожиданности выпустила его из рук, и пёс отчаянно заметался среди полок.

К счастью, это увидел один покупатель, стоявший у прилавка. Как видно, он умел обращаться с собаками. Поэтому он поймал поводок, погладил Индивида и сказал:

— Тише, тише, не бойся, тут ничего страшного!

Он отвел Индивида к Тюлиньке, и та сказала:

— Большое-большое спасибо вам! Придётся нам выйти на улицу, Гюро!

Выйдя из магазина, они увидели поблизости скамейку. Тюлинька привязала к ней щенка и попросила Гюро:

— Если можешь, то посиди с ним, пожалуйста, тут, пока я одна схожу за покупками.

— Хорошо, — сказала Гюро.

Она гладила и гладила Индивида, а он улёгся и только шумно дышал, но вёл себя послушно и спокойно. Тут подошли две женщины и тоже сели на скамейку, где сидела Гюро. Должно быть, они только что побывали в магазине, так как были все увешаны пакетами, а сейчас решили немножко отдохнуть на скамейке. Женщины вели между собой беседу, и одна вдруг сказала:

— Ты её видела?

— Кого? — спросила другая.

— Да эту, которая у нас теперь работает дворником. Знаешь, что сказал мой муж? «Ни за что не стану её вызывать, когда в квартире что-нибудь испортится!» А ты же знаешь, он у меня не очень рукастый и раньше сразу звонил дворнику, когда надо было что-то починить. Но он считает, что теперь, с женщиной-дворником, в этом нет никакого смысла.

— Действительно, странные настали времена! — сказала другая женщина. — Интересно посмотреть, как она будет справляться.

— Она справится, — сказала Гюро. — У Эрле всё получится, она всё умеет.

Обе женщины испуганно взглянули на неё и поспешили удалиться.

— Не обращай внимания, Индивид, — сказала ему Гюро. — Они же просто ничего не понимают.

Щенок поднял голову и посмотрел на неё так, как будто он всё понимает. Он положил ей голову на колени, словно хотел утешить.

Наконец Тюлинька вернулась, и они пошли домой. На обратном пути Индивид шёл рядом, как паинька, словно показывая, что быть у него дневной мамой вовсе не так уж хлопотно.

— Сначала мы забежим к тебе, Гюро, — сказала Тюлинька, — и оставим там покупки, а потом ты, как всегда, пойдёшь ко мне.

— Хорошо, — сказала Гюро, потому что ей совсем не хотелось оставаться дома наедине с телефоном.

— Я немножко скучаю по нашей комнате в пансионате, — сказала она. — Особенно по моему диванчику. Хочешь посмотреть, что я вчера нарисовала?

— Конечно, хочу.

Она долго разглядывала рисунок, как будто о чём-то задумалась над ним, но долго думать ей не дали, потому что Индивиду страшно понравилась эта квартира, такую замечательную он видел впервые в жизни. Тут можно было носиться по комнатам и подбегать ко всем стенам, ни на что не натыкаясь по пути, только в комнате он уронил папин портрет, а потом так усердно нюхал телефон, что свалил на пол трубку.

— А теперь идём ко мне, — сказала Тюлинька. — Мне хочется немножко отдохнуть, а тут даже лечь не на что.

Гюро довольно долго побыла у Тюлиньки, но тут и у неё зазвонил телефон, на этот раз ей позвонила мама:

— Алло! — сказала мама. — Гюро может идти домой. Огромное спасибо тебе за покупки, Тюлинька. И спасибо, что помогла с Гюро. Просто отправь её домой, она уже знает дорогу.

— Хорошо, — ответила Тюлинька. — Мне как раз надо сегодня съездить в город по делу. А завтра я приду за ней пораньше, чтобы ей не оставаться одной с телефоном.

— Отлично, — сказала мама.

Придя домой, Гюро так и вытаращила глаза от удивления, потому что квартира уже была не пустая. На полу лежало два больших матраса и целая куча одеял и подушек, а в углу появился даже раскладной столик и три складные табуретки.

На одном матрасе, поджав под себя ноги, сидела мама, на другом сидел Нильс, которого раньше звали Сократом.

— Это опять мама Нюсси нас выручила, — сказала Эрле. — Узнав, что нам сегодня не привезут мебель, она прислала с детьми все эти вещи: Нюсси, и Бритт-Карен, и та девочка, которую зовут Аврора, всё притащили. Матрасы, правда, принёс папа Нюсси, потому что они тяжёлые. Но, когда они собрались уходить, один человек не захотел идти домой. Нильс остался у нас, и мы с ним очень славно провели время. От него я очень много узнала о Фабельвике, где они жили, когда были на севере.

Я узнала про Альфреда с набережной, и про женщину, которая работает помощницей судьи, и про Томаса и Юханну, и про вяленую треску, которая там называется Стокфиссо. Я правильно сказала, Нильс?

— Да, — подтвердил Нильс с довольным выражением.

— А ещё я узнала про Чучело, который сто лет проспал в комоде.

— А где он сейчас? — спросила Гюро.

— Он стоит на балконе и оттуда, с девятого этажа, озирает окрестности, — сказала мама. — Родители Нильса позвонили и сказали, что он может побыть у нас до шести часов. Я уйду, у меня там ещё остались дела, а рабочий день кончится в пять. А если кто-нибудь позвонит, ты, Гюро, скажи, что я буду после пяти.

Вдвоём с Нильсом Гюро не боялась телефона. Пускай себе там стоит, а если кто-то позвонит, она будет знать, что ответить. Она будет говорить так же вежливо, как Тюлинька: «Квартира дворника. Слушаю вас. Она будет в пять». Ей пришлось повторить эти слова три раза, потому что три раза позвонил телефон. А потом он молчал до маминого возвращения. Мама пришла такая усталая, что так и плюхнулась на матрас, и вид у неё был точно она сейчас заснёт. Гюро и Нильс стали играть тихонько и переговаривались только шёпотом, а то и вовсе молчали. В ванной они поиграли с корабликом, в комнате Гюро повозили по полу трактор, потом пошли на кухню с лошадкой, а с Вальдемаром и Кристиной вообще играли всё время, и всё было так, как будто они знакомы давным-давно. Иногда Нильс взглядывал на неё, улыбался ей от души и говорил: «Гюро! Гюрочка!»

В шесть за ним пришли Нюсси и Аврора, а когда он ушёл, проснулась мама, и Гюро сказала:

— Давай поиграем в «Чёрного Петера»!

— Хорошо, — сказала мама. — Сейчас поедим, а потом поиграем в «Чёрного Петера». Я захватила с собой пробку, так что нам будет чем мазать носы.

Зашёл Бьёрн — проведать, как они поживают. Он немножко удивился, увидев, что мама сидит на матрасе с чёрным носом.

Они рассказали ему всё, что случилось за этот день.

— Ничего не скажешь, трудноватый денёк для вас выдался. Авось завтра будет полегче! — ободрил их Бьёрн.

Так и случилось. Денёк выдался как на заказ: во-первых, светило солнце, а во-вторых, Тюлинька пришла пораньше, и Гюро не пришлось отвечать на звонки. Тюлинька сидела на складном стуле и играла, как будто она, как раньше, работает телефонисткой. И, не дожидаясь вечера, ещё в первую половину дня, приехал фургон и привёз все вещи Гюро и Эрле. Было так здорово снова их увидеть! Как будто встретить старых друзей. Но у комнаты Гюро вид был немного странный, потому что в ней стояла только детская кроватка с решеткой и всё.

— Ничего, — сказала мама. — Понемногу смастерим для тебя что-нибудь.