– Поставь чайник, пить хочется, – велела она Саше. А потом вдруг остановилась и принюхалась: – Чем это пахнет?

– Перегаром, – хохотнул дядя Ваня и пролез в угол на диван.

– Сама не знаю, наверное, от лекарства, – сухо соврала Саша. Тетя открыла холодильник слава богу, она не покупала вчера вино а потом выпрямилась и присмотрелась к племяннице.

– Ты совсем плохо выглядишь. Устала? Не спит?

– Да, – снова соврала Саша. Что бы, интересно, сказала тетя, если бы узнала, как резво племянница вчера двигала бедрами перед почти чужим мужчиной.

Ответ тетю удовлетворил – это вполне вписывалось в ее картину мира. Не умолкая ни на секунду, она начала энергично доставать подарки из двух оставшихся пакетов. Саша пока разлила чай, достала шоколад, выставила на стол принесенное печенье.

– Смотри, вот здесь почти новая одежда, Маша передала. Она, конечно, для новорожденных, но ты сама говорила не приезжать к вам в больницу. Не хотела нас видеть, так просто пакет бы взяла. Ну, ладно, сама посмотришь, что подойдет.

Тетя перевела дух.

– А здесь старые погремушки, но ты не смотри, что немного потертые, они очень хорошие и любимые. Зачем покупать, если у нас все есть. Не чужие же люди. Много вещей, из которых девчонки выросли, все соберем и привезем, можешь вообще на одежду и игрушки не тратиться. Жаль велосипед и самокат розовые, так бы тоже отдали. Шезлонг привезти? Маша сказала, что это просто спасение и не повреждает позвоночник, а ты же знаешь, как она относится к детскому здоровью…

Конечно, Маша (теть-Люсина дочь со своей идеальной семьей, детьми двух и пяти лет и успешным мужем) – просто идеал.

– Спасибо большое! – поблагодарила Саша, наблюдая, как дядя Ваня хлебает чай из большой кружки и хрустит печеньем. Вот феномен, ему же почему-то не хотелось лезть к недавно родившей племяннице. Или он очень хорошо сдерживался.

Наконец тетя перестала мельтешить и села. Саша немного выдохнула, но было еще рано. Тетя Люся только начала допрос:

– Колики мучают?

– Нет.

– Грудь берет хорошо? Молока много? Если что – пей горячий чай, травяной, в аптеке купи.

– Да, все в порядке, я знаю. – Саша покосилась на дядю, который уткнулся в телефон и делал вид, что его здесь нет.

– А еще соски мажь бепантеном, очень хорошо от трещин помогает. Головку держит?

Саша старалась держать улыбку, терпеть, подавлять растущее раздражение, но не получалось. Такое же выражение лица было у ее мамы, когда старшая сестра заводила тему о «никудышном бывшем муже».

– Нет, – тихо ответила она. Тетя Люся с тревогой на нее посмотрела.

– Ты что, это отставание! В больнице не сказали? Плохо! И ты так спокойно об этом говоришь! Надо уже на уши всех поднимать.

Саша пожала плечами, но тетя ждала какого-то ответа или мгновенного действия.

– Срочно ищи массажистку, только очень хорошую, она мигом все поправит. У Маши есть контакт проверенной девушки, я тебе скину.

– Хорошо.

– Обязательно, слышишь, обратись к ней! Нет, лучше я тебя запишу.

Почему все к ней пристали?

– Спасибо, я сама.

– Сама-сама, а ребенок в четыре месяца голову не держит, – всплеснула руками тетя. Саша чуть не подскочила на стуле.

Спокойно. Вдох-выдох.

– Или ты из-за денег? Хахаль твой не объявлялся?

Дядя хмыкнул.

– Мы больше не вместе, – мрачно выдавила Саша. Ее разрывало от раздражения, а тетя – специально или нет – все больнее и больнее цепляла.

– Ребенка заделал – пусть отвечает. На массаже нельзя экономить. Да грамотный массажист ребенка на ноги поставит!

– Тетя Люся, извините, но я уже взрослая. Спасибо вам, но я сама решу, куда обратиться.

Она не справилась. Резкие слова вырывались против воли.

– Я просто хотела помочь, – повысила голос тетя, в котором смешались оскорбленные и возмущенные нотки. Потом она вспомнила, что в соседней комнате спит ребенок и притихла. – То, что ребенок не держит голову, – не нормально. Поверь, у меня уже двое внуков, я все это проходила. Давай мы оплатим массаж как подарок?

– Спасибо, не нужно.

– Ох, Саша, зря ты. Мы не чужие люди, хотим как лучше, хотим помочь…

– А я просила помощи? – Саша прямо посмотрела на сидевшую перед ней добродушную, но крикливую женщину.

Дядя перестал хрустеть печеньем. Тетя Люся осеклась, поджала губы, дожидаясь извинений, а потом засобиралась домой. Им пора к Маше, к Маше пора, она уже ждет.

Гости улетучились так же быстро, как и появились. Тетин чай остался стоять нетронутым. Саша убрала гостинцы, которые так и лежали на столе: творожные десерты, дорогие в это время года фрукты и ягоды. Запиликал телефон: зачисление денежных средств – молчаливый дежурный подарок от родственников с маминой стороны.

Она обессиленно опустилась на стул. Гневное раздражение прошло, на уставших глазах выступили горькие слезы. Тетя-танк. Тетя-манипуляция. Даже этот подарок, деньги – чтобы она, Саша, почувствовала стыд. Не они неправы – ворвались без приглашения. Нет, это она, неблагодарная грубиянка, виновата.

А как, как рассказывать о проблемах с ребенком, когда от родственников получаешь лишь упреки, обвинения и моральное давление? Вечное тыканье в собственные неудачи. А еще простодушное сравнение с великолепной Машей. Машей-звездой!

Тяжело. Страшно.

Телефон опять пиликнул: это сестра по просьбе своей мамы скинула телефон массажистки. Саша таки ощутила укол совести и поднимающуюся изнутри злость. Глаза высохли. Обида тети-танка и Маши-звезды дала ей спасительную передышку, но правду все равно придется рассказать.

Когда-нибудь.

(больница, пятая неделя после родов)

Нет, трехлетняя девочка не была лысой. Она забавно дергала ножками, сидя на бледно-зеленом высоком стульчике, сжимала в руках большого, истертого – потому что любимого – медведя и не могла оторвать взгляд от мультиков на телефоне.

Сначала она лысой не была – и вот она лысой стала.

Все произошло быстро. Медбрат достал с полки и разложил перед собой нужные инструменты. Взял ножницы, мастерски, как заправский парикмахер, взвесил на руке волосы, определяя густоту, и несколькими отточенными движениями обстриг основную длину. Мама девочки – красивая молодая женщина лет двадцати пяти, стройная, темноволосая – открыла рот, хотела было ахнуть, пожалеть, что-то выразить, но промолчала. Даже и не думала о волосах до пояса, все пустое, завтра ее дочь ожидала трепанация черепа.

Следом в ход пошла электробритва – раз, два, три, летала она в руках молодого еще парня в бело-синем медицинском костюме. Проведя рукой по получившемуся мягкому ежику, он открыл новый безопасный станок, вспенил средство для бритья и показал маме девочки, как добиться идеальной гладкости.

– Дальше справитесь? – спросил он у молодой женщины. Та кивнула, взяла бритву и твердой рукой провела лезвием от виска до затылка. След – ровная дорожка с остатками белой пены по краям – на несколько секунд замер в одном месте, чтобы почти сразу появиться в другом.

и так – один за другим

Саша оглянулась.

С одной стороны стояла кривая, но устойчивая металлическая полка с детскими горшками и рыже-коричневыми, вареными клизмами. С другой – раковины и уголок со швабрами и тряпками. Название этой комнаты она не знала. Сегодня вечером здесь готовили детские головы к операциям.

– Как зовут мальчика?

Саша вздрогнула – не ожидала, что с девочкой закончат так быстро. Ответила.

– Ну-ну, не кричи, не бойся, сейчас отпущу. Мама, снимите шапочку, – попросил медбрат.

Саша подложила под голову младенца простынку, и процедура повторилась в ускоренном виде: пена, несколько ловких движений, и небольшая нужная зона освобождена от жидких волос.

Вот и все.

Мама безволосой красавицы тоже закончила, смыла в раковину щетинистую стружку. Она не плакала, а делала то, что должна была делать, подпевая персонажу из популярного детского мультфильма. Саша уже укутала ребенка и хотела уйти, как молодая женщина подняла голову. Ее глаза молча и горько говорили. Проникали в душу. Были самим смыслом, самим страданием.