Густая, тёмно-зеленая крона душистой черемухи, лишь едва тронутая красками приближающейся осени, служила отличным укрытием для хрупкой девушки, примостившейся на самой толстой ветке. Прислонившись спиной к шероховатой поверхности ствола, Диана неотрывно наблюдала за плавным перемещением по побледневшему небу пушистых, белоснежных облаков, уже слегка подсвеченных золотом заходящего солнца. Аромат перезревших ягод дурманил, вызывая желание немедленно насладиться их терпким вкусом. Лёгкий, но уже прохладный ветерок ласково трепал ее длинные, шелковистые волосы, цепляя их за тонкие ветви. Он наполнял легкие приятной свежестью, заставляя Диану представлять себя птицей. Казалось, вот-вот и она взлетит вместе с той кружащей над ее домом стаей белоснежных голубей. Как же ей хотелось на самом деле превратиться в птицу и улететь далеко-далеко! Тяжко вздохнув, Диана крепко зажмурила глаза, пытаясь сдержать подступившие слёзы. В носу неприятно защипало, а к горлу подступил ком. Сглотнув, она распахнула глаза и часто заморгала, уставившись вдаль. Созерцание нежного румянца, медленно разливающегося по вечернему небу, на время отвлекло ее от грустных мыслей. Не сразу девушка осознала, что ее уединение нарушено. Увлеченная своими тягостными мыслями, она совершенно не слышала скрипа дверцы палисадника. Внизу промелькнула белокурая голова Инги. Диана затаила дыхание и тихонько свесила ноги с ветки, по лицу ее расползлась хитрая ухмылка. Дождавшись нужного момента, девушка спрыгнула вниз с озорным воплем. Но, увы, диверсия не удалась, Инга резко отскочила, и Диана приземлилась рядом с ней. Не удержавшись на ногах, завалилась на бок. Ее взлохмаченная голова, лишившаяся в процессе полета нескольких прядей, зацепившихся за ветви, приподнялась. Недоуменно стряхнув с темно-русых, почти шоколадных волос опавшие листья и сухие прошлогодние травинки, девушка обиженно нахмурилась, по-детски надув и без того пухлые губы.

- И не надо на меня так смотреть! - проворчала Инга, уперев руки в бока на манер строгого воспитателя в детском саду, отчитывающего провинившегося малыша. - Ох, Дианка, семнадцать лет, а ума с горошину!

Привычным движением поправив идеально уложенные белокурые пряди, девушка фыркнула, но все же протянула подруге руку.

- Не ворчи, Инга. Ты, как я посмотрю, слишком взрослая. Подумаешь на два года старше!

- А такое чувство, что на двадцать лет, - все никак не унималась девушка. Инга знала Диану, казалось, уже целую вечность. Порой детская непосредственность подруги ее ужасно раздражала.

- Ох, бабка-ворчунья, еще скучать по мне будешь!

Лицо Инги смягчилось, светло-голубые глаза вдруг погрустнели. Она вовсе не была в восторге от того, что больше не увидит свою лучшую подругу.

- Ди, может, все же передумаешь? - с надеждой протянула девушка. - Ну сама подумай, во всем ведь можно найти свои плюсы. Будешь теперь жить в квартире. Да здравствует благоустройство! Только представь, печку топить не надо, воду с колонки таскать не надо, никакого огорода. Да я бы только из-за этого на все забила!

Диана сурово свела брови. Хлопнув дверцей палисадника, она уселась на грубо сколоченную лавочку, прислонившись спиной к бывшему когда-то ярко-синим заборчику. Сейчас краска на нем выцвела и облупилась. Инга вышла следом, осторожно присев рядом, сорвала с низко висящего куста пару черных ягод и закинула в рот. Тут же скривившись, выплюнула их и выругалась.

- Фу, какая горечь!

- Не могу я здесь оставаться, - запоздало ответила Диана. - Тошно мне от мысли, что папка продаст этот дом. Здесь все мое детство прошло, здесь каждая вещь напоминает мне о маме, я не хочу все это терять! Кроме дома меня здесь больше ничего и не держит...

Диана сняла с забора небольшой рюкзак. Забросив на лавку ноги, подтянула их к себе. Пристроив на руках рюкзак с нехитрым скарбом, любовно прижала его к груди, словно самую большую ценность. В нем было все, что понадобится ей на первое время — немного одежды, документы и конверт, полный маленьких самодельных открыточек, что мама дарила ей на каждый праздник. Оставить их рука не поднялась, в этих цветных кусочках бумаги, словно была заключена часть маминой души, остатки ее тепла...

- Ди, ну не веди себя как ребенок, - продолжила обрабатывать подругу Инга. - Ничего ужасного ведь не происходит.

- Ничего ужасного? - с горечью произнесла Диана. - Просто тебе этого не понять. И года не прошло, как умерла мама, а он уже замену нашел!

Злые слезы блеснули в темно-карих глазах девушки, но так и остались непролитыми, застыв на длинных черных ресницах.

- Да прости ты уже своего Агронома, - развела руками Инга. - Он у тебя мужик видный, несмотря на возраст. Ну что ему теперь бобылем жить?

Для своего возраста отец Дианы и правда выглядел очень хорошо. Подтянутая фигура, широкие плечи, лишь едва тронутые сединой короткие темные волосы. Прозвище Агроном он получил за свою безмерную любовь к цветам. Так и не найдя к пятидесяти годам своего призвания в жизни, он увлекся этим нехитрым занятием. Цветами были уставлены все подоконники в доме. А летом отец разбивал в огороде целый сад. Соседи удивлялись нехарактерному для мужчины увлечению Андрея Даниловича, некоторые даже открыто посмеивались, но он не обращал на это ровным счетом никакого внимания.

- Как я могу простить предателя?! - зло прокричала Диана, хлопнув ладонью по лавке, и сморщившись от боли.

- Глупая ты еще, Дианка, не понимаешь многого. Не предатель он. Думаешь там любовь большая? Да по несчастью они сходятся. Знаешь же, что батя совсем на мели, не справляется он один. Да и у невесты, я так понимаю, кроме квартиры ничего за душой нет. Еще и сына поднимать надо. О вас они думают — о своих детях. Вместе-то легче лямку тянуть.

- Вот и уеду, не надо будет идти на такие жертвы ради меня! - уперлась девушка. - Поживу немного у тети Аллы, все лучше, чем с чужими, незнакомыми людьми. Да я своего братца названого даже и не видела еще ни разу, хотя с Анной Марковной встречалась уже трижды. А этот, видимо, тоже не особо хочет породниться!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Как и ты, - ненавязчиво заметила Инга.

- Это совсем другое! – упрямо заявила Диана.

У Инги, казалось, закончились все аргументы. Укоризненно покачав головой, она только махнула рукой. Если уж подруга уперлась — ее не переубедить! Диана поднялась с лавки, закинув рюкзак на плечи. Нащупав в кармане кошелек, облегченно выдохнула. Там было совсем немного денег, хватало на еду и на билет в один конец, назад дороги не было… Инга поднялась следом, сжала в объятиях нерадивую подругу, проронила скупую слезинку и грустно улыбнулась.

- Удачи тебе, Ди. Позвони обязательно, когда доберешься, я буду волноваться.

- Хорошо, обязательно позвоню, - улыбнулась девушка. Быстро-быстро Диана сплела волосы в толстую косу и перебросила вперед. Перевязала потуже шнурки на потертых кедах и, отряхнув от пыли и травы старенькие джинсы, еще раз крепко обняла подругу.

- Прощай, Инга!

Махнув подруге, Диана поспешила на вокзал. Четкого плана действий у девушки не было, так же, как и билета до соседнего города. Она знала только то, что тетя Алла ее точно не выгонит. С этой твердой уверенностью девушка шагала по погружающемуся в сумерки родному городку. На сердце было тяжко. В глубине души было жалко отца, но обида за мать перебивала это скрытое глубоко чувство. По крайней мере, она же не просто так исчезает. На кухонном столе отца ждет записка. Короткая, но тем не менее вымученная. Сколько измятой бумаги лежит сейчас в недрах мусорного ведра… А кто сказал, что выразить свои чувства на бумагу так легко? Стало холодать. Несмотря на жаркие дни, в воздухе уже четко ощущалось приближение осени, особенно по вечерам. Поежившись от очередного порыва ветра, Диана поплотнее запахнула полы толстовки и ускорила шаг. Ветхие, потемневшие от времени стены вокзала уже показались издалека. Ремонт этого здания не производился уже несколько десятков лет. Внутри все было не менее мрачным. Обшарпанные стены, и уже давно лишившиеся своего великолепия высокие колонны, подпирающие свод. Унылое зрелище… Глядя на все это, Диана даже была рада, что скоро покинет этот мрачный городок, где она уже давно не была счастливой…