Как правило, от болезни вскоре не оставалось и следа.

Организм с помощью природных стимуляторов сам справлялся с недугом, рассасывал и уничтожал даже обширные раковые опухоли.

В пульсовой диагностике Бадмаева не было никакой мистики. Хорошо известно, что, например, народные лекари Индии испокон веков используют для диагностики так называемый «третий глаз».

«Третий глаз» – это шишковидная железа рудиментарный, отмирающий орган человека. Расположен он в лобной части мозга, чуть выше переносицы, там, где индийские женщины ставят красную точку – глаз Шивы.

Шишковидная железа – это шестая чакра, символ скрытой мудрости и хранилище жизненного опыта.

По размеру шишковидная железа чуть больше пшеничного зёрнышка. Но этот орган обладает уникальным свойством, если его развить специальными упражнениями – он работает как чуткий электронный датчик.

Больная зона или больной орган человека темнее окружающих тканей, имеют другой электрический разряд.

Подготовленный врач это хорошо чувствует…

Порой гигантские фигуры Будды в разных азиатских странах едины в одном: божество всегда изображено с обязательным третьим, всевидящим глазом

В тибетской медицине роль шишковидной железы выполняют подушечки пальцев, куда сходятся нервные окончания от всех органов.

Не случайно многие слепые пальцами различают до 40 оттенков одного цвета. Возможности организма человека, вероятно, безграничны.

Но мы до сих пор очень медленно бредём в бескрайних лабиринтах его познания.

Популярность Сультима Бадмаева в Петербурге росла изо дня в день, он стал вполне сносно говорить на русском языке, на Восточном факультете Университета без оплаты, на общественных началах, стал вести курс монгольского, калмыцкого и тибетского языков. Специалисты такого профиля были в империи на вес золота.

Конечно, врачебный успех бурятского врача порождал зависть и недоброжелательность к нему многих коллег с дипломами высшего медицинского образования.

Но пока до прямой травли методов Бадмаева не доходило – слишком высокопоставленные чиновники тайно успешно лечили у него свои неприличные болезни.

Сультим Бадмаев после получения офицерского звания и почётного дворянства

Пришло время, когда стало ясно: без хорошего, знающего помощника Сультиму Бадмаеву уже не обойтись.

Но складывалось всё очень хорошо.

Глава семьи Засогол Бадмаев всегда мечтал, чтобы кто-нибудь из семи детей выбился в люди, стал небольшим, но начальником. Хотя бы в своей губернии. Но без хорошего образования об этом нельзя было и мечтать. А образование стоило немалых денег. Как мог – копил.

Когда Сультим готовился к отъезду в Петербург, отец спросил его:

– Кого будем отправлять в Иркутск учиться?

– Младшего, Жамсарана! – твёрдо ответил сын.

– Почему его? Жамсарану всего 10 лет. Пусть ещё несколько лошадей объездит. Овцы на нём.

– Нет, отец. Он из всех нас самый смышлёный, самый способный к учёбе. Лень его в страхе дальней стороной обходит. Жамсарану ехать надо.

На том и порешили.

Сультим обратился к губернским властям с просьбой, чтобы его младшего брата приняли в Иркутскую русскую классическую гимназию, и просьба эта была уважена.

Прошло 7 лет. Жамсаран закончил свой первый этап образования лучшим среди лучших – с Золотой медалью.

Перед ним открывалась прямая дорога в любой университет империи. Вот на помощь брата и рассчитывал теперь Сультим: пусть при мне будет, медицину тибетскую изучает.

И университет, когда поступит – под боком.

Петербург потряс Жамсарана Бадмаева своим размахом, пышностью, золотыми соборами. Превосходно зная русский язык, он быстро адаптировался и среди пациентов старшего брата, и не затерялся в большом городе среди множества соблазнов.

Перво-наперво – учёба. Отца хоть в чём-то подвести, даже в малом – большой грех на душу взять.

Петербург начала 70-х годов XIX века. Фото из коллекции Библиотеки Конгресса США

Блестяще выдержав испытания, Жамсаран становится студентом Восточного факультета столичного университета по китайско-монголо-маньчжурскому разряду.

Одновременно способный юноша был зачислен вольнослушателем в Императорскую медико-хирургическую академию с правом сдачи экзаменов и получения диплома.

Учёба в двух столичных высших учебных заведениях одновременно была возможна потому, что допускала свободное посещение лекций на разных потоках.

Имея быстрый, пытливый ум, зная с детства монгольский язык и понимая маньчжурский, почти китайский, учёба на Восточном факультете Жамсарану давалась легко.

Были, правда, и другие науки, ранее не знакомые: мировая история и культура, политика, религиоведение, международные отношения и экономика стран Востока.

Всё это жадно и навсегда поглощала его бездонная память, расширяя горизонт видения мира.

Студент Санкт-Петербургского университета и Императорской медико-хирургической академии Жамсаран Бадмаев

В Военной медико-хирургической академии проблем тоже не было: интересные лекции прямо в своей клинике, наглядные операции ведущих врачей и практика у постели больных, по всем разделам медицины великолепные учебники и атласы, в любое время суток доступна прозекторская.

Курсанты Академии на занятиях по анатомии

Но у младшего Бадмаева был ещё и третий университет, каждодневный, без выходных и праздников.

Вечерами будущий чиновник Министерства Иностранных дел России и врач с европейским образованием работал со своим братом, по золотым крупицам осваивая то, что приобрёл за десятилетия учёбы в монгольских и тибетских монастырях Сультим.

Нужно было не только научиться отличать сотни растений друг от друга, но и досконально знать их целебные и смертельные свойства, растирать в порошок строго определённого помола и назубок помнить точные пропорции смешивания, иногда измеряемые буквально миллиграммами.

Каждая лечебная смесь, а в неё порой входило до 60 компонентов, имела свой номер, и таких номеров были сотни. Каждый порошок – тысячелетний опыт и знания древних врачевателей, которые передавались избранным избранными из поколения в поколение.

– Вот смотри, Жамсаран… Это корень степного, жёсткого пырея, – показывал Сультим брату одно из растений. – Корень этот под землёй тянется порой на несколько метров. Самый худой сорняк на полях. Когда он заводится – все араты ругаются и проклинают его. Он всю растительность вокруг подавит и сожрёт. Человек без пшеницы останется, а скот без сочной травы. Однако для любого эмчи-ламы пырей, в «Чжуд-Ши» он называется Большой травой, – настоящее сокровище. Настои из этой травы лечат почки, суставы, глаза лечат. Детей от рахита спасают.

– А вот это что за растение с высохшими тёмными ягодками, которое тебе вчера ламы из Бурятии привезли?

– Это купена. Всюду растёт. И в горах Гималайских, и у нас в Бурятии. На вид совсем невзрачна. Но силу имеет удивительную. Если ты отравился сильно и организм тебя скручивает – съешь несколько ягодок купены. Желудок быстро и полностью очистится. Сок корня купены снижает жар, бронхит лечит, гнойные раны. Веснушки легко выводит.