Выругавшись грубо на итальянском, он достал из пачки сигарету и тут же вложил её обратно, вовремя вспомнив, что курить здесь запрещено. Мозг усердно работал строя разные планы, но сдаваться Ренато не хотел. Хотя первое, что пришло в голову — это взять обратный билет и уехать назад, наплевав на бронь в гостинице. Но он решил остаться, хотя бы на несколько дней в Питере, ведь всё ещё может измениться. Открыв навигационную карту в телефоне, он тут же вычислил, что находится неподалеку от Невского проспекта. До ресторана, где они с Витой впервые встретились, было не больше двух с половиной километров, но у него с собой была большая картина и чемодан. Если бы налегке, то он точно бы прогулялся, в Санкт-Петербурге практически каждое здание — это исторический памятник. Но пришлось взять такси и ехать в гостиницу.

Время тянулось катастрофически медленно. Ренато уже успел заселиться в номер, принять душ и просмотреть последние новости. Несмотря на оживлённое движение на Невском проспекте, окна гостиницы выходили во внутренний двор. И никакой тебе суматохи и спешки, — тишина, комфорт и уют, плавно клонящие в сон. Он едва не уснул, хотя выпил две чашки крепкого кофе. Разносторонние мысли мешали просто расслабиться и отдохнуть с дороги, хотелось выяснить причину этого пресловутого «прости» и сделать выводы. Ренато посмотрел на часы, с момента звонка Вите прошло не больше двух часов. Он оставил ей время подумать, ещё раз взвесить все «за» и «против» и принять окончательное решение. «Конечно, стоило предупредить о своём приезде, но ведь у них с самого начала всё так спонтанно закрутилось. Или он сам себе это нафантазировал? Что можно ожидать от женщины, которая примчалась из Питера в Москву, и сбежала с тобой от журналистов на первом попавшемся такси? — спрашивал себя Ренато. — Она может быть на вид гордой и неприступной, но на самом деле — Вита отчаянная авантюристка, как любой настоящий фоторепортёр,— и тут его осенило,— она могла уехать в другой город. Он до сих пор так и не выяснил, насколько она занята работой, и чем вообще живёт и дышит помимо этого».

— Egoista!— дал самому себе определение Ренато, которое не нуждалось в переводе. — Cretino! Idiota! — соответственно тоже. Продолжая подбирать уже более грубые эпитеты, он достал сигарету и нервно прикурил. Пусть приходят, пусть штрафуют за курение в номере, ему всё равно. Самое важное сейчас — это Вита! Ренато взял телефон и написал ей сообщение: «Если ты в Питере, я жду тебя в нашем ресторане сегодня в 19.00. Твой Ренато».

— Да,— сказал он, снова перечитав сообщение. — Я жду тебя Вита. Сегодня или никогда, если только ты здесь, в этом городе.

Он не хотел ей больше звонить и слышать этот тихий бархатный голос сквозь помехи. Пусть останется хоть какая-то надежда на то, что она вечером придёт и скажет, что просто была занята. Ренато считал, что даёт ей шанс изменить своё решение, без того, чтобы начать оправдываться. Он почему-то был уверен, что дело не в работе и Вита в городе, и где-то очень близко… Как же ему не хватало сейчас совета Нелли, она всегда видит позитив во всём. И как настоящая русская женщина, находит объяснение любой, даже самой нелепой ситуации. Вот только Нелли не ответила, её номер постоянно был занят и Ренато решил прогуляться. Он взял с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть Питер в октябре, когда ветер шлифует облака, кажущиеся из-за своей толщи, мощи и цвета, гранитными. А деревья, одетые в золото — как огромные пылающие свечи, зажжённые самой природой, «горят» в назидание ценить каждый день жизни.

К семи вечера Ренато успел опомниться от красот города на Неве и подошёл к итальянскому ресторану. Неясная тревога, двойственные чувства, растущее беспокойство и робкая надежда, что Вита придёт или уже пришла. Он заранее заказал столик и любезно попросил, чтобы на столе присутствовал букетик живых цветов. В чём Ренато всегда везло, так это в бронировании мест, будь то самолёты или поезда, гостиницы или рестораны. Места для него всегда находились и всегда самые лучшие. Впрочем с красивыми женщинами ему тоже везло, но сегодня он бы с уверенностью опроверг это, потому что Виты в зале не было. Заняв любезно указанное официантом место у панорамного окна, он принялся рассматривать сервировку. И о ужас! В красивой, расписанной под гжель вазе стояли хризантемы. Простой пёстрый букет осенних цветов стал символичным финалом скоропостижного приключения. Спорный вопрос — обязаны ли официанты знать тонкости итальянской флористики, если ресторан находится в России? При всей любви итальянцев к цветам, хризантемы они не жалуют. В Италии — это траурные цветы, и носят их только на кладбище.

Ренато не стал возмущаться, а просто попросил убрать букет, не забыв при этом щедро отблагодарить официанта за лишнее беспокойство.

Нелли прибывала с утра в отвратительном настроение. Её раздражало всё вокруг, включая собственное отражение в зеркале.

Ещё неделю назад она категорически отказалась переезжать жить в дом к своему Борюсику, и тот решил поселиться у неё. Хозяйственный мужчина тут же загрузил холодильник разносольными консервами и закрутками собственного производства, а морозильник забил мясом и всем, что только можно заморозить на предстоящую зиму. «А вдруг голод или снова пандемия?!— сказал он ей, запихивая очередной пакет с овощами в морозильную камеру». Нелли вспомнила его вчерашние слова и со всей мощи захлопнула дверцу холодильника. Другая на её месте должна была бы радоваться, мужик попался работящий, не курит, в меру пьёт; есть дом, машина, дача. Вот только он стал требовать от неё невозможного.

— Ох, ох, ох,— она включила электрическую кофеварку и постукивая ноготками по столешнице принялась размышлять вслух, благо в квартире больше никого не было. — Нет, Нелличка, с этим срочно надо что-то делать! Ужин ему видите ли нужен из трёх блюд: первое, второе и компот. Так ты заезжай вечером в ресторан, там всё свежее, тем более, что тут недалеко! Я не нанималась!— она налила себе кофе и продолжила. — А эти вечные вопросы «зачем»?! Зачем я вызываю домработницу, когда тут всего три комнаты? Зачем я отдаю в химчистку и прачечную его костюмы и рубашки? Зачем я так много работаю и прихожу домой так поздно? Зачем эти коллекции засушенных бабочек в альбомах, рамочках, конусах и фиг знает ещё где и в чём? Зачем, зачем, зачем… Да затем, что это мой дом! У тебя есть свой, вот там и командуй, Борис Евгеньевич,— сказала Нелли и зло глянула на холодильник, теперь он у неё ассоциировался только с банкиром. — И кто это всё жрать будет? Впору свинью заводить!… Сыном своим командуй, младшим, которому, простите, уже двадцать пять лет, и ничем серьёзным он не занимается. Он блогер! Вот только толку от этого пока ноль… Сидит целыми днями в огромном доме и не пойми чем занимается. А сейчас ещё и старший сын с женой и двумя детьми там поселились. Они, видите ли, все практичные, в отличие от меня — дом большой, чего его зря топить для одного «младшенького». Ренато в двадцать пять уже во всю покорял наш город своим талантом, и зарабатывал прилично… Нет, всё, с меня хватит! Комфорта ему хочется и уюта, а мне нужна свобода. Мой комфорт и уют в ресторане, среди постоянных посетителей, с их жизненными проблемами и заботами! — Нелли выдохнула, допила остывший кофе и посмотрела на часы. Очень хотелось поговорить с Ренато, они давно не виделись, и она тут же ему позвонила:

— Радость моя, ну как ты? Трудишься аки пчела? Вечером, в семь, жду тебя в ресторане, мне нужна твоя помощь!

Ренато конечно же опоздал к назначенному времени, хотя несколько раз перезванивал и говорил, что будет вовремя. Нелли встретила его с нескрываемой радостью, как всегда, у себя в кабинете, крепко обняв.

— Пойдём я тебя покормлю. Посмотрю, как ты ешь, может и у меня аппетит проснётся…

— Что-то случилось?