Птичка слушала её Шопена и спустя несколько дней, вздыхая, вдруг грустно запела. Голосок её был нежным, словно звон хрустальных колокольчиков. Тогда музыка, льющаяся из окна, на миг прекратилась. Девушка замерла, вслушиваясь в чарующее пение незнакомой птички. Пернатая певунья как будто задевала невидимые струны её души. Неожиданно девушке захотелось сыграть что-то радостное. Она отложила сборник Шопена и достала ноты Брамса. «Разве „Венгерский танец“ мне по плечу?» – усомнилась она на мгновение в себе и своих способностях. Но птичка запела смелее, а трели её стали изысканнее и ярче. И девушка решилась, взяв первую ноту смелого танца. Тогда из открытого окна вдруг раздались всем известные уверенные аккорды.

Девушка увлеклась и стала играть ещё задорнее. Птичка замолкла ненадолго, склонив набок свою гладкую блестящую головку. Она вслушивалась в новые для себя звуки, обретая потерянные прежде смыслы. Вскоре её хохолок весело поднялся вверх, и она запела вместе с фортепианными аккордами девушки, раскрашивая паузы своими изящными трелями. Дуэт был тем удивителен, что никто из исполнителей не знал друг друга в лицо. Так они и музицировали до самого вечера, не думая более ни о чём. А смыслы сами возникали откуда-то прямо из воздуха, без посторонней помощи или усилий.

Назавтра концерт повторился. Теперь в репертуаре были мазурки, патетическая соната и даже джаз. Девушке вдруг стало казаться, что она может сыграть абсолютно всё. Она смеялась, плакала и продолжала играть. А птичка села к ней на подоконник и запела ещё смелей, чем прежде. Девушка одновременно играла и принимала решения, вкладывая всю страсть в звучащие под её пальцами ноты. Она решила, что теперь никакая несчастная любовь или проваленные экзамены в заветную консерваторию не остановят её жажды жизни и музыки. И играла ещё свободнее. Музыка разливалась щедрой рекой под её окнами, разлетаясь по соседним домам и улицам. Люди приходили к девушке под окна специально, чтобы послушать её игру.

Однажды под этими самыми окнами оказался молодой профессор консерватории и влюбился в её музыку. Он приходил снова и снова, а затем решительно поднялся в квартиру к девушке и позвал её учиться на свой курс вне конкурса. Потому что тот, кто хочет звучать музыкой, всё равно ею станет. Девушка улыбалась всей собою, и слёзы радости капали из её прекрасных синих глаз. Профессор смотрел в них и тонул. Ему непременно хотелось стать частью музыки этой девушки, но только особенной, их общей, радостной мелодии. Что ж, всё возможно, когда сердце открывается любимому делу! А птичка и теперь поёт под аккомпанемент девушкиных пьес. Правда, всё чаще на том рояле играют ансамблем в четыре руки, весело и задорно!

Весенний лес оживал на глазах: птицы щебетали и пели, наполняя воздух радостью и надеждой. Удивительно, но этого оказалось достаточно, чтобы поверить – весна наступила окончательно и необратимо, и никакие происки старухи-зимы её уже не остановят. Влажная, сплошь залитая талой водой земля весело хлюпала под ногами, а прогалины стали столь обширны, что отдельные клочки посеревшего снега казались диковинными островками прошлого. В тёплом воздухе явно чувствовались ароматы земли, травы и пробуждающихся деревьев. Было так хорошо!

Молодая семья прогуливалась по лесу – кто для моциона, кто подышать воздухом, а кто порезвиться и открыть нечто новое. Дети носились по грязным лужам, лазали по скользким стволам деревьев, спускались с холмов и совершали множество интересных, едва уловимых движений. Родители шли чуть позади и о чём-то оживлённо беседовали. Со стороны их разговор выглядел довольно напряжённо: они словно отгородились от весны и прочего мира и оказались в каком-то своём, совершенно отдельном пространстве, сквозь стены которого не проникали ни радостные крики птиц, ни движения природы навстречу весне, ни вкусные ароматы земли. Родители шли и монотонно гудели, периодически вскрикивая и то снижая, то вновь повышая градус напряжения. Дети быстро заметили отделённость своих старших, поэтому время от времени подбегали к ним с нелепыми вопросами или восклицаниями, словно выталкивая родителей из их гудящего кокона-пространства. Те нехотя вылезали из него, а затем снова погружались, стоило детям отбежать чуть подальше. Так и двигалась эта семья до самой реки.

Вид и звук бегущей, полной жизни воды на время отвлёк всех и вся от того, чем они были заняты. Это древнее притяжение всего сущего к источнику, питающему всё на Земле, было непостижимым и мощным. Миролюбивое бурление вешних вод ласкало слух и отвлекало ум от вздорных мыслей. Вид бодрой, полноводной реки наполнял всякого смотрящего чистой безмятежностью. В реке не было ничего вычурного или экзотического, она просто была такой, какой могла стать в каждый момент времени, но именно эта простота и естественность действовали магнетически. Родители и дети замолчали, рассматривая бегущую воду и вдыхая её свежесть.

Затем дети игриво побежали вдоль берега, и родителям пришлось последовать за ними. Земля под ногами была покрыта толстыми и колкими стеблями прошлогодних растений. Грязь заполняла собой почти всё пространство. Берег коварно сползал в реку сыпучим песком и размокшей глиной. Естественная полоса препятствий пробудила своим видом очередные прения мамы с папой. Так бы они и спорили до самого дома, но навстречу им вдруг вышел пожилой мужчина. Он был подтянут и бодр, хотя было заметно, что годы всё же берут своё: его шаги через грязевые канавки были чересчур осторожными, а движения словно сберегали силы впрок. Однако стоило ему поравняться с неспокойной парой, как он весь словно преобразился и сбросил десяток лет. Поймав случайный взгляд мамы детей, он вежливо обратился вкрадчивым голосом сначала к ней, а потом и к её супругу. Своим вопросом он будто на мгновение объединил спорящие стороны в одно единое целое:

– Извините, а вы случайно не знаете, где здесь у реки растёт верба?

Муж с женой переглянулись друг с другом и принялись вслух рассуждать, где она могла быть, эта верба. Припомнили и ветлу, разросшуюся неподалеку. На ней уже вовсю красовались белые пушистые вестники скорого Вербного воскресения. Но пожилой мужчина покачал головой:

– То не верба и не ветла, то ива, я её знаю. А мне именно верба нужна… У неё красные прямые ветви, и спутать её ни с чем невозможно!

– Красные ветви? А я думал все эти кусты с белыми пушками – верба! – удивился муж.

Жена по привычке закатила глаза.

– Конечно, верба красная, я ж говорила!

Пожилой мужчина посмотрел на пару внимательными умными глазами и загадочно произнёс:

– Знаете, последний раз я здесь был лет десять назад, и не один. Мы любили здесь гулять с женой…брали внуков и шли искать вербу. И всякий раз находили! А теперь я один и блуждаю тут и никакой вербы найти не могу…сколько часов уже, понимаете?

Муж с женой все обратились в слух, словно услышали в тот момент что-то очень важное. Между тем случайный путник вдруг стал необычайно серьёзен и, поймав взволнованные взгляды молодой пары, произнёс тихо, но отчётливо:

– Вот вы попробуйте ещё тридцать лет прожить вместе, вырастить детей, всех своих детей, увидеть внуков, вы попробуйте. Обещаете?

Муж с женой одновременно кивнули в ответ.

– А что потом? – не выдержал муж.

– А потом, что хотите делайте! Но тридцать лет, чтоб прожили – рискнули, прожили честно и прошли всё вместе! Иначе я вас найду и накажу! Договорились? – взгляд пожилого мужчины сделался вдруг жёстким.

– Договорились! – хором и отчего-то дружно ответила молодая пара, изумлённо взирая на него.

– То-то же! Смотрите у меня! Ну, будьте счастливы! – коротко бросил он и ушёл в противоположном направлении, растворившись в воздухе, будто его и не было.

Муж взял жену за руку и повёл вслед за детьми.

– Видишь? Никуда тебе не уйти, вместе уйдём! – воскликнул он, не отпуская её ладонь. Так и шли они до самого дома, ни разу не возразив друг другу.