Отдельной вехой в истории класса стала школьная поездка в зимние каникулы. Путешествие предполагалось увлекательное: Сочи – Тбилиси – Ереван и обратно по тому же маршруту. Все на поезде, в плацкарте. Романтика! До краха Империи оставалось по историческим меркам совсем недолго. Но в тот момент ничего, как говорится, еще не предвещало. Закавказье было своим, имперским, но манило экзотикой, вином и чрезвычайной отдаленностью от родительского контроля.

Группа собиралась со всей параллели. Когда организаторы заранее распределили, кто на каком месте едет, Эрик оказался не со своими. Его это нисколько не напрягло, ведь плацкартный вагон – все равно один большой «колхоз». Лева с Седым по какой-то причине от поездки отказались. Значит, родной четверки все равно не было. А там, кто к кому зашел и с кем едет, большого значения не имело. Все само собой устаканится. Или «убутылится».

Его попутчики – Каток, Толстый и Лапидус – оказались сторонниками жесткого социалистического планирования. Они выцепили Эрика дня за три до отъезда. Каток, здоровенный дядька ростом на голову выше немаленького Эрика, объемами и природной нахрапистостью вполне оправдывал свое прозвище. Желающих спорить с ним обычно не находилось. Толстый обладал вполне спортивной стройной фигурой, не соответствовавшей прозвищу. А вот Лапидус как раз был добродушным толстяком.

– Так, парни, ехать нам долго. Бухло и закусон надо взять с собой. По станциям не набегаешься, – начал Каток собрание. – Скидываемся, закупаем все оптом и прячем пока.

Никто не возражал.

– А где прятать то будем? – поинтересовался осторожный Лапидус. – Родители же провожать попрутся!

– Камера хранения! – предложил Эрик. – Сдадим заранее, потом прямо перед отправлением заберем!

– Рискованно. Но умнее вряд ли что придумаем, – согласился Каток.

С алкоголем затруднений не возникло. Взяли ящик «Земфиры» и несколько бутылок водки. А вот с продуктами проблема стояла остро. Стоило все недорого, но в магазинах найти что-то съедобное было непросто. Не рыбные же консервы с собой тащить. Разрешил ситуацию Каток – его мама оказалась товароведом крупного гастронома. Забежав со служебного входа с большой сумкой, Каток через некоторое время вернулся с несколькими килограммами дефицитной «сухой» колбасы и импортной ветчиной в жестяных банках. С таким богатством можно было спокойно отправляться в путь.

На вокзале, однако, все прошло не так гладко, как предполагалось. Родители действительно приехали всех провожать и явно намеревались «помахать платочками» вслед уходящему поезду. Спровадить их никак не получалось. Напряжение нарастало, встал вопрос непростого выбора. Шокировать предков ящиками алкоголя было неразумно. Уехать, оставив в камере хранения все любовно заготовленные запасы, виделось невыносимой перспективой. Хранение оплачено на сутки, и в том, что по приезде через две недели они никакого вина не доищутся, ребята не сомневались. Вид приемщика свидетельствовал о том, что он справится с их ящиком гораздо раньше.

Решение пришло в последний момент.

– Давай из другого вагона выскочим, сбегаем в камеру хранения и так же вернемся, – предложил Эрик.

Распрощались с родителями на перроне, зашли в свой вагон, продолжая махать из окна. И, оставив Лапидуса продолжать прощальный ритуал, бросились перебегать из вагона в вагон. Для надежности проскочили пять или шесть. Стремглав вылетели на перрон и помчались по переходам в камеру хранения. Обратно неслись, вызывая повышенное внимание окружающих: впереди Каток с недвусмысленно позвякивающей стеклом сумкой, следом Эрик и Толстый с тяжелым ящиком в руках. Перекладывать вино времени не было – уже объявили отправление поезда. Здесь надо сказать, что в те благословенные времена даже в пропитанной ханжеством Советской империи никто не осуждал молодых людей с ящиком вина, благо школьниками они не выглядели. Пить в поезде не считалось преступлением – это было личным делом каждого. Проводница вагона, в который они ломились, возмутилась:

– Куда с ящиком?! Вы из моего вагона вообще?

– Тетенька! Опаздываем! Не добежим до своего вагона, пустите! – взмолились парни.

Поезд уже отправлялся.

– Ладно, пассажиров мне не пугайте только, лезьте быстрее! – смилостивилась проводница.

Подумала: «Главное, что пить не у меня будут…»

Возвращаться оказалось гораздо труднее. Хлопая бесчисленными дверями тамбуров и протискиваясь с ящиком по узким проходам среди пассажиров, парни успели услышать о себе много нового. В оценках была представлена вся палитра эмоций – от откровенных ругательств до восторженного: «Во затарились!» Когда они возникли в окне своего вагона, ловя открытыми ртами воздух, поезд уже тронулся.

Желание оградить родителей от преждевременного открытия детьми «взрослости» в самых худших ее проявлениях было вполне оправдано. Пусть остаются на перроне в неведении. В жизни часто бывает, что родители спохватываются, когда поезд уже уехал.

Причиной безбашенной смелости ребят внутри поезда являлось то, что сопровождать их в поездке выделили двух молодых преподавателей английского. Оба, молодой человек и девушка, едва выпустились из университета. Интеллигентные милые люди. Обижать их было стыдно, бояться – глупо. Поэтому школьники, проявляя чудеса сознательности, ничего совсем уж беспредельного не устраивали и заботливо опекали своих руководителей, потихоньку взяв бразды правления на себя. Благодаря созвучности имени отца молодого педагога очень популярному в то время портвейну «Агдам», звать его буквально на второй день стали Агдамыч. Ну, вроде как даже уважительно. По отчеству же! Девушку звали Лидия Александровна, что довольно скоро эволюционировало: ЛидьСанна – Лисанна – Лиса. Трудно угадать, какие чувства испытывали Агдамыч и Лиса на самом деле, но внешне всю поездку они были спокойны, доброжелательны, на рожон не лезли, и это оказалась самая лучшая тактика.

Весь первый отрезок пути до Сочи Эрик провел как в тумане. Не успели они пристроить свой ящик под сиденье, как Каток, уже выпросивший у проводницы стаканы «для чая», разлил бутылку водки на четверых. Эрик еще толком не отдышался, сердце колотилось, возбуждение комом подкатывало к горлу. Он дрожащей рукой схватил свой стакан, чокнулся, подумал, передернувшись: «Ох, теплая!»

И немедленно выпил[5].

Дальше пошла «Земфира», которую не имело смысла экономить по пути в винные края. Вокруг кипела вагонная жизнь: разговоры, походы в тамбур «покурить», однообразный заснеженный пейзаж за окном. Но ничего этого Эрик отчетливо не помнил.

Когда отправлялись, стояли сильные морозы. Конец декабря на Урале – не шутки. Сочи же встретил солнечной погодой и двадцатью градусами тепла. Ребята приехали в полушубках, пальто, меховых шапках. Только выйдя из здания вокзала, они поняли, что верхнюю одежду надо было сдавать в камеру хранения вместе с сумками. Но возвращаться никто не захотел. Так и дефилировали по набережной, вызывая восторг редких туристов, особенно иностранных. У Эрика сохранились черно-белые фотографии: в шубах и шапках под пальмами в Ривьере.

Тбилиси запомнился только подъемом на гору Мтацминда к пантеону Грибоедова и винными автоматами. Так же как дома за три копейки автомат наливал стакан газировки, здесь за двадцать копеек можно было получить стакан вина. За пятнадцать копеек – кружку пива. Ребята пришли к единодушному мнению, что именно это направление автоматизации достойно всяческого развития и внедрения повсеместно. Ибо то был настоящий прогресс!

В Ереване они провели целую неделю. Жили в прекрасном, недавно отстроенном Доме дружбы народов. В преддверии Нового года гостиница была заполнена такими же школьниками со всей страны, туристическими группами взрослых и даже иностранцами.

Оценив организаторские способности Катка и ловкий финт с ящиком вина, добыть напитки для празднования Нового года попросили уже проверенную в деле команду. Скинулась вся группа. Польщенные доверием парни не отказались и, взяв еще пару добровольцев, отправились в ближайший магазин. Эрик считал, что прекрасно подкован в ассортименте вин. Но, зайдя в ереванский магазин, понял, что названия, написанные хитрой вязью, ему ничего не говорили.