В школе тем временем действительно стало интересно. Из каждых двух классов формировался один. Так, Эрик оказался в 9-м «В», который впоследствии станет весьма знаменитым и увековеченным в анналах школьной истории 10-м «В». Оставшаяся в школе половина их бывшего класса могла похвастаться самыми красивыми и бойкими девчонками. Из другого класса к ним пришли несколько настоящих «крутых» парней: все умные, веселые, развитые не по годам и умеющие жестко постоять за себя, если понадобится. Смесь в 9-м «В» получилась взрывоопасная. Не в смысле конфликтов – ребята очень быстро сдружились. Опасным было как раз стремительное сближение в период позднего пубертата и неизбежной юношеской гиперсексуальности. Довольно быстро в их коллективе сформировалась основная команда, которая и определяла жизнь класса. Ею затевались совместные походы в кино, выезды на природу, вечеринки и просто совместные прогулы уроков. Эрик в эту команду вошел, с головой окунувшись в новый дивный мир. К десятому классу вечеринки проводились все чаще, употребляемого алкоголя и предвестников секса все больше. Дети пытались повзрослеть как умели. Как получалось.
Образовавшаяся с уходом из класса Камы пустота заполнилась очень быстро. Помимо большой команды, состоящей из самых продвинутых ребят и лучших девчонок, Эрик близко сошелся с тремя парнями, пришедшими из параллельного класса. Лева – красавчик блондин с благородным профилем, крепкой спортивной фигурой и безмерной уверенностью в себе. Арсений – напротив, субтильный интеллигент со зрением минус восемь, но интеллектуал, эстет, обладатель уникального чувства юмора и просто душка. Третий – Седой – получил свое прозвище, как ни банально, за раннюю седину, уже в старших классах тронувшую виски. Как и Лева, он был физически крепок, еще более самоуверен, даже нагл. Спуску никому не давал: сначала затевал драку, а потом, уже по ее окончании, позволял себе размышления о ее целесообразности. Четко делил мир на своих и чужих и для первых был добрым и надежным товарищем.
До слияния классов они с Эриком практически не общались, лишь знали о существовании друг друга, но затем вдруг образовали неразлучную четверку. Сошлись на общности интересов к рок-музыке, литературе и стремлении расширить свои познания в мире алкогольных напитков. Если быть до конца честным, последнее превалировало. Распитие алкоголя казалось подросткам приобщением к взрослому миру, а неумеренное его потребление – эдакой гусарской доблестью. Во многом вина лежала на невероятно популярном в их среде Ремарке, герои которого не просто любили упиться до беспамятства, но и бесконечно упивались своей способностью перепить собутыльников. Не особо отставал от него и старина Хэм. Если проводить аналогию с малолетней шпаной, ведущейся на воровскую романтику, наши герои велись на романтизацию алкоголизма. Пили с девчонками на бесконечных вечеринках, устраиваемых в беспечно оставленных без присмотра родителями квартирах (на флэту), в скверах (на «Флажке» или «Некште»), подъездах (в парадняке), подвалах и даже школьном туалете на переменах. Одним из любимых мест были задворки «Полит проса», куда бегали курить на переменах почти все старшеклассники их школы. Архитектура Дома политического просвещения была чудесна тем, что являла собой помпезный фасад с мраморными лестницами на Бродвей (главную улицу Города, носящую имя Великого Вождя), а с противоположной стороны – невзрачную, скрытую от посторонних глаз колоннаду цоколя на проулок имени верной спутницы Вождя. Даже в солнечный день среди серых каменных колонн было сумрачно. Прохожие здесь случались редко, а служители храма просвещения не особо интересовались тем, что происходило на заднем дворе.
Арсений, как самый интеллигентный и начитанный из четверки, всегда ратовал за расширение кругозора, в том числе и в мире благородных напитков. С его подачи парни пытались отыскать ноты гнилых яблок в хересе или «пипи де ша» в совиньоне. Благо выбор напитков в эпоху поздней Империи был практически неограничен. Водки, правда, было всего несколько сортов, но вся она была казенная, а значит, неплохого качества. Водка и водка. Зато разнообразие вин дало бы фору, пожалуй, даже развитому капитализму. От копеечного плодово-ягодного до дорогого импортного вермута. Одних портвейнов десятка два-три наименований, не говоря уже о сухом. К слову, плодовое вино, беспощадно уничтоженное позже как класс, было разного качества, и, помимо откровенного шлака типа «Осеннего сада», имелось несколько сортов великолепного «Яблочного» – натурального, со вкусом настоящих яблок. Незаслуженно презираемый теперь портвейн в то время также не ограничивался «Агдамом» и «Топорами». Молдавский «Розовый» продавался пяти или шести категорий от самого дешевого за рубль до марочного за три. От ассортимента сухих болгарских и молдавских вин на витрине рябило в глазах. Парни расширяли кругозор с завидным упорством. Арсений и к закуске старался подходить творчески. Он мог объявить:
– В «Океан» завезли замороженных крабов. Мы обязаны изыскать средства и купить хотя бы парочку на четверых!
Чаще всего его инициативы приветствовались. Но иногда рационализм брал верх. Когда Арсений решил приобщить их к таинству приготовления глинтвейна и настаивал на марочном сухом вине, Эрик безапелляционно отрезал:
– Розовый портвейн! И сахар уже добавлен, и градус подходящий. Ты компотом нас собрался поить? Подумай сам, они даже созвучны: портвейн – глинтвейн.
Однажды Арсений чуть не огреб от приятелей по первое число, когда из купленного на последние копейки пива изготовил «настоящий британский флип, старинный напиток лордов». Горячее пиво с сахаром, корицей и сырым яйцом, после нескольких тщетных попыток влить в себя, было отправлено в унитаз. Арсений бит не был, но выслушал много интересных и даже неизвестных ему до тех пор сочетаний матерных слов.
На вечеринках с напитками особо не эстетствовали. Главной задачей было напоить девчонок, и в ход, как правило, шли сладкие ароматные «Изабелла» и «Лидия». Ласковые женские имена внушали доверие – девочки теряли бдительность и меру. В крайних случаях доходило до «Абрикосового аромата» (название говорит само за себя). Трезво мыслить к концу вечера способны были единицы. Коварный диджей всегда компоновал программу так, что к финалу звучали только медленные композиции, а свет в комнате пропадал совсем. Объятия в танцах робко пытались перейти в первые прикосновения и поцелуи. К чести всей компании нужно сказать, что эти прелюдии ни разу не закончились настоящим сексом, даже несмотря на то, что воздух просто густел от витающих флюидов, феромонов и прочих вымышленных субстанций. Как бы некоторые мальчики и девочки ни симпатизировали друг другу, никто не решился перейти грань и перевести отношения на более серьезный уровень. Они же были друзьями. А еще – детьми, какими бы взрослыми себе ни казались. Вообще, завести настоящий роман у себя в классе считалось моветоном. Для интрижек ребята находили девушек за пределами школы (или хотя бы класса) и снисходительно подтрунивали над романами одноклассниц на стороне. Это не мешало почти всей сильной половине быть влюбленными в одноклассницу Юлю. Впрочем, она так и осталась для всех прекрасной и недостижимой мечтой.
Эрик первый свой роман завел в десятом классе. Ну, скорее, безвольно отдался натиску волны. Он играл за школьную сборную по баскетболу. На одной из игр случайно оказалась девятиклассница из соседней школы – пришла с подружками поболеть за своих. То ли Эрик в тот вечер блистал на площадке, то ли девчонке просто понравился высокий и симпатичный парень, но после игры она встретила его возле раздевалки и решительно протянула руку:
– Настя.
– Очень приятно! Эрик, – ответил он.
– Ты куда сейчас? Может, погуляем?
Настина энергия и напор не уступали надвигающемуся локомотиву. Эрик не стал сопротивляться и просто поддался. Ростом Настя была не ниже Эрика, очень сексапильная, с не по годам развитыми формами. С ней не стыдно было показаться перед одноклассниками, интересно поболтать, и, главное, она сама затащила его в постель. О чувствах Эрик задумываться не успевал – буйство гормонов сметало всякий контроль. Их безумно тянуло друг к другу, и в первое время они вели себя как сумасшедшие кролики из Кентукки. Правда, с тем, чтобы остаться наедине, постоянно возникала проблема. Гулять вечерами они могли сколько угодно. Но где вечером найти свободную квартиру? У всех дома родители. Если же чьих-то родителей по счастливой случайности нет, в «свободной хате» немедленно устраивается шумная вечеринка. Оставался день. Ситуация усугублялась тем, что Настя училась в первую смену, а Эрик – во вторую. К тому же с Настей кроме родителей жила бабушка. Они, конечно, умудрялись уединиться у нее под носом, но мысль о дремлющей в соседней комнате старушке не способствовала раскрепощению.
