Самое удивительное касалось обращения с оружием. Сегодня это бы назвали беспечностью, граничащей с преступлением. Отправляясь на соревнования, проходящие вне клуба, спортсмены, независимо от возраста, самостоятельно получали в оружейке свои винтовки и отправлялись к месту проведения на общественном транспорте. Винтовки тащили за спиной в простых кожаных чехлах. Единственная мера безопасности – передвигались группой. Так же добирались до загородного стрельбища на сборы и соревнования. Путь приходилось проделывать следующий: две остановки на троллейбусе, десять минут пешком до железнодорожной станции, четыре перегона на электричке и три километра пешком по лесу и полю. И так из года в год по несколько раз за сезон. Удивительно, но все обходилось благополучно. За все годы ни разу не случилось попыток завладеть оружием. Хотя очевидно, что, найдись злоумышленники, это не составило бы особого труда.
Настоящим раем оказалась жизнь на сборах. Рыбалка, песни у костра, полуночный покер. Да и просто общение с новыми людьми. Там встречались представители всех видов стрелкового спорта. Однажды у Эрика на сборах почти случился бурный роман с биатлонисткой, которая была старше него на два года, обладала божественной фигурой, голубыми глазами и чудесным носиком. По прошествии времени трудно сказать, что явилось главным препятствием – грозный тренер, возникающий в самый неподходящий момент, парень из ее команды, обещавший промахнуться мимо мишени прямо Эрику между глаз, или море других соблазнов, не дающих сосредоточиться на одном предмете, – но больше они не встречались.
Завершилась спортивная карьера Эрика неожиданно и глупо. Он к тому времени уже выполнял норму КМС. Виновником того, что ему не удалость стать великим спортсменом (а вдруг?), косвенным образом стал его собственный тренер. Петрович ко всему прочему был еще и директором того самого загородного стрельбища, на котором проходили сборы и большие соревнования. Занимало оно огромную территорию. Там располагались коттеджи для спортсменов, большая столовая, производственные помещения и стрелковые рубежи для всех видов спорта, даже военных. С воспитательной ли целью или из желания задействовать почти бесплатную рабочую силу Петрович после окончания очередного спортивного сезона предложил ребятам в добровольно-принудительном порядке лето поработать на стрельбище, навести порядок на рубежах и в производственных помещениях. К слову, бардак там всегда был знатный – желающих работать за копейки не находилось. Привлечь к этому неблагодарному труду ему удалось только Эрика и Ирика. Петрович не уговаривал, а вынес вердикт:
– Заодно потренируетесь. Это же лучше всяких сборов! Питание бесплатное. Даже денег немного заплатим.
Эрик тогда перешел из девятого в десятый. Ирик школу закончил, в институт не собирался и не знал чем заняться. Ребята скрепя сердце согласились.
Трудового энтузиазма хватило на три недели. Работой их Петрович нагрузил, что называется, по полной. К вечеру валились с ног – о тренировках не могли и думать. Однако самый печальный момент заключался в том, что общаться было абсолютно не с кем. Сезон закрыт. Ни сборов, ни соревнований. Никаких биатлонисток. Тренировались только запоздавшие стендовики. Ребята напросились пострелять из пистолета, благо патронов никто не считал, но досыта настрелялись уже на второй день. С рыбалкой не заладилось, а затем еще и погода испортилась. Совсем затосковав от безысходности, Болек и Лелек позорно дезертировали с трудового фронта. Отпросились у Петровича на выходные и больше не вернулись.
Потом, когда начинался новый сезон, показалось неловким явиться Петровичу на глаза. Объясняться не хотелось. К тому же произошли кое-какие изменения в школе. Появились новые интересы: девушки, вино, кино и домино… Навыки стрельбы, однако, остались с Эриком на всю жизнь. Когда и как они пригодятся, Эрик представить себе в то время, конечно, не мог. Из очевидного – в армии – как раз не пригодились. Пальба из калашникова разительно отличалась от академичной стрельбы из спортивной винтовки.
В новую школу Эрик перешел в середине шестого класса. Школа престижная, языковая, одна из трех самых известных в Городе. Эрик ожидал увидеть благородных юношей и девушек, свободно изъясняющихся между собой на английском, но оказалось, что дети везде одинаковы. На первой же перемене к нему подвалили три упыря, ничем не отличающиеся от темниковских.
– Че, новенький? Не борзей тут!
Эрик и вякнуть ничего не успел, как получил под дых. Вероятно, для профилактики. Тут же на помощь подлетел его новый сосед по парте, с которым они даже познакомиться не успели.
– Кто борзеет? Вы сами чего щемитесь?
– Да ладно, Кама! Ты чего? Мы так, поприкалываться, – начала оправдываться малолетняя шпана.
– Ну-ка отвалили от него!
– Не ссы! Если че, мне говори, – сказал задира уже Эрику.
Звали спасителя Камиль, однако все, даже классная, называли его Камой. Он не обладал внушительной фигурой: среднего роста, худощавый, ничем не примечательный на вид. Но был дерзким и решительным. И за словом в карман не лез, и от слов к делу переходил не задумываясь. У шпаны был в авторитете – желающих выяснять с ним отношения обычно не находилось. А еще он с детства занимался современным пятиборьем. Эрик узнал об этом уже потом, когда они подружились, и всегда завидовал ему белой завистью. Вот это спорт для настоящих мужчин! Не какой-нибудь модный триатлон, где из человека делают тупую и фантастически выносливую машину. Пусть бег и плаванье для общей физической подготовки. Но здесь еще фехтование, стрельба, конкур! Настоящий джентльменский, даже мушкетерский набор. Во всем, что не касалось спорта, Кама был полнейший разгильдяй. Учился из рук вон. Его тянуло на дружбу со всякой шпаной и приключения сомнительного характера. При кажущейся твердости и цельности характера Кама был сильно подвержен влиянию среды и в криминальном мире быстро срывался в крутое пике. Классная, видя это, специально посадила к нему новенького. Благодаря какому-то удивительному чутью, она поняла, что общество Эрика окажет на Каму благотворное влияние. Что Эрик перетянет его на светлую сторону. Так на какое-то время и вышло. Они подружились на долгие годы. Кама, кроме того, что спас ему как-то жизнь (хотя вряд ли это считается, потому что сам он и был виновником смертельной опасности), через много лет случайно подарил Эрику встречу с человеком, ставшим для него самым дорогим.
Эрик с Камой просидели за одной партой чуть больше двух лет. После окончания восьмого класса школа активно избавлялась от лоботрясов, попавших в нее по прописке и не стремившихся к знаниям. Каму устроили в школу иным способом, да и он имел весьма высокопоставленного в городской иерархии отца (в этой школе, к слову, было достаточно настоящих мажоров), а потому никто бы не посмел его выгнать. Однако он ушел сам. Учеба его совсем не увлекала – он хотел больше самостоятельности. О реальной профессии пока не задумывался, а то, что класс после реорганизации серьезно преобразится и в школе станет интересно, предположить, конечно, не мог. Иначе, может, и остался бы. Отношения их с Эриком не прервались – они регулярно встречались. Кама поступил в какую-то бурсу, связанную с транспортом. Автомобилями он интересовался с раннего возраста. Его отцу полагалась служебная машина с водителем, и на ней он ездил даже на дачу в выходные дни. Кама же, даже будучи еще школьником, без всяких прав, раскатывал на отцовской личной «восьмерке». К автомобилю прилагался бонус в виде номеров. В более поздние времена «красивые» номера на личном транспорте стали безусловным показателем наличия денег и отсутствия ума, но тогда особые сочетания цифр и букв реально работали. Транспорта в Городе было совсем мало, неприкасаемые автомобили гаишники считывали легко и старались не останавливать. Кроме совсем уж вопиющих случаев. Так, однажды Кама на огромной скорости влетел под «кирпич» на площадь перед зданием правительства. Никак не отреагировав на неистовые трели милицейских свистков и танцы с полосатыми палочками, он пролетел через всю площадь, не сбавляя скорости. А чего останавливаться? Прав-то нет! В погоню отправились две милицейские машины. Эрик, находившийся в тот момент вместе с Камой, раньше такое видел только в кино и немного напугался. Каму же ситуация забавляла. Уйти от погони ни по центральным улицам, ни дворами им не удалось. Нагоняй от отца Кама пережил спокойно, а потому ключи от «восьмерки» таскать не перестал.
